Ты — наша последняя надежда, Виктория.
* * *
Он восседал на позолоченном троне импозантно, с гордо выпрямленной спиной по струнке, как пристало Создателю Вселенной. Его излюбленные игры на контрастах природы отыскали новое местечко, куда позволительно проливать негодование прохладным капелькам росы. Могущественное существо незамедлительно, одним взмахом жезла, отделанного различными драгоценными камнями, воплощал безумные идеи природы в реальность. Он хранил в себе толику суровости, изредка сменяя эмоцию на совершенно иную, подобие милосердия. Бесспорно, лицо мужчины выражало все признаки второго смещения — лицезрел Создатель свою подопечную с нескрываемым интересом.
Его особенно высокое положение во всём небесном и земном мире подтверждал мой почтительный поклон головы и моментальное принятие решения согнуть ноги в колени в знак уважения к столь значимой персоне. Последующее аккуратное слитие с неестественно сияющим блеском землёй буквально вынудил мысленно поразиться идеальной чистотой, зиявшей на всём убранстве лачуги. Хозяин её не показывал свой истинный облик абсолютно никому, даже, признаться честно, самому себе — зеркал и прочих светоотражающих вещей ни один страж здесь не видывал.
— Мой повелитель, — едва слышно приветствую я, отсчитывая каждую секунду, в стремлении закончить счёт на цифре «шесть», а после, взяв во внимание пересказанные по многу раз матушкой правила, неспешно приподнимаю голову чуть ниже, чем желали того глаза для равной встречи взгляда с самим Создателем.
— Виктория, рад тебя видеть.
Жестом он приглашает занять место напротив него самого — в менее авантажное достояние, если провести параллель с его нагромождением, которое целиком и полностью окутано самым настоящим золотом. Окружало сидение, подобно стражевым собачкам, проплывающие мимо облака светло-голубого цвета, и иногда, лишь изредка их воздушная мякоть смело касалась краёв сводящих напряжением крыльев.
Сколько бы я не пыталась обуздать тошнотворный страх и потопить проступающее волнение перед визитом к самому могущественному существу во всём поднебесье — тщетно. В тревожной пучине сомнений и прочих, не менее страшных эмоций, закопались в собственной паутине мелкие паучки. Они ощущали весь тот мандраж, что сковывал мои движения, слышали, как сердце отстукивало каждый удар, неохотно отплясывая чечётку исключительно для потехи затуманенного разума. И только я одна знала, что в голове всякая секунда молчания, когда глаза мужчины бегали по всем частям тела, зарождала смутные, неясные вопросы о возможном повелении владыки всего мира.
— Вероятно, ты уже догадываешься, по какой причине я отдал приказ незамедлительно явиться ко мне, — удовлетворённый осмотром своей собеседницы, Шепфа нарушает замогильную тишину, тяжесть которой я ощущала так, будто она была физической. Предрассудок возможного извращения был выбит тем, кто сотворил всё окружающее. Он сделал вид, что не заметил в миг вспыхнувшие предательским розоватым цветом щёки, продолжая вещать:
— Ребекка с самого рождения, изо дня в день повторяла, для какой услуги ты рождена, чем должна расплатиться за столь высокое положение среди ангелов. А ты, Виктория, внимала каждому слову матери. Правильны ли мои рассуждения?
— Вы не ошиблись, — выбивает из меня чистой правды признание Создатель. — Она много раз твердила, кто я есть и для чего появилась на свет.
— Ты — само равновесие, Вики. Рождённая сторонниками светлой стороны. В твоих руках доля всего небесного мира.
Мужчина подтверждает свои слова лёгким касанием окончания жезла сложенных ладоней. От неожиданного ощущения прохлады мурашки выключают спящий режим и тотчас атакуют все конечности тела. Вложив всю силу, чтобы не вскрикнуть, против воли я раскрываю прикрытые веки и сквозь браваду страха устремляю взор глаз цвета океана на дрожащие от холода ладони. Яркий свет — куда ярче, чем сияло белизной пристанище — в неуловимое мгновение ослепил нас обоих. Никакой пуфик, окружённый летающими облаками, не спас бы меня от возможного падения в пропасть, в самый низ. Туда, куда через невидимый порог совсем скоро я перешагну и официально стану частью Небес.
