Машина затормозила во дворе, где жил Джисон. То была окраина города, причём самая непривлекательная: в этом районе по праву находилась самая большая концентрация отбросов общества на квадратный километр. Здесь было настолько неуютно, что, кажется, даже если на улице солнце, здесь всегда будет серо и пасмурно. Вязкая грязь на разбитом тротуаре, лужи, кучи мусора там и тут. Здесь всегда отвратительно пахло помойкой и дешёвым смольным табаком. Даже сейчас около подъезда на низкой скамейке сидел совсем уж заплывший алкоголик, а у его ног стояла пара банок из-под медицинского спирта. Ни один жилец этого района не был счастлив: такая атмосфера тяжёлым грузом давила на плечи людей, на их головы, а затем и на силу воли. Ни одной благополучной семьи здесь и в помине не было.
Парень дёрнул ручку двери, но та была заблокирована. Он с немым вопросом посмотрел прямо в глаза мужчине, понимая, что тот хочет что-то сказать.
- Мне жаль тебя, ты бы мог стать хорошим человеком, - нарочито бестактно сказал Ким. Джисон всё ещё не понимал, что старший хотел донести. – Не понимаю, почему самые счастливые те, которые делают что хотят, и им плевать на всё… Вот почему я, никогда в прошлом не делая, что хочется одному мне, в итоге нихрена не имею?
Джисон в ответ пожал плечами. Его взгляд на старшего становился всё более напуганным. Он видел в глубине расширенных зрачков воспитателя боль, в речи слышал надрывную обиду, словно тому хотелось что-то сказать. Что-то длинное, близкое лишь Киму самому, что пропитывало всю душу каждую секунду с тех самых пор, когда «это» произошло.
- Плачу за вас раз, плачу два, плачу три, и вас жизнь ничему не учит.
«И уже в очередной раз отплачиваю судьбе, Богу или кому-то там ещё за одному мне неизвестную провинность! Сука, да когда же всё это прекратится!».
- Н-но мы тебя не просили… - совсем тихо заметил Джисон, и только после этого догадался, что сболтнул лишнего. Он вжался в сидение, уже предвкушая, что за этим последует мощный выплеск негатива. Но его не последовало. Вообще ничего не последовало, Донён резко замолчал.
- Вот как, значит… не просили… - задумчиво сказал с обречённой усмешкой. – Передавай маме привет, - за этим последовал характерный щелчок, уведомлявший о разблокировке выхода. Пак поспешно выскочил из автомобиля и чуть ли не бегом ринулся к входной двери дома, затем скрываясь за ней в вязкой черноте подъезда.
Когда Ким убедился, что Джисон зашёл в дом, резко надавил на педаль газа, и машина, сопровождаемая неприятным скрежетом колёс об асфальт, сравнимым по звуку с манёвренным дрифтом где-то за Токио, резко рванула вперёд, а затем и вдоль по трассе в сторону центра Сеула.
***
Вип-комната находилась на втором этаже: если выйти, можно было оказаться на своеобразном балконе, с которого открывался полностью вид на танцпол, сцену и бар на первом этаже. Заведение было класса люкс, но нельзя было сказать, что клуб отличался чем-то вычурным и в любой пылинке можно было определить, насколько здесь всё дорого. Выглядел он просто – как самый обычный непримечательный клуб. Вся его дороговизна и прелесть заключались в том, что здесь, по факту, были лишь доверенные лица; все друг друга знали, а чужаки редко появлялись.
Ну или, проще говоря, вход сюда был для простого обывателя непозволителен ввиду высокой стоимости, так же как и местные расценки на выпивку и закуски.
В випе, вот где по-настоящему ощущалась вся эта дороговизна. Бархатные, цвета свежего мха диваны с креслами, лаймового оттенка шторы, чёрные и всегда вычищенные ковры с коротким жёстким ворсом, кофейные столики из тёмного дерева. Перед диваном находилась небольшая возвышенность с пилоном: сюда заказывали самых дорогих проституток, которые сначала должны были развлечь клиента танцами, а затем, пропорционально оплате, выполнять различные его прихоти.
