Примечание
— Прости, Тсукки.
Такой родной голос. Такие привычные слова. Такой мёртвый Тадаши.
Кей кричит. Кричит лишь мысленно, потому что голос уже охрип. Кей плачет. Тоже мысленно, потому что слёз больше нет. Кей не может остановиться, потому что боль так никуда и не ушла, ему только хуже.
Как он мог? Как он мог потерять Тадаши? Как он вообще до такого докатился?
Кей задаёт себе тысячи подобных вопросов, но ответы на них так очевидны и глупы, что он просто сипит от безысходности.
— Тсукки, — зовёт Ямагучи, и в груди Тсукишимы что-то трескается. Кей резко вытягивает руку вперёд, но хватает пальцами только воздух. — Тсу-укки-и?!
Это протяжное «Тсукки» теперь вечно будет преследовать его в ночных кошмарах и наяву.
— Тсукки! — улыбаясь кричит Ямагучи. — Посмотри, какой красивый закат!
— Закат не переплюнет тебя, — думает Тсукишима и поворачивается на звуки любимого голоса.
Ямагучи улыбается ещё шире и неопределённо машет рукой в сторону горизонта. Тсукишима тоже улыбается и, смешно щурясь, наблюдает за закатом и другом.
Кей мечтает умереть. Кей больше не видит смысла жить, если рядом не будет Тадаши. Кей не выдерживает.
Ночь. Ванная. Лезвие. Тишина. Порезы. Такое уже стало своеобразной рутиной. Но это лишь немного облегчает страдания.
— Тсукки, — Ямагучи переплетает их пальцы, — ты мне нравишься.
Кей не верит своему счастью. Столько лет он вздыхал по Тадаши, а оказалось, что чувства взаимны. Все годы, за время которых Тсукишима кирпичик за кирпичиком воздвигал стены между собой и Ямагучи, оказались напрасными. Тадаши разрушил все его оборонительные укрепления лишь тремя словами.
Кей срывается. Кей хамит учителям, сыплет оскорблениями в сторону одноклассников, мастерски игнорирует сокомандников. Кей ругается с матерью и братом, которые лишь пытаются помочь.
Кей не хочет помощи. Кей хочет, чтобы Ямагучи снова был рядом. Живой, тёплый Тадаши, с мягкой улыбкой и светящимися от чувств глазами. Тадаши, который смущается от комплиментов, заливисто смеётся и любит обниматься.
— Смущался. Смеялся. Любил. — Отрезает Тсукишима мысленно, а наяву лишь даёт себе крепкую пощёчину. — Очнись, идиот. Его не вернёшь.
— Тсукки? — Тадаши лежит рядом на траве и смотрит на него.
— Звёзды. — Кей смущённо поворачивается к Ямагучи. — Твои веснушки похожи на звёзды, — шепчет он прежде, чем поцеловать Тадаши.
Тсукишима больше не смотрит на звёзды. Тсукишима бросил привычку любоваться вечерним небом. Теперь его взгляд всегда прикован к земле. Земле, где на глубине двух метров и в тысячах километров от Кея, лежит Тадаши. Вернее, всё, что осталось от Тадаши.
— Тсукки, — возмущённо кричит Ямагучи, — как ты можешь такое говорить?
— Ну давай, скажи ещё, что я не прав! — Тсукишима не сдерживается и тоже переходит на крик.
Это их первая ссора. У обоих глаза на мокром месте. Родители не приняли их отношения. Родители не поняли. Родители злятся. И их дети тоже злятся. Они разругались в ситуации, когда должны были поддержать друг друга. Они не сберегли гармонию в отношениях.
Кей не сберёг Тадаши. Кей не остановил его. Кей отпустил его на их излюбленный горный уступ одного. Им обоим нужно было выпустить пар, и Кей остался дома. А Тадаши… Тадаши ушёл… Навсегда…
Кей винит себя сейчас и будет делать это всю жизнь. Почему он не пошёл с Ямагучи? Зачем он накричал на него? Каково было Тадаши?
Тадаши. Тадаши. Тадаши.
Имя бьёт по голове, трепыхается полумёртвыми бабочками в желудке, быстро-быстро стучит вместе с сердцем.
Следователи сказали, что Ямагучи оступился.
Один шаг — и нет человека. Нет Тадаши. И Кея тоже больше нет. Есть лишь оболочка. Пустая и безжизненная.
— Пока, Тсукки. — Всё, что говорит Ямагучи напоследок. Его последние слова отдаются болью в груди Тсукишимы. Эта боль закрепляется в нём навсегда.
Кей стоит на том самом месте. Впервые после расследования. Смотрит вдаль, на закат, и думает. Вздыхает. И делает шаг вперёд.
Нет больше Тадаши. Нет и Кея. И боли теперь тоже нет. Ничего. Лишь пустота.