А пока мне приходилось довольствоваться не менее приятной картиной. Во все глаза я глядела, как на тыльной стороне ладоней, сомкнутых вместе, вырисовывались замысловатые очертания знаков, казалось, сотканных из тонких нитей золота. По самому обычному волшебству, магии, рисунок этот, в трещинах которого просачивался не покров кожи, а отсвет ослепительного света, внезапно вспыхнул крохотными искрами, которые тотчас заполонили всю обитель самого Шепфа. Подобно миниатюрным бабочкам, явление чудес порхало над головой и спустя некоторое мгновение решилось медленно, с опаской приземлиться на белокурые локоны.
Восторгу моему не было предела. Воздух будто бы выбили из лёгких сильным ударом бейсбольной биты, и нормализовать дыхание когда-либо оно явно не спешило — ровно до того момента, как плавный голос не подал сам Создатель.
— Сила твоя, юная леди, равна безграничным способностями сына Сатаны. Понимаешь, какая мощь, какое могущество возложено на столь хрупкие плечи?
Лёгкий, умышленно учинённый кивок — и Шепфа довольно отнял от рук моих «волшебный» жезл. Впредь я глядела на него не робко и боязливо, а восхищённо, с неподдельным энтузиазмом.
— Это сделала я?..
— Да, Виктория. Хоть сила не проявлялась до прибытия на Небеса — всю жизнь ты держала её в себе, хранила, оберегала, — гордо перечисляет мужчина, с полным упоением рассматривая, как щупаю я каждый пальчик. Так увлечённо, словно раньше была в блаженном неведении о существовании столь важной части тела. — Пришло время показать её всему свету.
— Но ведь... Матушка говорила, что я ничем не отличаюсь от других неземных, — осмеливается сойти с твёрдой позиции не вступать в разговор без спросу моё неуёмное любопытство. — Безусловно, с первых дней жизни меня готовили к этой миссии, но никогда не разглашали о данной природой силе.
— Ребекка немногословна, — афишировал Создатель, пока корзина с мусором ненужных теорий заполнялась в голове поспешно, неудержимо. — Вероятно, она уберегла тебя от самолюбия и гордыни.
— Что Вы, будь я сильнее матушки, ни за что бы не посмела принижать других на фоне себя самой, — бездумно заявляю я и с лёгкой похвалой отмечаю, как довольно блеснули разного цвета глаза самого Шепфа — он собрал палитру четырёх красок в каждом видящем окружающее субъекте. Левый зрачок был равно поделён на две части, в которых хранился особенный, насыщенный цвет — карий и грязно-зелёный. Завораживающее зрелище: лучики света отражают всю истинную суть представленной игры ярких красок.
По аналогии, как я успела заметить при тщательном осмотре прищуренных глаз, правая сторона отличалась совершенно иной гаммой — синева, подобно только пустившему корни васильку, удивляла, но не слишком — а противоположный бок славился стальным взглядом, будоражащим нервишки. Цвет он имел непредсказуемый, серый, как если бы являлся грозовой тучей, и всего на долю секунды мне показалось, что именно этот спектр мраморных очей глядел в самую душу. Будто бы разыскивал что-то тщательно скрытое от посторонних глаз, желая прорваться к источнику этой самой тайны.
Была б моя воля, я бы днями и ночами завороженно глядела на невиданной красоты очи самого Создателя, который по собственному повелению разбросал определённого сорта краски на следующее поколение, подарив им особый взгляд на мир — сквозь бездонные глубины шоколада, волны безграничных морей, серые тучи перед неизбежной грозой и кристально чистые изумруды каждый человек и каждое крылатое существо удостоились чести лицезреть весь мир, имея драгоценный подарок от самого Шепфа.
Очевидно, король всех земель по-своему рассудил мой взгляд, полный восторга, с привычным движением пригубив напиток с кубка. Терпкий напиток был тихо подан одним ангелом-прислужником, и вопреки уплывающему времени, он давал мне с минуту освоиться среди всего незнакомого антуража, ранее виданного на картинках в специальном альбоме, доставать который матушка разрешала очень-очень редко.
