Смотреть внимательно

Слепота считается тяжелым изъяном, атрибутом беспомощности. Лишенный зрения бессилен и вынужден рассчитывать на милосердие окружающих.

— Ну и животные тут собираются, — раздраженно бросает Дзено, стоит ему войти в офисное помещение.

Суэгику не дожидается деталей и не спрашивает, с чего мастер допроса так решил. Мечник видит лишь ряды безликих столов, следует за Дзено, перед которым запахи, температуры и текстуры составляют совсем другую картину.

— Здесь, — говорит он, останавливается рядом с одним столом из многих: два монитора, россыпь цветных стикеров на пластиковой стенке. — Здесь и появляется нужда в ваших талантах, Тэтте-сан. Найдите мне господина Эндо.

Дзено становится язвителен и официален, когда дело доходит до просмотра бумаг и чужих компьютеров — моменты, когда он зависит от других и острее чувствует одиночество в толпе. Сейчас он едва слышно раздраженно цокает языком, подходит к высоким окнам, останавливается перед ними неподвижно, заложив руки за спину — словно наблюдает за предвечерним городом.

Суэхиро бегло просматривает ящики стола, папки с бумагами, включает компьютер — тот, конечно, запаролен, но мечника такое не смущает: для такого есть универсальные ключи-шифры из штаба.

Их нынешняя цель — человек по фамилии Эндо. Сам он не террорист, не преступник и не шпион: он чист перед законом, а его репутация безупречна. Однако так вышло, что он неявно причастен к множеству тревожных дел, словно профессор Мориарти; военной полиции такие совпадения не понравились, и по его следу пустили «ищеек».

Суэхиро терпеливо ждет, пока восстановятся удаленные файлы и подчищенная история. От высокого окна доносится скучающий голос:

— Какого цвета твои губы, Суэхиро-сан?

Когда мастер допроса обращается по фамилии, ничего хорошего не жди. Тэтте не знает, что тут ответить — и правда, какого цвета? — но Дзено ответ и не нужен:

— Полагаю, такого же, что и мой рот. Отличное сочетание, прямо как вишня и имбирь.

Мечник не раз слышал подобные выпады, но все равно краснеет, и с этим ничего нельзя сделать — однако ему удается сохранить дыхание неизменным, а сердцебиение спокойным. Чтобы понаблюдать за сменой состояний, Дзено следовало бы придумать что-нибудь посложнее. Суэхиро отвечает ровно, будто намёк до него не дошел:

— Нет, цвета совершенно разные. В обоих случаях.

С мастером допроса нелегко работать — стоит ему заскучать, как он начинает играть с тем, что открыто ему во всей своей хрупкости: ритм чужого сердца, звук дыхания, влажность губ, температура тела; возможно, многое другое, чему нет названия.

Суэхиро пристально смотрит на экран загрузки:

— Ждать осталось недолго.

Но полоска не двигается, зависнув в паре пикселей до завершения.

— Пока ждем, успели бы проверить, как сочетаются вишня с имбирем, — раздаётся у него за спиной. Уши ощущаются горячее чем были, и мечник теряет терпение:

— С чего вы сегодня за разбрасываетесь… грязными намёками? Ищейкам такое не к лицу.

— Очень извиняюсь, но я за твоим пульсом ничего не слышу. Ты что-то важное хочешь сказать?

— Я хочу сказать… о, закончилось.

Данные наконец-то догружаются, и Тэтте отвлекается, бегло просматривает историю посещений и платежей.

— Хочу сказать, что твоё поведение даже не смешно. И что господин Эндо сегодня будет на вокзале Кейку в восемь вечера, рейс Иокогама-Кавасаки.

<center>***</center>

Оставшиеся часы до обнаружения цели они не произносят ни слова. Это работа, которую они выполняли множество раз, в одиночестве и в парах: найти подозреваемого, вытянуть из него ответы.

