У Ксено всё всегда очень просто. Каждое утро он легко встаёт по будильнику, надевает выбранную ещё вечером рубашку, завязывает один из сотни одинаковых галстуков, накидывает плащ и пружинистым шагом идёт к машине. Стэн так не может. Он встаёт на час раньше Ксено, но большую часть времени просто стоит в пижамных штанах на балконе, задумчиво курит и пьет кофе. Потом, конечно, собирается — за пять минут до выхода. Ксено ругается — ты ведь солдат, почему не планируешь всё заранее? Так ведь проще. Стэн на это рассеяно пожимает плечами, пытаясь застегнуть непослушными пальцами последнюю пуговицу. Он старается не переносить армейские привычки в быт — очень мешает мирной жизни. Каждый раз он подвозит Ксено на работу, стараясь вспомнить, о чем думал на балконе. Из радио сипло звучит одна и та же песня — Стэн никак не может разобрать слова.
Все свои задания Стэнли выполняет плавно и вдумчиво. Его отряду это больше напоминает магию — им кажется, будто он заряжает пистолет и стреляет одним слитным движением. Это всегда красиво. Ксено доводилось видеть его тренировки несколько раз, и он не может не согласиться. В такие моменты от уютной домашней растерянности не остаётся и следа — сразу видны результаты долгой и изнурительной подготовки. У Стэна в глазах сверкает сталь, а зрачки — смертоносные черные пули. Пугает, думает Ксено. И завораживает. Стэнли — его идеальная защита без единой трещины. Такая мысль успокаивает.
Когда Ксено надо куда-то лететь по работе, в его охрану всегда ставят Стэна. Это уже стало традицией. Как только Ксено назначают командировку, Стэнли идёт собирать вещи. Он, правда, думает, что его одного вполне достаточно, но начальство считает иначе — и с ними всегда летят минимум четверо хмурых невыспавшихся коллег Стэна. Ксено шутит, что верхушка просто боится, что они превратят поездку в эротическое путешествие. Стэнли хихикает и мысленно соглашается. В любом случае, четверка замученных солдат им не вредит, хотя и пользы не приносит. Наверное, они думают, что никому убивать Ксено не нужно. Стэн с ними согласен, но на поясе всегда висит пистолет и армейский нож — для непредвиденных ситуаций. Он не простит себя, если с Ксено что-то случится.
В этой командировке не было ровным счетом ничего необычного. Интересного тоже не было, поэтому Ксено был категорически против такой бесполезной траты своего драгоценного времени. Новая ракета сама себя не спроектирует. Стэнли вздыхает — у него отряд новобранцев, какая командировка? — но от поездки не отказывается. Собираясь, Ксено не перестает ворчать. Уже в аэропорту он понимает, что взял не тот галстук — Стэну они кажутся совершенно одинаковыми, но он не решается сказать об этом вслух. Педантичному Ксено не нравится что-то забывать, и он злится всё сильнее. Но больше рассеянности он не переносит только скуку, а в обозримом будущем её будет предостаточно. У Ксено дёргается глаз, пока они идут к отелю. Яркий закат смазанными бликами пляшет на солнцезащитных очках Стэна, заставляя того опустить голову — его слепит даже сквозь темное стекло. Это раздражает и чуть-чуть напрягает — он не думает, что им грозит опасность, но без возможности осматривать все окружающие их предметы становится не по себе. Он борется с навязчивым ощущением торчащих отовсюду стволов автоматов. Это глупо, говорит себе Стэн. Подходя ко входу в отель, он обгоняет Ксено — раз уж тот так страдает, то можно отложить работу на потом и сходить в ресторан. Им обоим нужен отдых.
Когда раздаётся выстрел, на лице Ксено отображается смешанное с обидой удивление. Стэн открывает рот и хочет сказать, что всё в порядке, что стреляли не в них — звук был слишком далеко — но слова липким комом застревают на корне языка. Темное пятно перед глазами плывёт и матово блестит в лучах заходящего солнца. Оно подбирается к краям черного плаща, расползаясь по белоснежной выглаженной рубашке. В элегантном галстуке аккуратная дырка. Стэн смотрит на неё, и ему кажется, будто его затягивает внутрь, в пахнущую железом отвратительную красную черноту. Он вытягивает руку и хватает пальцами воздух — Ксено уже начал медленно заваливаться назад. Отлаженный годами практики механизм мгновенной реакции мучительно скрипит внезапно заржавевшими шестерёнками, пока Стэнли делает два тяжёлых шага и хватает Ксено за руку над самой землёй. В чужих глазах — молчаливая пустота.
***
Стреляли сверху под углом, пуля пролетела над плечом Стэна и прошла навылет. Убийцу ищут едва ли не всей Америкой — журналисты с того самого дня стоят на ушах, строя безумные теории. Все дошло до такого абсурда, что кто-то приплёл туда масонов. Стэнли бы посмеялся, но не мог — лицо почему-то онемело, не выдавая больше никаких эмоций. Ему дали отпуск и посоветовали записаться к психотерапевту. Стэн ничего на это не ответил. Он снял квартиру на окраине города — сил смотреть на их общий дом не было. Ему казалось, что стоит туда войти, как вселенная рассыпется на кусочки, оставив его тонуть в вязком озере тоски. Он изо дня в день прокручивает в голове тот момент. Почему он не шел впереди? Почему другие охранники так расслабились? Почему, чёрт возьми, пуля не разорвала его собственное сердце? Стэн кладёт руку на грудь, будто сомневаясь в последнем вопросе — вдруг так и случилось, а всё, что он видит, лишь предсмертная галлюцинация? Но ровный стук под пальцами сообщает об обратном. Стэнли жив. Ксено нет. Свинцовая смерть заманчиво зовёт его из кобуры, но он не слушает. "Клянись, что если я умру, ты будешь жить". Так сказал ему Ксено, когда они только съехались. Из радио сквозь скрип помех доносится забытая знакомая песня.
Oh 'cause they will run you down
Down to the dark
Yes and they will run you down
Down 'till you fall
And they will run you down
Down to your core
Ohh 'till you can't crawl no more
And way down we go…