— Непривычно земным находиться в столь непривычном месте, — скорее констатирует факт, нежели задаёт вопрос мужчина, осмелившись рассеять туман неловкого молчания. Голос его, с нотками власти и величия, эхом звенел в ушах, как бы пробуждая ото сна, и хоть нырнуть в бездну каких-то своих мыслей я была готова вот-вот — лишь желание услышать продолжение тирады Создателя отговорило меня от неминуемого прыжка. — Тебе известны главные правила Небес, Виктория?
И без того очевидный ответ крутился на кончике язычка, так и норовя сорваться с губ, однако же я не спешила решить созревшую дилемму так скоро — анализировать каждое слово Создателя стоило чуть ли не с лупой. Быть может, повелитель всех земель добивался моего замешательства, с той же вероятностью я могу ошибаться, но то, что вскоре выбросил Шепфа, не ожидал никто из присутствующих.
— Закон неприкосновения, — ожидаемо наткнулся на округлённые глаза мужчина, уже придумав поспешное объяснение сказанным словам. — Принцип всего поднебесья — ангелам запрещено как-либо связываться с демонами, демонам — с ангелами. Что до непризнанных, кем ты и будешь являться, хоть и фиктивно, вероятно, запрет известен всем. Золотой середине грешно проявлять малейший интерес к той или иной стороне до официального просвящения.
Всю жизнь позиционируя себя, как личность земную, освоиться на Небесах тем же человеком проще простого, в особенности если готовили меня к такому событию с раннего детства. Главная задача — идеально сыграть роль невинной серой мышки, не проявляя особого внимания к своей персоне. Бесспорно, что-то может пойти не так, и задание, весьма важное, провалится благодаря неисправным ошибкам — то есть, возможное влечение к другой стороне, которое даже сам Шепфа берёт во внимание. Он прекрасно понимает, что очевидная лесть и банальные подкаты будут тешить девичье самолюбие и в скором времени, без сомнений, возымеет определённый эффект — развратит ту, на кого возложены большие надежды.
Вывод из своеобразного предостережения Создателя я изъявила и очистила специальное местечко в мозгу, но, как все понимают, этих действий не достаточно. Никто не знает, какое будущее всем уготовано и какие неожиданные повороты оно приподнесёт.
— Вы сомневаетесь в моей преданности? — Я решаюсь зайти издалека, однако же Шепфа, судя по всему, раскусил тайный посыл. Он загадочно вытянул уголок губы и, немного помедлив, всеми лёгкими решился в конце концов выпустить кислород в объятия воздуха, как всегда делал отец после прихода домой с ночной смены.
— Все предают, дорогая, даже те, кого ты считаешь самым дорогим и близким тебе... человеком.
— Меня готовили с ранних лет к этой миссии, лишили детства, изо дня в день внушали, что я — та, от кого зависит будущее установленного Равновесия, и сейчас Вы думаете, что из-за какого-то похотливого самца со стороны демонов или ангелов, вся моя уверенность в своих силах пойдёт по наклонной? В таком случае, это ошибочное предположение, — сменяю тон на более резкий я, что не позволительно на аудиенции с самим Шепфа. Уверена более чем, матушка, если бы знала о моём порыве так взыскаться, удавилась бы от возмущения. Впрочем, мне всё равно, фраза моя не окончена и продолжать её я намерена с привычной уверенностью. — Поверьте, ни один мальчишка с Земли прежде не добивался моего внимания и сердца, которое не так уж и легко покорить. Хоть от этого не зависела дальнейшая судьба всего небесного мира, я не допускала и мысли о слабости к противоположному полу там, внизу, где было разрешено связываться с людьми. Могу поклясться, владыка всех земель, что и на Небесах нарушать запрет ни в коем случае не собираюсь.
— Похвально, — улыбнулся мужчина, и в этой улыбке было что-то настолько довольное, что вынуждало тотчас поддаться невидимым чарам. — Но, право, после принятия светлой стороны, ты смело можешь заглядываться на своих сторонников.
— Я правильно понимаю, это намёк?
— Скорее совет, так, на будущее. Белокрылые друзья нам не помешают. К примеру, могу порекомендовать довольно примерного ученика, сына учителя Фенцио — Дино.