Господин Эндо пытается скрыться в толпе на станции поезда, надеясь, что это собьёт ищеек с толку — бесполезно. Дзёно следует за ним в потоке людей, диктует указания в передающее устройство, и мечник безошибочно выволакивает нужного человека с железнодорожной станции в складские помещения — безлюдные, тихие нагромождения вагонов и контейнеров.

Человек приходит в себя в неудобной, коленопреклоненной позе — его руки заломлены назад, запястья вывернуты в руках мечника; его шею сжимает невесомая ладонь: большой палец на сонной артерии, остальные — на основании затылка.

— Что ж, Эндо-сан, поговорим, — вкрадчиво произносит Дзено, и человек коротко кричит, всё его тело ломается болезненной дрожью:

— Я ни в чем не виноват!

— Конечно-конечно. Именно поэтому за вами пришёл элитный отряд военной полиции. Ваши слова определят вообще будущее, так что выбирайте их с умом.

— В чём вы меня обвиняете? Я ничего не делал! С чего вы меня задержали?

— Причины? Выбирайте: дело о снежном демоне. Инцидент «Новичок на заводе». Промышленный шпионаж для «Гильдии». Пустяки. Непонятно, зачем мы отвлекаем занятого человека, — скучливо перечисляет Дзено. — Но хватит о нас. Гораздо важнее, что вы сами расскажете. Если вам не с кем было поговорить о вашей жизни, сейчас золотое время.

Мастер допроса улыбается, но его слова — игла в мотке шёлка, и хватка на шее господина Эндо становится крепче. Суэхиро не препятствует такому обращению: он не чувствует сострадания к преступникам.

<center>***</center>

Когда испуганный близостью смерти человек раскалывается и вываливает затаённую правду, это чудное превращение — его бешено бьющееся сердце замедляется, по коже разливается липкий жар, тело сотрясается нервной дрожью; но это и момент освобождения: человек наконец может глубоко вдохнуть, и всё его существо будто сбрасывает тяжёлый груз тайны.

Дзено сжимает руку на чужом горле в этот момент освобождения: человек даже не понимает, что теряет сознание, ему кажется — он видел кошмарный сон и просыпается от него. Восхитительное представление, болезненная искренность — Дзёно в восторге наблюдает эту смену состояний, в его голове такая лёгкость, что он опасается упасть в небо.

— Его признание оказалось не очень примечательным, но видеть такой неподдельный трепет перед заключением и судом… Приятно знать, что закона так боятся. Можешь отпускать его, Тэтте, — говорит Дзено, и в тот же момент слышит, как бессознательное тело падает с неживым шорохом тяжелой куклы. — Есть новости из штаба?

— Они отправили транспорт за целью… — говорит Тэтте, но на середине слова шипит от боли, замолкает.

Мастер допроса чувствует: пульс мечника становится реже, дыхание — тише. Он что-то заметил и полностью сосредоточен. На горле мечника набухает горячая царапина, от неё веет жаром и железом.

Нехороший знак. Дзёно не меняется в лице, но куда внимательней наблюдает за окружением: пустые железнодорожные пути, бессознательное тело господина Эндо, ни движения, ни ветерка…

— Дзёно, видишь? Идёт к тебе, — шепчет Тэтте на грани слышимого, прекрасно зная, что его слова будут услышаны.

— Обожаю вопросы в духе «видишь ли ты», — сквозь зубы шипит мастер допроса, и делает знак рукой: нет, всё чисто.

Ничего особенного в текущей ситуации он не чувствует — и поэтому, когда с его пальцев ни с того ни с сего стекает кровь, он по-настоящему раздражён. Несколько длинных порезов тянутся от предплечья до тыльной стороны ладони: разорванный рукав тут же напитывается кровью, и железом пахнет так, что во рту появляется привкус сырого мяса.

Конечно же, у подозреваемого способность, как же без этого. Задержание затянется.