Здесь пахло освежителем воздуха со стойким ароматом цитрусовых, но сильнее этого ощущался запах самых разных спектров человеческих эмоций. У стен есть уши, но наравне с ними есть и чуткое обоняние: они впитали в себя еле уловимые ноты человеческого гнева вкупе с отчётливым смрадом грязной извращённой похоти, впитали металлический запах крови, которая проливалась здесь из-под руки самых тёмных грешников.
В той комнате, где сидел Мун Тэиль, никому не было дела до того, кого и когда здесь изнасиловали или застрелили. Эта пора прошла уже несколько лет назад, хотя её остатки ещё стояли в воздухе. Он сидел, по-хозяйски развалившись на диване, пока его лучший друг разливал им обоим виски по стаканам, что-то активно рассказывая.
- Как успехи на работе? Неужели за такой короткий срок стал высококвалифицированным адвокатом, который ведёт дела лишь с селебрити, да бизнесменами? – недоверчиво усмехнулся Мун, внимательно разглядывая собеседника. За пять лет он довольно сильно изменился: состриг свои вечно длинные и патлатые волосы, шмотки на три размера больше заменил строгим клетчатым костюмом, да и лицо приобрело более угловатые черты: немного пухлые щеки ввалились, заострились скулы, линия челюсти стала более различимой, а коричный тёплый оттенок карих глаз стал более глубоким, сравнимым с цветом дорогого коньяка многолетней выдержки.
- Давай лучше выпьем за моё перспективное будущее! – неловко улыбнулся Джонни, старающийся замять тему его учёбы и работы в штатах.
- Всё-таки нихрена у тебя не вышло, - сверкнул хитрой лисьей ухмылкой Мун, но от предложения выпить не отказался: они чокнулись, произнесли что-то вроде «за успех в работе», и без закуски осушили бокалы.
- В отличие от тебя я хотя бы работаю сам, а не получаю подачки от папаши! – заявил Со с заметной ответной язвительностью, которую Тэиль поспешил свести на нет:
- Зато какие подачки! Отдал мне все эти так дорогие его сердцу заведения… Даже в Токио! – начал он, было, хвалиться, но вовремя спохватился: это не Юта всё-таки, а лучший друг, и не было бы хорошей идеей разговор по душам превращать в хвастовство. Поэтому они оба дружно посмеялись и выпили по ещё одному бокалу, но уже закусив дольками подсоленного лимона. – Если есть проблемы, я помогу, нет вопросов… Забыл спросить: ты зачем вообще вернулся? В штатах работать же куда перспективнее!
- Попёрли меня оттуда, вот почему, - хрипло рассмеялся Джон, а затем, зажав любезно предложенную другом сигарету между зубов, поджёг её. – Клиенты много жаловались, говорили, что я «подозрительный такой адвокат» и «за что мы вообще платим деньги», - не вынимая папиросы изо рта проворчал тот.
- А почему в другое агенство не ушёл? – с живым интересом спросил старший, наполняя уже третий стакан виски.
- Ну-у, потому что я ещё деньги мимо кассы тащил, иногда взятки... Как оказалось, не очень умело, - разочарованно протянул мужчина. – Что-то там напутал, где-то недоглядел, налоговая узнала, и повалились на начальника штраф за штрафом, а затем…
- Ты в чёрном списке, я понял, - рассмеялся Тэиль, переводя всё сказанное другом не в проблему, а в забавную жизненную ситуацию. Джонни с еле заметной улыбкой кивнул и уже открыл рот, чтобы сказать ещё что-то, как дверь без стука распахнулась, и туда влетел никто иной, как Накамото.
- Джонни-Джонни-Джонни! – довольно протянул он, расставив широко, как медведь на добычу, руки, будто намереваясь сердечно обнять того. Он захлопнул за собой дверь ногой, отчего издался довольно громкий хлопок, так как дверь была железная, и прошёл вперёд.