— Дино, — несколько раз повторяю я имя в мыслях, на случая рассеянной забывчивости. — Почему именно он?
— Хороший малый. Умный, рассудительный, благородный. Таких юношей откопать во всём огромном мире сложно, дорогая, да и не всегда удаётся как-либо сдружиться с подобными скрытными особами. Найди к нему особый подход, принимай помощь и обязательно заговаривай, если уж первым подошёл он. Соратники нам не помешают, повторюсь ещё раз, — в последний раз проделал глоток терпкого алкоголя или здешнего напитка Создатель, незамедлительно принимая помощь слуги, в развязке которой позолоченный кубок красовался на серебряном подносе. Когда же прислужник подлетел ко мне, я, не раздумывая, покачала головой, отказываясь от утоления жажды.
— Мне ясен Ваш посыл. Я постараюсь учесть всё то, что Вы перечислили и, если повезёт, добьюсь желаемого.
— Очень надеюсь на это. Возможно, после увиденного ты сто раз пожалеешь о данном обещании... Всё же, я хочу предостеречь тебя, свет очей моих. Не повторяй ошибок матери, — его слова сеют смутную тревогу, внезапно переросшую в настоящую панику, а взгляд, обращённый всеми четырьмя секторами разных гармонирующих между собой цветов, заставляет дрогнуть сердце. — Демоны, они такие. В них заложены установленные природой принципы, которыми они следуют всегда и везде, в независимости, питает ли существо какие-либо чувства к нему или же нет. Сторонники тьмы думают только о себе, им важна выгода, нежели что-либо другое, и пойдут они на всё, чтобы добиться желаемого. Не ведись на их чары, Виктория. Будь разумнее Ребекки.
— Что это значит? Матушка была под влиянием дьявола?
— Не важно. Что было — то прошло. Я тебя предупредил, значит в какой-либо мере уберёг. Рассчитываю на то, что слова мои отложились в твоей маленькой головке. Сейчас, — Шепфа спешит прервать уже готовый вот-вот вылиться поток прошения рассказать поподробнее о матушке, видеть в последний раз которую мне приходилось ещё на именинах семнадцатилетия, — важно совершенно другое. Хоть с Ребеккой ты всё обговорила, мне хотелось бы лично всё разложить по местам.
Нисколько не сомневалась в этом, вот ни на одну секунду, мой повелитель.
— Посылать друг другу новости, какие-либо важные изменения в установленном плане ты будешь через специальное зеркало, заранее выданное моим помощником, Бонтом, — он кивает в сторону крупного по размерам ангела-помощника, в то время как белокурые локоны моего собеседника, изредка отличающиеся прядками огненно-рыжих, каштановых и чёрных волос, спали на сияющий болезненно бледный лоб. — Я целиком и полностью доверяю ему, точно так же, как и тебе, Виктория, — заметил скошенный с недоверием взор на белокрылого Создатель.— Также, помимо бесед через своеобразный портал, в коридоре школы выделено специальное место, где ты можешь оставлять крохотные записки. Мой человек из стражи всё покажет и расскажет, когда в учебном заведении немноголюдно, а когда — нет. Не волнуйся по этому поводу, если научишься сноровке, ходить незамеченной, никто ничего не заподозрит.
Мой самый главный страх, не идущий ни в какое сравнение с возможной гибелью — разоблачение. Последствия его будут ужасными, если кто-то из неземных поймает меня с поличными, сдаст и получит от этого выгоду. В лучшем случае меня запрут до скончания веков в тюрьме Сатаны, в худшем — казнят за измену, шпионство. Но ничего не пугает сильнее, как шанс стать позором не только для матери, но и Шепфа, великого Создателя, без которого Ребекка бы не получила весьма удобное и располагающее к себе положение.
Если порассуждать, то я для владыки всех земель — уплачиваемый долг матушки. Но даже таким званием стоит гордиться.
— Мы все возлагаем на тебя большие надежды, Виктория, — ловит мой бегающий по всему пристанищу взгляд мужчина, и лицо его в миг смягчается, когда я, с полной уверенностью заявляю:
— Я Вас не подведу.
* * *