Тэтте снова шепчет: «Замри», и ищейка делает как сказано, его чувства как будто лгут: он знает направление всех потоков ветра и препятствия на их пути, слышит все звуки на расстоянии двухсот метров, — и ничего. Ничего не движется.

Только без всякой причины со стен грузовых контейнеров падают замертво цикады.

Они падают с невесомым, пустотелым звуком, и в этот момент Тэтте оказывается с ним плечом к плечу, хватает его за подбородок, поворачивает его лицо в сторону тела на земле; шепчет как можно тише:

— Открой глаза, Дзено, и не двигайся. Делай вид, что смотришь прямо на неё.

Тут же ладонь мечника пронзает боль: что-то острое взрезает её от локтя до пальцев; пахнет его кровью. Неведомая способность успела наказать мечника за поспешное движение. Тэтте не спешит останавливать кровь, и ее запах и тепло перекрывают все остальные ощущения, и Дзено кажется: его собственная рука теперь саднит за двоих. Звук густых капель, падающих на землю, заглушает звон колокольчика в его серьге.

Суэхиро вполголоса поясняет:

— Она стоит перед нами. Силуэт в кимоно, прямо над Эндо-саном. Пока я на неё смотрю, она не двигается с места…

Перед глазами сильнейшего ищейки видение то и дело пропадает; однако если смотреть внимательно, можно рассмотреть её очертания — словно бы неясная фигура сделана из стекла… Если бы она произнесла хоть слово, Дзено её обнаружил: он слышит невозможное, и слова без губ, их сказавших, привлекли бы его внимание; но способность не присутствует в мире вещей.

Очень скоро стоять и смотреть становится невыносимо скучно, и Тэтте незаметно отвлекается, чтобы посмотреть в лицо своему напарнику. Честно сказать, это зрелище настолько нелепо, что от него трудно отвести глаз.

Незрячие глаза выглядят жалко, словно воплощение ни в чем не уверенной слабости. Их радужка обычного серого цвета — но невосприимчивые к свету зрачки не соответствуют окружению: булавочно-крохотные в вечерней темноте. Открытые глаза не знают покоя: то застынут, то «посмотрят» вбок, то закатятся, будто в раздражении.

Видимо, держать глаза открытыми неудобно — и правый глаз то и дело пытается заслезиться. И хотя недовольное выражение лица Дзено не изменилось, с этими непролитыми слезами он выглядит уязвимым.

На этой мысли Дзено раздраженно пихает напарника в бок:

— Я вообще-то могу представить, о чем ты думаешь. Прекрати витать в облаках.

За это он тут же получает свежую царапину на правой щеке, прямо под беспокойным глазом. Видимо, молчаливой охраннице господина Эндо его имитация внимания не показалась достоверной.

— Не отводи от неё взгляд, — поспешно шепчет мечник, снова поворачивает голову ищейки как надо. — Она стоит прямо над телом.

— Какой ещё взгляд, идиот, — злобно шипит Дзено, и на этот раз пребольно тыкает надоедливому напарнику в акупунктурную точку за щекой. В ушах от этого звенит просто невыносимо, но новых порезов нигде не появляется — значит, условия ненападения соблюдаются.

По неизвестным причинам, последняя мысль очень вдохновляет Тэтте на глупости. Его рот против воли кривится в улыбке, на прозрачную фигуру он смотрит лишь изредка, а его мысли двигаются в неправильном направлении — но ему оно очень нравится. Кажется, вот и пришёл его час воздаяния за все дурацкие намёки.

Набравшись смелости из ниоткуда, сильнейший из ищеек берет окровавленную ладонь Дзено в свою, и припадает на колено, с насмешливой почтительностью подносит горячие пальцы к губам, преувеличенно нежно проводит языком по окровавленным костяшкам.

Дзено пытается отшатнуться, отнять руку, но Тэтте крепко хватает его за оба запястья, смеётся горячим дыханием на влажные фаланги:

— Делайте что сказано, Дзено-сан.

