В жизни Дерека Хейла, как бы прозаично это ни звучало, было много боли и разочарований, но даже при этом он не утратил способность к эмпатии. Он всегда замечал эмоциональное и физическое состояние своих детективов и, в случае чего, отчитывал их за безалаберное отношение к себе. Не выделял себе любимчиков и выдавал дела по мере поступления, а не припасал самые «выгодные» для кого-то. Даже мог похвалить за идеально выполненную работу. И кто бы что ни говорил, но Дерек считал, что этого достаточно, чтобы быть хорошим офицером и почти хорошим человеком.
Однако сейчас Дерек всей душой ненавидел подростков. Особенно трудных подростков. Особенно трудных подростков, с которыми его заставляли провести воспитательную беседу с целью разжечь их гражданскую позицию и уговорить стать юными стукачами. Конечно, слова о стукачестве полностью принадлежат Эрике.
И, если говорить коротко, то Дерек ненавидел программу «Юный помощник полиции».
- Дерек, – Хейл поднимает голову и видит, конечно, сначала стройные бедра, удобно уместившиеся на его столе, а после лицо Эрики, жалобно смотрящую на него. – У меня йогурт скис от твоего вида.
В доказательство Рейес даже сует пластиковую баночку ему под нос, и офицер с трудом подавляет желание вывалить этот, как он только что убедился, прокисший йогурт ей на голову.
- Эрика, – в голосе детектива Бойда нет ни капли грозности или раздражения, но девушка чудесным образом успокаивается. Выкидывает баночку в мусорное ведро (Дерека! в котором помине не было ничего кроме бумаги и канцелярских принадлежностей! потому что есть нужно на кухне, детектив Рейес!) и покачивающейся походкой идет к своему парню.
- Я не понимаю, что в этом такого, – говорит Эрика и становится позади кресла Вернона. Обхватывает руками его шею и ставит подбородок на чужую макушку. – Я тоже вела этот семинар в прошлом году. А Айзек в позапрошлом. Бойд вообще каждый год помогает с организацией.
- Дерек злится, потому что капитан только сказал: «Дерек, ты не мог бы…», а он сразу ответил: «Да», – кудрявая макушка Айзека мелькает над монитором и, поймав убийственный взгляд Хейла, вновь прячется за ним.
И, наверное, худшее в этой ситуации было даже не то, что Дерек согласился, даже не слушая, а то, что он согласился бы в любом случае. После того, как в их предыдущем участке назначили нового капитана, мужчину с контузией и навязчивыми мыслями, Дерек тут же написал заявление на перевод в другой участок. И только одно Бруклинское отделение согласилось на условие Хейла, что вместе с ним должны взять его детективов. И в виду этого офицер чувствовал себя обязанным их нынешнему начальнику.
- Да ладно, это всего лишь подростки, – не унимается Эрика. – Они боятся тебя больше, чем ты их.
- Я не боюсь детей-беспризорников, – раздраженно говорит Дерек и, кажется, его брови вот-вот сольются в одну от того, как сильно он хмурится. – Я не умею с ними разговаривать.
- Не только с ними, – опять доносится откуда-то со стороны, но в этот раз Айзек даже не решается выглядывать, продолжая заполнять документы об аресте.
- Поверь, когда они проникнутся твоей хмуростью, то поймут, что ты просто душка, – Рейес невинно хлопает ресницами, и Дерек слышит, как минимум, один смешок.
И в этот момент Хейл искреннее жалеет, что так яро отстаивал их перевод. Может быть, им все-таки стоило поработать под руководством Финстока. А Дереку стоило принять предложение о переводе в Манхэттенское отделение. Конечно, ему пришлось бы чаще сталкиваться с убийствами, но он бы смог избавиться от постоянных насмешек своих детективов.
- Мы поможем тебе подготовиться, – говорит Вернон, и Дерек официально готов отозвать свое предыдущее заявление о том, что у него нет любимчиков. В следующий раз, когда ему придется распределять дела, он отдаст Бойду несколько мелких хулиганств в районах, где камеры стоят через полметра, а Айзеку и Эрике убийство без свидетелей.