- До сих пор с мужиками спишь? – лукаво заметил Со, улыбнувшись, и поднялся со своего места, чтобы пожать руку старому знакомому.
- А что, так заметно? – слащаво, но с еле заметной обидой в голосе промурлыкал японец, сделав вид, что это замечание его ни капельки не задело.
- Юта, я велел охране тебя не пускать, какого хрена? – Тэиль, конечно, из вежливости улыбался, и тоже пожал коллеге руку, но в взгляде его ярко поблескивали оттенки недоверчивости и растерянности. Накамото был человек своенравный, коварный и очень хитрый; мог искусно навлекать на себя завесу тайны, отчего ни один человек, да даже собственные родственники, толком не знали истинной натуры Юты. За показной манерностью и излишней слащавостью он скрывал глубокую личность, являлся (даже слишком) умным и начитанным человеком, оттого и профессиональным работником преступных организаций. Работал Юта в подобных группировках уже раза три, но все они либо вовремя распадались, либо главы распускали собственную группировку в лапы полиции, но японец выныривал сухим из воды, благодаря, опять-таки, собственной хитрости и умению заговаривать зубы.
- А почему это ты велел меня не пускать? – он встал и вопросительно наклонил голову, недовольно скрестив руки на груди. Тэилю от взгляда старшего стало неловко, он еле заметно поёжился и промолчал.
- Всё хорошо, Тэиль! Я не знаю, что тут было, пока я был в штатах, но раз я приехал, это надо отметить хорошим виски и присутствием Юты тоже! – последнюю фразу Джонни особенно подчеркнул и с лучезарной наивной улыбкой повернулся обратно в сторону японца. – Присаживайся!
- Откажусь, милый, у меня дела ещё, - холодно ответил мужчина, жадно глядя на бутылку алкоголя, уже почти опустошённую. Ему страстно хотелось выпить. – Я, кстати, и не в курсе был, что ты приехал, дорогой, почему не сказал? – надув губы, как обиженная девчонка пролепетал он. Тэиль презрительно поглядывал то на Юту, то на Джонни, называя всё происходящее про себя цирком.
- Почему-то я свято был уверен, что вы с Тэилем до сих пор приятели, и что он тебе сообщил, - с полупрозрачной неловкостью сказал Со, уведя взгляд с японца куда-то себе под ноги. Чувство такта не позволяло ему интересоваться, как и почему это произошло.
Ждать ответа долго не пришлось: он явился сам.
- Ага, значит ты не знаешь… - улыбающийся Накамото со жгучей ненавистью в глазах одарил взглядом Муна, скрестив руки на груди. Тэиль хотел что-то возразить, уже поднимаясь с сиденья, но Юта взмахом руки его остановил. – Зачем ковырять старую язву, мой хороший, надеюсь, Джон не ощутит того же от тебя.
Юта чуть согнул пальцы на руках, будто намеревался сжать их в кулаки. Его выражение лица состояло из разных эмоций: злобы, обиды, злорадства. Желания отомстить. Граф Монте Кристо вынашивал свою месть долгие годы, и вкусил это пьянящее чувство сполна. Японец читал эту книгу дважды, и прекрасно знал все мотивы главного героя. Мужчина улыбался: чёрт знает зачем он заточил себе клыки – наверное, чтобы однажды вгрызться Тэилю и его папаше в сонную артерию, вкусить смердящую гнилью кровь этого своенравного семейства. Накамото чувствовал страх, как любой хищник. Это проявлялось в мелочах: во взгляде Муна, в жестах, интонациях. По лбу последнего стекали капельки пота, которые японец тоже заметил, и внутри гордился собой.
Джонни не успел спросить, о чём говорит Юта, а Тэиль не успел начать оправдываться – в дверь постучали. Для Муна то было сродни глотку воздуха на километровой глубине в ледяном океане: он поспешил произнести «входите», лишь бы этот кошмарный разговор не продолжался. Тяжёлая дверь со скрежетом отворилась. Вошли два телохранителя Тэиля, встали по обе стороны от входа, и затем мерным чётким шагом в комнату прошёл Донён. Мужчина с вопросом посмотрел сначала на Юту, который стоял к нему ближе всех, затем перевёл взгляд на Джонни, и в последнюю очередь на Тэиля.
