Если все вокруг яростно гибнет,

Может быть, в этом я виноват.

Это я, распахнув настежь душу,

Выливаю на мир желчный яд.  

Бесполезно рукой прикрывать ее,

Бесконтролен эмоций наплыв.

Вот бы если зашить красной нитью,

Кислотой обожженный разрыв.

***

Лепесток ледяных бесполезных цветов

Тяжко падает с пасмурных ржавых небес,

Погружается в воды прошедших веков,

Как плодам уступивший дорогу отец.

Глубина остро давит на хрупкий сосуд,

Сохраняющий отсвет удачи былой.

Тьма в ничто сводит жизнь лепестка, его труд,

И, в крупу раскрошив, поглощает собой.  

***

Из груди куст терновника лезет скелетом,  

Сердца сосуд в куски раздирая корнями,

Нежные листья сквозь ребра пуская летом,

Зимою нутро охраняя костями-шипами.

Тело служит укрытием жизни готовой,

Руки сомкнулись в объятья не для красоты,

А чтобы сберечь от беды росток новый,

Робко доверивший внешнему миру цветы.

***

Здравствуй, здравствуй,  

Старый клоун.  

Здравствуй, здравствуй, дорогой.

Что с тобою, старый клоун?

Почему ты сам не свой?

Почему твой грим по роже

Синей с век течет волной?  

Почему к макушке лысой  

Липнут клочья парика?  

Кто твой красный нос испортил,

Кто обидел старика?

Где ботинки? Что  

С застежкой на штанах...

Да и штаны будто  

Ненавистны кошкам

Мамы "любящей" жены!

Весь в грязи,  

Побитый, драный,  

Еле на ногах стоишь.  

Перепачкал пудрой раны,  

Как набрав воды, молчишь.

Несмешной и неприятный,  

Старый, мятый и больной...  

На тебя смотреть противно,

Отправляйся-ка домой.

***

Страшен до дрожи расклад мира нового,

Где сумасшедший в плену бесполезного

Крышкой накрытого гроба свинцового

Руны черкал окровавленным лезвием.  

Брызжа слюной, блеском взгляда горящего,

Червь полоумный призвал опрометчиво

Демона, словно домой приходящего

В мир... то есть в гроб психопата беспечного.

Кликал беду на живых, на оставшихся

В полузаброшенном мире поверженном.

Но покормил тот призыв неудавшийся

Демона, скованного бывшим убежищем.