Выходит, что обостренное восприятие с легкостью можно использовать против его владельца. Тэтте поднимает взгляд и видит, что расчёт верен: щёки Дзено краснеют в одно мгновение, а дыхание сбивается так, что и господин Эндо мог бы услышать.

— Я тут подумал, что сейчас твои пальцы и мой язык одного цвета, — сдерживая смех, шепчет Тэтте, далеко не так тихо как раньше.

—Как жаль, что меня не ранили в зад, — чересчур быстро огрызается Дзено, но это попытка реванша откровенно слаба.

— Прошу прощения, но вы так шумно дышите, трудно разобрать.

Тэтте преувеличенно влажно вылизывает фалангу за фалангой: во рту солоно, привкус железа, но приглушённые вздохи Дзено, его неловкие попытки выровнять дыхание совершенно точно стоят этого.

— Какое остроумие, м-момент триумфа для такого простого парня, как ты… — шипит Дзено сквозь зубы, отпихивает несносного напарника свободной рукой, но мечника таким нельзя смутить.

Тэтте решает освободить Дзено от неловких попыток оправдать себя, и поспешно встаёт с колен, закрывает мастера допроса от неподвижной фигуры, и накрывает сухие губы своими — но вместо поцелуя только улыбается в чужой горячий рот.

Расчёт был в том, что следующей целью будет спина мечника. Момент, когда острые когти касаются его затылка, — последний для воплощения способности: как только молчаливая охранница становится достаточно материальной, два меча пронзают её голову насквозь.

— Наконец-то, — вздыхает Дзено, его меч с шелестом возвращается в ножны. — Я думал, вечность тут ждать буду.

И прежде, чем мечник успеет произнести какую-нибудь пошлость, Дзено притягивает его за плечи, — его хватка подобна стали, — и с нетерпением продолжает варварски прерванный поцелуй.

Все задуманные колкие фразы — как и все слова — испаряются из мыслей мечника, и он скомкано отталкивает от себя мастера допроса, и чувствует как его уши предательски краснеют. Ничего подобного он не планировал.

— Что-то мне подсказывает, что я сейчас выгляжу непристойно. Что же это? — притворно вопрошает Дзено, отстранившись, но не убирая рук с плеч напарника. Его глаза снова закрыты, но смотреть в них почему-то становится тяжело. — Ах, точно: твое тело совершенно бесстыдно хочет меня. Какая похвальная честность.

— Пф, вы преувеличиваете, — отводит взгляд Тэтте, хотя его щеки лихорадочно горячи, а сердце бьется как сумасшедшее. — Это не я тут вздыхал и… и всё остальное.

— Конечно, я преувеличиваю, а ты стоишь тут холодный и возвышенный. Это даже не смешно. Ищейкам не пристало искажать факты.

Тэтте на это фыркает и демонстративно отворачивается, лишь бы не смотреть на самодовольное лицо Дзено. Он готов признать, что его слова не искренни, но почему-то трудно признать это вслух.

— Признайся, ты не умеешь целоваться, — тянет его напарник, в его голосе разочарование.

— Я ничего не искажаю, — наконец подбирает мечник слова. — Я просто думаю: прежде, чем бросаться обвинениями, чье тело чего хочет, стоило бы… не быть перепачканными в земле и крови…

Это звучит скомкано, и жалко, и хаотично, но ощущается правильно, и Тэтте не намерен чувствовать стыда за собственные мысли, и продолжает:

— Так что сначала я приглашу тебя, не знаю, в парк развлечений… И только после этого у тебя будут основания судить, умею я целоваться или нет. И никак иначе, Дзено.

— И наблюдать, как ты пьешь молочный коктейль с майонезом? Это совершенно не так романтично, как тебе кажется, — смеётся Дзено, в кои-то веки в его смехе нет ни следа насмешки. — Как скажешь, Тэтте. Я совершенно согласен.