- Я, наверное, не вовремя… Зайти позже? – не здороваясь, растерянно поинтересовался Ким, сам толком не решив, кому был адресован вопрос.
- Нет-нет-нет, Донён-а, всё вовремя, я уже собирался уходить! – замахал руками перед собой Юта. Он поклонился по очереди Тэилю и Джонни, а затем вышел в открытый проход. За ним по приказу Тэиля вышли телохранители и захлопнули дверь.
Повисла немая пауза. Мун не успевал переключаться с одной эмоции на другую: сначала им владела радость от долгожданной встречи, затем животный страх из-за собственной провинности и ожидания справедливого наказания. Сейчас он должен был бы снова улыбаться приходу Кима, но не мог. Простая встреча с Джонни обернулась чем-то большим. Ещё большей расщелиной в отношениях Тэиля и Юты, которая после сегодняшнего дня могла начать разрастаться как нарывная опухоль из-за того, что появился Джонни, настроить враждебно которого Накамото не составит сложности.
- Ох, Донён, извини! – поспешил отвлечься от раздумий Мун и встал, предлагая присесть рядом Киму. – Наверное, алкоголь в голову ударил… Познакомься, это – мой старый друг детства, Джонни.
Новые знакомые обменялись рукопожатием и визитками, вежливо улыбаясь друг другу.
- Джонни, это мой… ну… - Тэиль немного замялся.
- Не утруждайся, сам скажу. Я его молодой человек, - надменно заявил Донён, отчего Джону стало не по себе. Он, конечно, удивился: вместе с Тэилем они пробыли значительную часть жизни, и Со никогда себе и представить не мог о сексуальных предпочтениях друга. Да и, впрочем, не считал нужным: они давно уже не близкие друзья, скорее просто хорошие товарищи, ибо года и километры рвут любую, даже самую нерушимую связь, несмотря на обещания. Мужчина чувствовал себя здесь третьим лишним и решил, что стоит их оставить наедине. Как-никак, он теперь насовсем в Сеуле, и с Тэилем успеет встретиться ещё не раз.
- Я думаю, мне пора, - чуть тихо сказал Джон и сконфуженно улыбнулся краем губ. – Приятно было познакомиться, Донён. А ты, Тэиль, звони, если что, я теперь здесь всегда! – он сердечно распрощался с другом и Кимом, резко отнекиваясь на предложения остаться и выпить ещё по стопке, и спешно покинул вип-комнату.
В клубе, тем более таком элитном, конечно же, была курилка, и не одна. Но Со не был ярым любителем курения в компании ещё пяти штук таких же здоровых мужиков попеременно с их бесполезными беседами о бабах и деньгах. Он вышел через служебный вход во двор, облокотился к стене и закурил. Первая тяга разлилась по телу приятной горечью и лёгкими мурашками: то ли от удовольствия, то ли от промозглого ветра. Перед служебным входом была парковка для персонала, и в одной из машин напротив Джонни загорелись фары – видимо, собирались отъезжать. Но окно в двери спустилось, и показалась голова Юты. Со услышал предложение прокатиться и поболтать, ведь «у Тэиля как-то неловко получилось», а Джонни, в свою очередь за неимением никаких дальнейших планов, без пререканий согласился.
Он залез на переднее сиденье дорогого джипа «Мерседес» - цену его, конечно, страшно даже представить. Не факт, что даже Тэиль при своём папаше смог столько заработать собственноручно. А Накамото смог, и не только это: у него, как потом узнал Со, есть две квартиры в самом Сеуле, вилла за городом и много более мелких прелестей жизни обеспеченного человека.
- …Я пашу как лошадь, хочешь верь, хочешь нет, - с кислой усмешкой продолжил японец, сбавляя скорость, так как встрял в пробку.