Хотя в итоге, несмотря на весь оптимистичный настрой команды, их советы оказались абсолютно бесполезными. Бойд был беспристрастным и понимающим. Эрика уверенная и эффектная. Айзек просто милым и быстро настраивающимся с этими негодяями на одну волну. И все, что они могли сказать – это «не волнуйся и не дави на них». А, чтобы вы понимали, основной механизм функционирования Дерека, как полицейского – это эмоциональное, а порой и физическое, давление.
И, даже если они смогли составить кое-что отдаленно походящее на план, то в день икс Хейл был завален работой настолько, что чуть не забыл о семинаре. А он, черт возьми, полностью имел на это право. Неделя выдалась, на удивление, паскудная: отдел особо срочных дел из-под носа увел дело о наркодилерах, которое они вели в течение месяца и почти раскрыли, Лора неожиданно решила навестить своего братишку (читай: завалиться посередине ночи, отчитать за содержимое холодильника, а после это содержимое съесть), так он еще умудрился застрять в пробке.
Именно поэтому, когда Бойд объявляет о том, что группа собралась, Дерек в первую очередь думает о группе захвата и спешит поправить кобуру. Вернон рефлекс, кстати, не оценил и осторожно напомнил об уголовной ответственности за массовое убийство.
Но, вот когда Дерек уже стоит в зале совещаний перед группой подростков от шестнадцати до двадцати лет, он без шуток думает о том, что лучше бы это была группа захвата. А ведь ему пришлось бы контактировать с Брейден, невестой его старшей сестры, и близнецами, которые, кажется, застряли в возрасте десяти лет и до сих пор играют со всеми детективами в «Угадай, кто». Дерек еще ни разу не выигрывал.
Хейл медленно поправляет баннер с логотипом программы «Юный помощник полиции» и ищет пульт, чтобы включить презентацию, которую для него подготовила Эрика. Подростки смотрят на него. Он смотрит, кажется, одновременно во все стороны, кроме той, где стоят стулья. А еще он молчит, но, кажется, проблема не хочет рассасывать сама собой. А хотелось бы.
- Все здесь? – наконец-то говорит Дерек и на его лице написано все, что он думает об этом мероприятии. А в его мыслях нет ни одного цензурного слова.
Девушка в первом ряду неуверенно пожимает плечами в то время, как все остальные выжидающе смотрят на него. Маленькие мерзавцы, разжигающие в нем иррациональную злость.
Хейл выдыхает и на секунду возносит глаза к небу (потолку). Он никогда не был верующим, но сейчас он готов молиться даже макаронному монстру, чтобы после сегодняшнего дня у него сохранилась хоть одна нервная клетка.
И как раз в ту секунду, когда его взгляд плавно перетекает от потолка к подросткам, он замечает беспокойное мельтешение красного пятна за прозрачной перегородкой. Паренек стоит прямо перед стеклом, оглядывается по сторонам и выглядит, в принципе, достаточно подходяще для очередного правонарушителя. Поэтому Дереку не составляет труда сложить два плюс два.
Он бросает очередной злобный взгляд на детей и выходит в коридор. Паренек вблизи выглядит на лет восемнадцать от силы и, когда замечает движение возле себя, поднимает взгляд от телефона. В янтарных глазах на секунду мелькает удивление, но после он открывает рот, чтобы что-то сказать, как…
- Тебе особое приглашение нужно? – спрашивает Дерек, и на несколько секунд паренек так и застывает с открытым ртом.
- Ага, именное с золотой гравировкой, – парень усмехается и засовывает телефон в карман джинс. – Не, ну а вообще я здесь в первый раз и, кажется, потерялся. Я должен выполнить какое-то поручение, чтобы ты указал мне путь? Или будет достаточно «пожалуйста»?
