1.  
Даже в пропитанной кровью одежде, с поврежденной рукой, Моргарт в данный момент выглядел невероятно, совершенно абсурдно счастливым. По щекам его текли слезы, но он улыбался, глядя на раскинувшиеся зеленые просторы.
Мария же чувствовала себя здесь непривычно лишней и ненужной. Это был мир Моргарта, она же не вписывалась даже по цветовой гамме, словно у того факта, что она не настоящая, был свой оттенок. И все же...
— Мария? — наконец Моргарт повернулся к ней. — Спасибо.
— Разве ты не должен меня ненавидеть?
— Должен? — он пожал одним плечом, стараясь не тревожить руку. — Может и так, но сейчас я не могу. Иди сюда.
И не дожидаясь реакции придвинулся сам, обнимая ее левой рукой. Мария чувствовала его дыхание совсем рядом, биение его сердца, он продолжал плакать, мокрые щеки оказались где-то на уровне ее шеи, но Мария заметила, что тело его нервно дергается. Он... смеялся? И действительно, Моргарт смеялся, еле слышно, но точно искренне, а Мария, внезапно не смевшая пошевелиться, могла думать только о том, что смеяться он должен только для нее одной. И больше ни для кого.
А иначе зачем она так долго возилась с ним?

2.
Больше всего Моргарту сейчас хотелось закрыть глаза и уснуть. Не отключиться, потеряв сознание от изнеможения или внешних причин, не впасть в забытье, что унесет от боли - а рука болела все сильнее, как бы ей не двигать -, а уснуть, в безопасности, зная что все под контролем, ну или не все, но то, что неподконтрольно и не страшно вовсе и преодолимо. Но опять, он был на чужой территории. На самом деле теперь они вдвоём находились на чужой территории.
Голова ужасно кружилась, все же находиться столько на ногах и в постоянном напряжении оказалось как-то вредно, но спать нельзя. Пока ситуация не выяснена, пока не известно, чего ждать от новых знакомых — здешних игроков. Моргарт постарался расслабиться, пусть считают, что он без сознания, а он — послушает, о чем они говорят.
Хотя сейчас говорила в основном Мария. И это было не то, что он хотел слышать.
— ...они слишком часто играли со своими жертвами. И хватало новых всего на пару дней. Теперь моя очередь, Моргарт мой. Да, я помогла ему именно поэтому. Он — мой. Они хотели убить его, но он моя игрушка, моя, МОЯ!
Моргарт почти открыл глаза, посмотреть на кричащую Марию, но спохватился — не хватало еще, чтобы они знали, что он это слышал.
Он не хотел этого слышать. Конечно, он не надеялся на взаимные чувства, единственное существо, которому он доверял, оказалось... таким и теперь снова: либо бежать, либо притворяться. И почему он все же не успел задремать...

3.
Мария протянула руку к лицу бессознательного Моргарта, но в последний момент, за пару мгновений до прикосновения, дернулась словно обжегшись. Неуверенно повернулась к подросткам.
— он же... жив?
Они переглядывались и выглядели скорее смущенно.
— он дышит, — отозвалась девушка. — ты.. ты никогда не видела кого-то без сознания?
Мария только пожала плечами.  
— я видела как он спал, — кто-то из подростков закашлялся, — но чтобы так терять сознание. Я не знаю как должны выглядеть мертвыми... целые люди, это правда.
— я пожалею об этом вопросе, но, целые?
Она кивнула, почти торжественно.
— люди либо целые и живые, либо мертвые и разбросаны по полу, частями.
Тишина, а потом Мария прошептала:
— так значит живой, — и все же провела ладонью по его щеке.
Глаза Моргарта дернулись, он задышал глубже, но не очнулся.
Подростки молча смотрели на эту сцену, когда Мария просто сидела на земле рядом с длинной и почти изломанной фигурой Моргарта. И смотрела, смотрела не отрываясь.