- Я верю, верю, - растерянно отвечал Джон, так как не понимал, как сейчас нужно реагировать. Он не нашёл лучше выхода, чем сменить тему беседы:
- Возможно, я лезу не в своё дело, но… Если не секрет, что такое между тобой и Тэилем произошло? Вы как-то ну очень странно себя вели, - с живым интересом спросил Со, затем доставая ещё одну сигарету и предлагая Юте. Японец взял папиросу, прикурил, не торопясь ответить Джону. Последний уже посчитал, что это слишком личный конфликт, и его он не касается, как Накамото снял солнцезащитные очки, затянулся, и начал говорить, выпуская из лёгких едкий дым.
- Он и его отец очень гнилые люди, прости боже за такое выражение, - своим привычным, чуть мурлыкающим тоном начал он. – Думаю, ты прекрасно знаешь, что за последние пять лет здесь всё, что ты знал, на голову встало. Ну так и Тэиль туда же.
Его папаша решил отдать во владение сыну не самую большую нишу своих доходов - это клубы и бордели вместе с ними. Конечно, казино и наркопритоны он оставил себе, ведь лишь сумасшедший перепишет такое на двадцатилетнего сопляка, даже если этот сопляк вырос в золотой клетке. Мун-старший решил, что «сына уже взрослый, пора дать ему поиграться в игрушки побольше размером». Но Мун не сумел справиться со столь большим денежным оборотом и таким грузом ответственности – поверь мне, финансовой грамотности у него никакой. Ну, естественно, отец понёс огромные убытки. Чтобы ты понимал, настолько огромные, что… - японца прервал гудок стоящей позади машины, ибо пробка рассосалась, и проезд был свободен, но Накамото слишком увлечённо говорил, а Джон слишком увлечённо слушал, чтобы обратить внимание. Японец грязно обматерил водителя сзади, хоть и понимал, что сам виноват, но любой порядочный водитель на дороге будет винить всех, кроме себя. Тем более, если у этого порядочного водителя джип за девяносто миллионов вон. Джонни поторопил Юту продолжить свой рассказ, когда они проехали оживлённый перекрёсток на Каннаме, и уже были на более спокойном и менее людном участке дороги.
- Чтобы я понимал что? – переспросил американец, чтобы вернуть собеседника в нужное русло разговора.
- Чтобы ты понимал, что убытки были размером настолько большим, что доходы Муна-старшего ушли в минус. А это преступный мир, здесь ртом не щёлкают, сам знаешь – если у тебя пустой кошелёк, тогда ты никому неинтересен. Ну и от отца Тэиля один за одним уходили барыги, затем и сами варщики наркоты, ну и кто-то по мелочи. Рынок сбыта наркотиков самый прибыльный и, раз у семейства Мун начались с этим проблемы, приходилось готовиться к самому ужасному – к банкротству. Но в тот момент появился, как второе пришествие Иисуса, я, так как по случайному стечению обстоятельств нашёл небольшой штат искусных варщиков в Китае! Ты, конечно, ни черта не поймёшь, но лучше, чем китайцы, варят только афганцы. Я всадил тонну бабла, чтобы они приехали сюда работать, и – о чудо! – действительно, их заинтересовало моё предложение. Работал я с ними на момент тяжёлой ситуации у Муна уже около двух лет, успел стабилизировать поставки и производство, и вообще всё у меня было в шоколаде. Я, по доброте душевной, решил отцу Тэиля помочь: десять миллиардов вон я вложил в их дело, чтобы они вышли из минуса и могли наладить пошатнувшуюся работу, а заодно и пригнал к ним половину своего штата до поры, как вернулись бы старые к Муну. Конечно, делал я это не за спасибо, а под большим-большим процентом, ибо у Муна настолько огромный доход, что брать с него пять или десять процентов считалось бы, что я продешевил.