Хейл на это предпочитает не отвечать. Он с силой подавляет очередную волну раздражения и хватает паренька за ворот его красной рубашки. Тянет за собой в зал, а после, если его спросит судья, который будет вести дело, очень любезно и мило помогает ему занять свободный стул в первом ряду.
- Мое имя – Дерек Хейл. Для вас офицер Хейл, – представляется он и бросает короткий взгляд на наручные часы. – В ближайшие три минуты от вас требуется молчание и внезапное желание выполнить гражданский долг.
- Почему три минуты? – спрашивает тот самый парень, и только сейчас Дерек замечает, что под рубашкой у него белая футболка с рисунком треугольника и надписью «Найдите икс. Да вот же он!». И Хейлу даже интересно, за что он здесь. Украл ручку у одноклассника? Подрался, потому что кто-то оскорбил Железного Человека? С каких пор ботаникам приходится читать лекции о правильном поведении?
- На столько хватает моего доброжелательного настроя, – говорит Дерек, и несколько человек пытаются скрыть улыбки. В то время, как парень в открытую фыркает на это заявление. – Не знаю, из-за чего вы все оказались здесь: мелкое воровство, административное правонарушение или неприличное поведение в общественных местах, но уверяю, мне плевать.
Хейл нажимает на пульт, чтобы включить телевизор, и тут же зал заполняется тихими (и не очень) смешками. Дерек поворачивает голову и видит, что первым слайдом в презентации служит большая надпись «Будь добр» на розовом фоне, усеянном сердечками, щенками и смайликами. Дерек делает глубокий вдох, почти не думает о том, чтобы случайно уронить телевизор на пол, и всего лишь выдергивает провод из розетки.
- Как я и сказал, мне плевать, – продолжает он и думает о том, как ему жаль, что Эрике придется заниматься ненавистной ей оцифровкой старых дел. Приблизительно до конца жизни. – Вы все совершили преступление: мелкое, административное – без разницы. По статистике, более 70% осужденных совершили свое первое преступление, будучи подростками. То, что сегодня для вас драка – завтра будет убийством. И, возможно, эта программа – ваш единственный способ реабилитации.
Дерек выдерживает паузу, внимательно наблюдая за подростками, которые, к слову, не выглядели особо вдохновленными его речью. Но, господи, даже если один из этих двенадцати правонарушителей решит пройти программу для будущих полицейских, то он уйдет сегодня с работы с чувством выполненного долга.
- Кто хочет записаться? – спрашивает Хейл, и парень в первом ряду чуть подпрыгивает после его слов.
- И это все? – спрашивает он, и на бледном лице застывает глупая неуверенная улыбка, будто над ним пошутили, а он еще не совсем понял, как на это реагировать.
- А что еще? – не Дерек начал отвечать вопросом на вопрос и уж точно не он это закончит. Хотя он искренне не понимает, что от него еще хотят услышать. Он устраивался в полицию не для того, чтобы толкать душевные речи перед подростками. А для того, чтобы арестовывать их.
- Ну, эм… Может быть, расскажешь о какой-нибудь положительной стороне всего этого? – предлагает парень, запуская длинные пальцы в волосы, и вот теперь у него такой вид, будто он вот-вот засмеется. – Типа, плюсы, позитивные моменты, что-то завлекающее.
- Вы не скатитесь на социальное дно и не помрете где-нибудь в сточной канаве, – и, к удивлению, на этот раз Дерек говорит абсолютно серьезно и почти без злости. Он хмурится и все в его виде буквально кричит, что для него это максимально убедительная причина. И теперь парень пялится на него с таким удивлением, будто до этого и правда воспринимал происходящее в шутку.
- Ладно. А есть что-нибудь еще, что в ближайшие несколько минут не загонит меня в депрессию? Я серьезно начинаю задумываться о самоубийстве.
