Беатрис вступила в таверну, звонко цокая подкованными медью каблуками модных сапог. Статная имперка с копной волос цвета воронова крыла сразу привлекла всеобщее внимание, но дорогая зачарованная мантия и колдовской посох удерживали от активных действий. Окинув зал взглядом, Беатрис улыбнулась одними губами и целеустремлённо направилась к молодому парню, в одиночестве сидящему за столом. Остановилась, соблазнительно отставив бедро, и вдохнула поглубже, пропуская его аромат через себя, ища малейшие намёки на чужой запах. Не то чтобы её беспокоило, вмешивается ли она в чьи-то отношения, но она терпеть не могла, когда от «еды» пахло кем-то ещё.

Парень, от которого приятно пахло смолистой полынью и воробейником, недоумённо вскинул голову, глядя на неё без узнавания, и Беатрис мягко потянулась, коснулась его сознания, тасуя воспоминания, как карты, и вкладывая ещё одну из рукава.

- Привет, Беатрис, - парень приветливо улыбнулся, глядя на неё чуть застенчиво, но обожание, расширившее его зрачки, виднелось ясно. Мягкое сознание поддалось без малейшего сопротивления.

- Привет, милый, - пропела Беатрис, изящно усаживаясь напротив и посылая маленький намёк прямо в его мысли.

- Вино, ужин? – услужливо предложил парень, и Беатрис одарила его величественным кивком. Она никогда не отказывала себе в простых человеческих удовольствиях, даже если больше не нуждалась в них.

Не желая поддерживать беседу, Беатрис осторожно прощупала ментальное окружение и отвела самые любопытные взгляды. Вряд ли кого-то обеспокоит молчаливый ужин парочки, особенно если развлекать зрителей случайными прикосновениями, но долгая (не)жизнь научила Беатрис осторожности.

Прикончив ужин, она с тем же изяществом встала, даже не оглядываясь, чтобы проверить, следует ли за ней парень. Приняла уже протянутый трактирщиком ключ и едва заметным жестом, подкреплённым мысленно, отказалась от сопровождения в комнату.

Стоило за дверью снять с плеча посох, как её обняли горячие руки, порядком удивив, губы лаской прошлись по гордой напряженной шее, и Беатрис улыбнулась с нотой самодовольства. Кажется, сегодня ночью это будет даже интересно.

Умения жертвы редко когда имели значение. Беатрис настолько привыкла погружаться в сознание окружающих, что ей не составляло труда вылепить себе любовника по настроению, вкладывая в него руководство к действию и раскрывая, как заставить её потерять голову. Но иногда она скучала по чувству новизны, когда не знаешь, что будет дальше, и, поддавшись порыву, Беатрис чуть ослабила вожжи.

Парень с будоражащей смесью нежности и уверенности прижал её к стене, поцеловал настойчиво, глубоко, умело зажигая в ней страсть. Беатрис выдохнула довольно, послушно запрокинула голову, порывисто хватаясь за его плечи. Улыбнулась его жадности, когда руки парня с нажимом огладили её бёдра, задирая мантию, нашли грудь, дразня. Кровавый Создатель, она почти забыла, как это бывает, когда не нужно управлять!

Теперь ничего не мешало Беатрис закинуть ногу парню на талию, притягивая ближе, наслаждаясь его красноречивым желанием, упирающимся ей в бедро. Не заботясь о том, что двигается быстрее, чем смог бы человек, она торопливо распутала завязки на вороте его рубашки. Ладонями огладила кожу, обжигающе-горячую для неё, напряженный живот, потянулась ниже, позволяя парню играть с её волосами. Предвкушающе улыбнулась, когда наконец нашла его, умело двинула ладонью, срывая с губ парня хриплый стон. Едва заметного намёка было достаточно.

Беатрис желала всё и желала прямо сейчас. Парень подхватил её под бёдра, повинуясь её желанию, и усадил на комод, удачно оказавшийся рядом. Его руки напряглись на ней, а Беатрис запрокинула голову, выстанывая что-то невнятное сквозь клыки, когда ощутила, как он входит в неё до конца, такой горячий, что думать стало трудно. Она обернула ноги вокруг него, жалея, что не может двигаться, как хочет, и в то же время наслаждаясь властью, что дала ему сама.

Внизу живота тянуло уже почти нестерпимо, на грани с болью. Конец был близко. Под зацелованными распухшими губами в предвкушении влажно заблестели клыки.

Почти на пике, парень даже не почувствовал, как жаркие объятия сменились стальной хваткой, а глаза под смоляными ресницами зажглись алым голодом.

Беатрис впилась ему в шею, жадно сглатывая разгорячённую удовольствием кровь, чувствуя себя наконец живой. Она застонала от ослепительно острого удовольствия, когда его страх и боль взметнулись пологом, смешиваясь с горькой полынью, и выжигая тот немногий разум, что ещё не сдался под натиском инстинктов. Она сжала его крепко, слыша, как с обворожительным хрустом ломаются кости, заводя её, побуждая Беатрис брать больше.

Парень больше не сопротивлялся, повис в её хватке стремительно холодеющей куклой, пока его жизнь текла в неё с марающим губы алым. И с болью, переходящей в шипы удовольствия, Беатрис достигла вершины.

Она позволила им соскольнуть на пол, тяжело дыша и дрожа, пока её тело восстанавливалось от восторга тела и крови, она перевела взгляд на парня, холодного и тихого в её руках. Но его сердце ещё билось.

Удобнее устроив его голову на коленях, Беатрис заглянула парню в глаза, почти погасшие, но всё ещё полные преданности и обожания, даже несмотря на расширенные от боли зрачки. Довольно улыбнувшись, она склонилась над ним, пряча их за пологом собственных волос.

- Мы славно поиграли, - доверительно прошептала она, целуя его в лоб и оставляя на коже алый след. – Ты хорошо постарался. И за это я сохраню тебе жизнь.

Беатрис глубоко вдохнула, думая о золотисто-зелёном, окрашивая энергию в этот цвет, не останавливаясь, даже когда целительная сила согрела ладони мучительным воспоминанием о солнце. Парень под её руками задышал ровнее и глубже.

Беатрис остановилась, вытянув его с границы жизни и смерти, брезгливо поморщилась, пережидая отголоски восстановления. Слишком тёплая, слишком добрая магия, чтобы прибегать к ней часто. Но Беатрис была справедливой и щедрой там, где не было места милосердию. Или, возможно, она просто растягивала удовольствие, как в детстве, когда откладывала самые вкусные конфеты на потом.

Небрежно уложив парня на постель, она извлекла все связанные с ней воспоминания не только у него, но и у всех, кто её видел. Мысли о ней всегда были яркими, даже если мимолётными, и их было легко искать даже на достаточном расстоянии. Сыто и довольно улыбнувшись напоследок, Беатрис выскользнула в снежную ночь через окно, растворяясь в тенях.