После этого Накамото утих, дабы убедиться, что Джон действительно слушает. Второй ни на секунду не отводил взгляда с рассказчика и жадно впитывал каждое слово, чуть ли не открывая рот. Конечно, для Джонни было шоком слышать всё это, так как для него Тэиль и его отец всю жизнь были хорошими добрыми людьми, да и пока что в рассказе не прозвучало опровержения этого факта. Но, раз Юта с такой злобой глядел на Тэиля, а тот, в свою очередь, даже потел от волнения, значит дело в нём. Вернее, в его семье.
С начала своего рассказа Накамото так ни разу и не притронулся к сигарете, и та полностью стлела меж пальцев; мужчина выкинул бычок в окно, прокашлялся, и, самодовольно ухмыльнувшись, продолжил:
- И всё начиналось отлично. На самом деле, дела у них пошли в гору, закрытые из-за потери денег клубы снова открылись, и Мун-старший стал тщательно учить сына работать с деньгами, чтобы больше не страдать из-за его забав. Я уже не помню, как узнал, что все мои рабочие теперь шикуют на деньги Муна, и не помню, когда последний раз видел свои вложенные в их бизнес деньги, потому что сказать, что я охуел тогда, это просто промолчать. Ты посчитай на долларах, если будет яснее, сколько я потерял. А они более того, угнали и рабочих, и выплачивать мне ни черта, как мне известно, не собираются. Ты просто подумай, насколько гнидой надо быть! Две твари, которых я однажды заставлю заплатить мне вдесятеро больше…
- Так постой, разве это всё не Муна-старшего рук дело? Тэиль владеет лишь клубами и борделями при них, а как я понял, у отца всё остальное, в том числе и наркота, почему на Тэиля столько гнева? - решил уточнить Со, ибо всё ещё не мог понять, почему столько негатива на Тэиля, а не на его отца, имя которого в рассказе звучало куда чаще.
- Золотой мой, теперь-то папаша его стал в Сеуле чуть ли не монополистом по производству дури, ибо процентов восемьдесят на рынке – все его. Он у меня отнял мой хлеб. А Тэиль… твой, и уже бывший мой друг Тэиль и бровью не повёл, ибо не на свои же деньги он сейчас открывает клубы и в Токио.
- И что ты собираешься делать?
- Не знаю. Сейчас я бессилен, сам видишь. У меня нет ничего, я живу на оставшиеся сбережения. Да, обычному человеку их может хватить на две жизни вперёд, но чтобы действительно отомстить Муну, мне нужно в сто раз больше, - обречённо сказал Японец и уткнулся лбом в руль, пока стоял на светофоре. Джонни в ответ смог только почтительно промолчать, ибо слова в такой ситуации были бы излишни.
- Это не значит, что Тэиль такая уж мразь, ты не думай. Он просто мягкотелый дурак, который ничего не умеет и учиться не желает. Я знаю, что он сам не в восторге, что зависит от отца, но в тоже время он ничего не стремится делать, чтобы воспрепятствовать этому. Так что, Джонни, делай выводы, - кончил монолог Накамото, и тут же в заднем кармане брюк завибрировал телефон. Мужчина достал телефон: на экране высветилось имя «Хэчан», и Юта поспешил ответить. От своего рассказа японец поник, но сейчас словно взбодрился: улыбнулся неизвестно кому, полной грудью вдохнул, и снова вернулся к своему обычному образу женоподобного мужчины с огромными тараканами в башке.
- Алло, Хэчан-ни, это ты? – слащаво протянул Юта.
- Ага, - развязно бросил Ли. – Юта, ты насчёт «Golden bitches» в курсе?
- Естественно, дорогой! – Донхёк ухом чувствовал, как японец широко улыбался.
- Достань нам пропуск через фейс контроль, будь добр, - грубо брякнул младший.
- Пф, да как два пальца обоссать! Только вот передай своим, чтобы стояли все по стойке смирно, а не как ты в прошлый раз с Джено-я, - голос Накомото похолодел.
- Ну, спасибо. Через два часа жди, на созвоне.
Накамото нажал кнопку сброса вызова и устало выдохнул и перевёл не менее усталый взгляд на Джона.