Парень кивает на ту самую девушку, сидящую справа от него, и Дерек видит, как у нее начала дрожать губа. И, господи, он не переживет, если кто-то сейчас расплачется. Он совершенно не умеет успокаивать людей. Он терпеть не может слезы. Каждый раз, когда кто-то из потерпевших начинает плакать, он падает в ступор и мысленно взывает к Айзеку и Бойду. Один раз, когда Кора разрыдалась перед ним после двойки по истории, он пообещал ей выкинуть все ее вещи в окно, если она не успокоится. Тогда она расплакалась еще больше, а потом они подрались и успокоились только к приходу матери, которая сказала, что сейчас же выкинет их обоих из дома. Так что Дерек, черт возьми, не умеет успокаивать людей.
- Офицер Хейл, а вы можете показать свою пушку? – парень вновь привлекает его внимание, и Хейл понимает, что все это время прибывал в прострации.
- Зачем?
- Ну, всем же полицейским выдают оружие! – он складывает руку в пистолет и, закрыв один глаз, целится в Дерека, а после «стреляет» в него со звуком «пуф-пуф». – Это же круто! И при полицейских участках всегда есть тир. Хотя у полицейских такая годовая зарплата, что они на пенсии могут позволить купить свой собственный тир. Или обустроить свой подвал под стрельбище. Вообще хоть под что могут обустроить подвал. Вот, какой в среднем оклад у полицейских в Нью-Йорке?
- Порядком двадцати пяти тысяч в год, но стаж влияет на величину оклада, - отвечает Дерек и только хочет сказать, что также полицейские могут получить бесплатную страховку на всю семью и льготы на покупку и аренду жилья, как парень перебивает его с, конечно же, более важной информацией.
- А еще копам можно гонять на красный! – восторженно говорит он, вскидывая руки, и до его слуха доносится довольное улюлюканье. – И где можно записаться?
Что удивительно, из двенадцати подростков записываются пять. И, когда все постепенно выходят из зала, Дерек и правда чувствует, что он героически выстоял это испытание.
- Имя? – спрашивает Хейл, когда помимо него в помещении остается только тот самый парень в красной рубашке. Он смотрит на него снизу вверх и хитро щурится.
- Стайлз, но не думай записывать меня, – Дерек на это заявление хмурится, а у Стайлза лишь шире расплывается улыбка на лице. – Считай, что я прощен за все свои грехи после того, как помог тебе не провалиться с треском.
- Я… Я не…, – он бы хотел возмутиться, но чуть смущается, понимая, что парень-то прав.
- Ты? Да, – Стайлз встает со стула и теперь стоит намного ближе, чем стоило бы. Помните о социально приемлемой дистанции при разговоре? Так вот этот парень, видимо, нет. – Не буду спорить: твое давление безумно возбуждает, но, по-моему, здесь два человека чуть не расплакались.
Дерек героически игнорирует последнюю часть предложения, потому что он видел, окей?
- Что именно тебя возбудило: мои слова о сточных канавах или теоретическом убийстве? – Хейл вскидывает бровь и видит, как на чужом лице вместо стыда, как он предполагал, расползается самодовольство.
- Статистика. Если бы мои школьные учителя говорили ее таким сексуальным голосом, то я бы никогда не выпустился, – и Дерек даже не будет оправдываться, что он не подумал о том, что парню уже точно есть восемнадцать.
- Ты всем полицейским рассказываешь о своих фетишах? – Хейл не флиртует. Нет, нет и еще раз нет. И его взгляд скользит по чужому лицу, усеянному родинками, лягушачему рту с пухлыми губами и глазам, смотрящим с озорством, только из профессиональных целей. Если ему подадут заявление на очаровательного воришку с родинками, то он точно будет знать, о ком идет речь.
- Не буду врать. Бывало, – Стайлз беззаботно пожимает плечами, но ни на секунду не отрывает взгляд от его глаз. – Но далеко не со всеми мне хотелось бы воплотить их в жизни.
И парень делает что-то совершенно глупое своим ртом: медленно проводит кончиком языка по верхней губе, скользит им обратно в рот и Дерек видит, как тот движется под тонкой кожей под нижней губой. И, если он считает, что то, как он прикусил нижнюю губу, хоть немного может возбудить Хейла, то он, черт возьми, так прав.