- Зайчик, я тебя сильно утомил своими разговорами? Тебя куда отвезти нужно? – спросил мужчина, выкручивая руль и резко разворачивая машину в противоположную сторону.
- Да я, в общем-то, не тороплюсь. Я как понял, у тебя ещё дела… составлю тебе компанию, в любом случае Тэиль уже... занят.
- Ага, занят, с воспитателем детского садика трахается сейчас. Ему бы самому воспитателя… Ох блять, опять светофор! Сука, да не бибикай ты мне, мудила, я не слепой! - Накамото снова проглядел момент, когда светофор загорелся зелёным, и снова собрал сзади себя небольшую пробку. Разговор дался ему тяжело, но он, несмотря на осторожность в словах, Джону всегда всецело мог довериться, поэтому на душе стало немного легче.
***
Как только Джонни вышел из вип-комнаты, Донён тут же прильнул к Тэилю с надеждой на поцелуй. Мун не заставил себя упрашивать, и одарил возлюбленного желаемым. Они не виделись около двух недель, и оба успели изрядно изголодаться друг по другу.
- Почему ты мне не звонил? – тяжело дыша от нарастающего возбуждения спросил Тэиль, схвативший Донёна за шею, а затем, словно извиняясь, гладил его по щеке.
- В отличие от тебя я работаю, - с ноткой иронии в голосе парировал Ким, откинув голову назад и открывая Тэилю бархатное полотно своей шеи, к которой Мун тут же прильнул горячими губами. Он кусался, затем снова целовал, вгрызался, будто в первый раз Донён сидит в его объятиях. Будто этот раз мог бы стать последним.
- Я тебе говорил переезжать ко мне и ни в чём не нуждаться, - обиженно сказал Тэиль, наконец оторвавшись от такой ароматной шеи парня. От Донёна всегда пахло парфюмом, в этот раз он принёс с собой аромат экзотических фруктов. Тот самый одеколон, не так давно подаренный Муном. Последний был польщён таким знаком внимания.
- И чтобы я сидел в золотой клетке, как наложницы у шейха в эмиратах? Ха-ха, Тэиль, я же тебе не жених, - он заливисто рассмеялся. – Сам же знаешь…
- Да-да, сам знаю – для всех мы пара, но на деле лишь любовники. Проходили уже… - раздосадовано проговорил тот и отодвинулся от Кима в негодовании.
- Ну вот ты и сам ответил на свой вопрос, - игриво пролепетал Донён и снова подвинулся к парню. Ни говоря ни слова больше, он затянул того в глубокий страстный поцелуй. Мимолётную обиду Тэиля как рукой сняло: он крепко прижал к себе младшего и усадил на колени, не разрывая поцелуй. Теперь в воздухе витал не аромат цитрусовых и парфюм Донёна, а находился запах страсти. Тот самый, пестрящий ароматом крови, пота и даже слёз, но такой желанный для них обоих. Ким начал ёрзать на коленях старшего, всё более раззадоривая того, а Муну было уже невмоготу терпеть.
«Видит Бог, чёртов Ким Донён, ещё минута, и я возьму тебя в ту же секунду, даже без смазки. Чёртов Ким Донён…».
Это имя острыми порезами, как от осоки, застывало на сердце. Тэиль уже давно мечтал о том, чтобы они стали настоящей парой. Чтобы между ними была любовь, совместный быт, счастье и уют, как у других пар. Но ещё при знакомстве Мун ясно понял, что Ким его никогда не полюбит, и не ошибся. Донён его не любил: ему нравилось трахаться с Тэилем, ему нравились дорогие подарки, ему нравились наркотики, которые он в любом количестве мог ему дать. Но он не любил его.