- Я надеялся, что ты отблагодаришь меня за то, что я спас твою задницу от позора, но ты меня уже и так задержал, – то, каким тоном Стайлз говорит «отблагодаришь» не оставляется сомнений, что в его голове ни одного приличного сценария. – Еще увидимся, офицер Хейл.
Перед уходом парень подходит ближе и лишь на секунду захватывает чужие губы своими, скользит языком по чуть обветренной коже, а после также быстро отстраняется. Он смеется, смотря на то, как офицер вновь застывает в шоке, и выскальзывает за дверь.
- Маленький засранец, – говорит Дерек спустя минуту и, наконец, собирает все бумаги.
Когда он подходит к своему столу, к нему сразу же приближаются его детективы. И то, что у Айзека такой вид, будто он готовится его утешать, заставляет Хейла в очередной раз поставить под вопрос свои социальные навыки.
- И как? – первая задает вопрос Эрика, и Дерек без слов протягивает ей пять подписанных соглашений на прохождение курса «юного помощника полиции». – Да не может быть. Из скольки?
- Из двенадцати, – говорит Хейл и кивает в ответ на одобрительную улыбку Бойда. – А еще мне пришлось согласиться заняться оцифровкой старых дел и поручить это тебе.
- Как это пришлось? – недовольно вскрикивает Рейес, и Дерек с трудом подавляет усмешку. – Когда?
- Сейчас, когда я отнесу капитану документы, – Эрика недовольно поджимает губы, не особо аккуратно впихивает документы обратно ему в руки и возвращается на свое место. В этот раз, к удивлению, даже не спорит.
Айзек в открытую смеется, за что получает ручкой прямо по его кудрявой голове, а Бойд лишь чуть улыбается, кидая слишком нежные взгляды на человека, который сейчас печатает так, будто пытается продавить клавиатуру внутрь. Дерек же решает не терять времени и сразу направляется к капитану. Коротко стучит в дверь и, когда слышит разрешение войти, открывает ее.
- Здравствуйте, капитан, – говорит Хейл и, когда поднимает взгляд, тут же замирает.
На кресле перед столом капитана сидит Стайлз. Закинув ногу на ногу, он хитро щурится и подпирает рукой голову.
- Вы вовремя, офицер, – капитан Стилински улыбается своей доброжелательной, наставнической улыбкой и показывает рукой на свободное кресло – Как прошел семинар?
Дерек даже не сразу успевает отреагировать на вопрос. В его голове крутится настойчивое «Что? Почему? Откуда? Что он здесь делает?» и еще около сотни подобных вопросов.
- Прекрасно, – говорит он, когда все-таки садится на стул, и от его слов Стайлз улыбается еще шире. Хейл из всех сил пытается игнорировать его, что оказывается немного проблематичным.
- Я рад, – отвечает капитан. – Познакомьтесь с моим сыном, Стайлзом.
Дерек непроизвольно вскидывает брови и с трудом подавляет желание переспросить. Сыном? Господи, Хейл только что целовался с сыном своего капитана. Точнее сын капитана, которому пришлось сидеть на семинаре из-за правонарушения, поцеловал его. Если еще точнее, то тот сначала, как он сам и выразился, спас его задницу, позволив не опозориться перед начальством, а потом поцеловал. Чем дольше Дерек думает об этой ситуации, тем хуже она становится.
- Приятно познакомиться, – Стайлз протягивает руку, и Дереку приходится ее пожать. А еще приходится подавить неуместные мысли о том, какие у него теплые и нежные руки. – Офицер Хейл?
Дерек лишь кивает, а его мысли опять возвращаются на двадцать минут назад. А Стайлзу точно есть восемнадцать? Конечно, они не делали ничего, за что его могли бы осудить, но, пожалуй, капитан в любом случае не будет в восторге от того, что его, возможно, несовершеннолетний сын целовался с его офицером.
- Я до сих пор думаю, что крупно об этом пожалею, – начинает говорить капитан, и Хейл думает о том, что, нет, он не особо пожалеет, если решит уволить его. Все-таки он не единственный офицер в участке. Здесь есть еще Пэрриш, который ладит со всеми детективами в участке и точно не флиртовал с сыном капитана. Господи, все-таки придется переводиться в Манхэттен. – Со следующей недели Стайлз будет работать в нашем участке, и на первое время ему нужен куратор-офицер. Я не могу попросить об этом Пэрриша, потому что он будет слишком мягко относиться к этому оболтусу.
- Хэй, он мой второй лучший друг после Скотта! – говорит он так, будто лояльное отношение Пэрриша к нему – это само собой подразумевающееся. Но потом, на секунду задумавшись, добавляет: – И после Лидии. И, наверное, после Эллисон и Киры. Ну, точно в топе-10.
- И я бы не особо хотел распространяться о том, что он мой сын, – продолжает капитан.
- А это звучит так, будто ты жалеешь о нашей родственной связи, – теперь Стайлз звучит обиженно.
- Вот именно поэтому, - капитан Стилински вздыхает и серьезно смотрит на Дерека. – Ты самый серьезный офицер в нашем отделении, а твои детективы, несмотря на их своеобразие, показывают прекрасные результаты. Так что я был бы благодарен, если бы ты не давал ему спуска.
Удивительно, что никто из присутствующих не слышал, с каким скрипом крутятся шестеренки в его голове.
- Вы хотите, чтобы он работал под моим руководством? – все-таки задает вопрос Дерек и замечает кивок капитана, хотя и это не сразу помогает всему уложиться в его голове. – Конечно, капитан.
- Спасибо, – Стилински благодарно улыбается, а после смотрит на сына. – Теперь я могу сказать, что уволю тебя, если вы со Скоттом еще хоть раз устроите то, что вы устраиваете по пятницам.
- Во-первых, это превышение полномочий! – возмущенно говорит Стайлз. – А, во-вторых, это бро-гик-приключение.
- Не хочу даже знать, – устало говорит капитан. – Все, офицер Хейл может показать тебе твое рабочее место.
Дерек кивает и, только когда они выходят из кабинета, слышит, как Стайлз заливается смехом. Он сгибается, упираясь руками в колени, и смеется до хрипа. Хейл стоит и смотрит на это с максимально озадаченным и осуждающим видом.
- Господи, ты бы видел свое лицо, когда понял, что я его сын, – парень с трудом выпрямляется, и Дерек замечает, что его глаза блестят от влаги.
- Что ты вообще делал на том семинаре? – Хейл плюс-минус осознал происходящее и пока, если честно, не совсем понял, как на это реагировать. Он вроде бы должен быть раздражен этой ситуацией, но в голове все еще крутится две мысли «ему все-таки есть восемнадцать» и «меня не уволили».
- Я? Ничего! Я просто стоял рядом и пытался найти кабинет капитана! Это ты затащил меня в зал и заставил слушать то, как никчемен я и моя жизнь.
Дерек хмурится и нехотя признает, что все, в принципе, так и было.
- Сколько тебе лет? – спрашивает Хейл, и Стайлз вот-вот готов опять рассмеяться.
- Двадцать три, – отвечает он и подходит ближе. – Но, если тебя заводят малолетки, то отец говорит, что я веду себя на двенадцать.
- Я теперь твой начальник, – Дерек надеется, что это звучало достаточно грозно, но вот язык Стайлза опять выскальзывает из его рта, и это как бы немного отвлекает.
- Во-первых, временно, - как бы невзначай напоминает Стайлз. – И, во-вторых, я все еще хочу увидеть твою пушку.
Парень подмигивает и гордой походкой идет вперед. Идет ровно до того момента, как понимает, что не знает, куда ему идти, возвращается и спрашивает, где его рабочее место.
И Дереку кажется, что он попал.