Спустя пару минут Ким стоял на коленях на полу меж раздвинутых ног старшего, еле ощутимо поглаживая того по бёдрам и поднимаясь всё выше к самому желанному. Тёрся носом около паха, согревая горячим дыханием, а затем одними зубами расстегнул ширинку. Донён ловким движением спустил и боксеры, а затем резко, ничего не дожидаясь, взял пенис в рот на полную длину. С губ старшего сорвался долгожданный громкий стон: на самом деле, язык Донёна – это то, о чем действительно может мечтать любой мужчина. Ким владел своим орудием умело, раз за разом доставляя любовнику неземное удовольствие и вознося его на небеса. Они не боялись, что их услышат – в вип-комнатах с расчётом на подобного рода занятия были очень толстые стены с высоким шумоподавлением.
Мун гладил Донёна по шелковистым чёрным как смоль волосам, по щекам, шее, и снова возвращался к волосам. Он не стеснялся своих чувств, не стеснялся показывать удовольствие, поэтому стоны раздавались снова и снова, и были всё слаще. Тэиль схватил его за волосы и стал сам насаживать на член, чему Ким безоговорочно покорился. Ему нравилось, когда Мун сам делает, что ему хочется, сам показывает желаемое. Ким давился, и Мун дал возможность отдышаться – между губами и стволом члена протянулись тонкие нити вязкой слюны. Донён вдохнул воздух полной грудью и снова прильнул к головке, только нежно, мягко, без недавней напористости и жёсткости. Он облизал мягким языком уздечку, прошёлся по всей длине, снова вернулся к головке, чуть посасывая её одними губами. Им обоим доставлял нереальное удовольствие контраст ощущений, от совсем животных до нежных, чуть ли не платонических. Но Ким не смог долго быть нежным и снова заглотил на всю длину, языком проходясь вокруг ствола для дополнительной стимуляции. Через некоторое время стоны Муна стали куда глубже и ниже, голос стал хриповатым, а это означало близость конца. Ким стал стараться ещё больше доставить тому удовольствие: резко заглатывал и полностью отпускал, целовал, покусывал. Вскоре Тэиль с тихим рычанием кончил на лицо младшему, затем обмякнув на диване с тяжёлым дыханием.
- Твою же мать, как всегда на высоте… - сказал Мун, застёгивая затем ширинку. Донён вытер с лица салфеткой остатки спермы и сел рядом с любовником, положив тому голову на плечо.
- Кстати, хотел спросить, но не успел. Ты Юте уже говорил о своих планах? – невзначай поинтересовался Ким, сверля глазами потолок.
- Как-то не нашёл подходящего момента… А ты мальчикам говорил?
- Бог с тобой, кому я там что говорил! Только сегодня последнего возили в ментовку, причём попробуй догадаться к кому! – с нескрываемой досадой пожаловался младший, надув, как дитя, губы.
- К Донхэ, не сомневаюсь. А я предлагал надавить на начальство и уволить, ты сам меня не слушал! – язвительно пробурчал Тэиль. Его изрядно бесило, что, хоть от подарков Донён и не отказывался, но в подобного рода помощи ответа «да» и быть не могло.
- Ладно тебе, проехали. Ты выстроил приблизительный план что собираешься делать?
- Пока что стоит немного подождать. В Сеул пробирается новый криминальный авторитет из Канады со своим товаром. Очевидно, его тут никто не ждёт, и попытаются сгноить, но всем известно, что раз его товары распространены в трети штатов США, в Мексике, и он даже оформил небольшие поставки в Китай, здесь ему устроиться не составит труда. Таких денег здесь нет ни у кого… - последнее предложение прозвучало то ли с жадностью, то ли с разочарованием, Донён так и не смог понять.
- Очень позитивные прогнозы! И как ты, чёрт возьми, планируешь с помощью детдомовцев оторваться от попечения отца и параллельно избавиться от этого канадского нарко-магната? – недоверчиво поинтересовался Ким, вырываясь из объятия любовника и садясь напротив него с неподдельным интересом во взгляде.
- То ли ещё будет, Донён. Меньше чем через год у нас с тобой будет на счету больше, чем у моего папаши за всё время работы, и ты точно станешь моим! – твёрдо подчеркнул он, легонько ударив кулаком о плюшевый диван.