Примечание
Темные силуэты высоких деревьев, утопающих в густом тумане; крики птиц, старающихся не приближаться к этому проклятому месту; небо совсем не видно из-за вершин сосен, сомкнувшихся над головами смертников, пришедших в лес. Идеальная тишина, лишь шорох травы, колышущейся из-за моей ходьбы. Выцветшие ленты, предупреждающие о том, что вход в лес заказан. Много табличек с номерами психологов, телефонов доверия. На каждом шагу попадается то использованная пачка снотворного, то острый предмет в засохшей крови, что так и манит использовать себя снова. Он приглашает, манит, обещает спокойствие, свободу от бремени реальности. Это Аокигахара.
Идешь и запинаешься о корни деревьев, которые, кажется, шепчут, поднекивают идти дальше, не обращать внимание на малочисленные трупы, висящие на веревках, привязанных к толстым веткам деревьев, или прислоненные к стволам, на лице которых навечно запечатлены муки агонии от принятых ядов или от ран, причиненных самим себе же, поднекивают так же вкусить покой и нирвану, стоит лишь заколоть себя, отравить, перерезать вены или повеситься, как и другие. Словно настойчивый дух, смерть обволакивает весь лес и шепчет на ухо каждому пришедшему сюда, готовая подать любой инструмент смерти. Потому что это Аокигахара.
Теплый свитер никогда не спасет от пробирающего насквозь мороза, от которого бьет озноб. Но спокойствие этого места, умиротворенность среди крон деревьев, среди трупов придают уверенность и двусмысленную и ненадежную радость. Здесь так хорошо, приятно, по-домашнему спокойно, в отличие от суеты внешнего мира, откуда я пришла. Тишина убаюкивает, холод заставляет натянуть ворот свитера повыше, а руки — засунуть поглубже в карманы. Стоит пройти мимо очередного смертника, тело прошибает пот, дышать становится тяжелее, будто невидимый дух самоубийцы повис на мне, приказывая тем самым следовать за ним. От подобных ощущений и мыслей в горле образовался ком, из-за которого было трудно сглатывать.
Как устала от всей этой рутины прежней ничтожной жизни. Казалось бы, что такого ужасного в том, что меня уволили, жених сбежал к подруге, а семья и друзья отвернулись, ведь я еще молода, я дееспособна да и не уродлива, я думаю. Но я не хочу больше бороться, не хочу сражаться с моей безучастностью в жизни, что губит меня каждую минуту. Просто хочется умереть, остановить свое жалкое существование, покинуть, так сказать, бренную оболочку.
От нахлынувших воспоминаний из глаз брызнули слезы, я тут же стерла их кулаком, в котором была зажата бумажка — предсмертная записка. Все, что было в ней написано, было пропитано горечью, злостью, иронией. Всего лишь три слова — «Вы виноваты сами». Обращение к родителям, друзьям, жениху, которые наверняка даже не станут искать меня.
Хватит! Довольно! Натерпелась. С головой окунулась в мир грязи и лжи, ненависти и обмана. Надоело жить в таком окружении. Надоело терпеть эту боль во всем теле, эти раскаленные железные иглы, пронизывающие каждую клетку меня. Все это достало, от всего этого уже мигрень. Давно пора было пресечь эту ноющую боль, но я все время твердила себе, что еще не самый ужас, что все еще впереди.
Моя жизнь пуста, веры в свет давно уж нет из-за окружающих меня людей, у которых нет души, которые готовы выползти сухими из воды, идя по головам знакомых и родных, опустошили мою жизнь, душу. Больше нет тех радостей жизни, что удерживали меня здесь, больше нет тех нитей судьбы, связывающих меня и других людей. Теперь вместо этого меня наполняют тоска, ужас, боль, страх. Натерпелась, надоело кричать «уйдите все!». Давно пора пресечь все это.
Моя нынешняя жизнь — боль, грязь, пронзенная предательствами, потому я и сдаюсь. От прошлой жизни, где у меня были деньги, окружающие люди, которым я верила, всеобщее понимание, любовь или симпатия. Теперь от этого остались лишь пустые воспоминания. Хочу провалиться в темноту, ведь пропала вера в свет, хочется забыться. Жизнь такая не нужна. Всем вам на меня плевать.
Замерзшие пальцы неумело завязывают узел на мощной ветке сосны, петля дергается от движений ровно на уровне лица. Атмосфера леса заставляет сходить с ума, как-то не заметив, я начинаю пропевать название леса самоубийц на какой-то грустный мотив, голос отдается тихим эхом.
— Аокигахара, Аокигахара, Аокигахара…
— Гахара, Гахара… — вторит эхо.
Последний глоток воздуха, наполнивший легкие до отказа, давно приготовленная петля уже туго затянута к горлу, в ушах все еще раздается эхо, ядовито шепчущее название леса. Слезы, так и не остановившиеся, потекли с удвоенной силой, капая с подбородка в траву. Сделать, его надо сделать шаг, этот шаг, который освободит исстрадавшийся мой дух из бренной оболочки. Всего один шаг…
Мобильный, находящийся у меня в кармане, завибрировал. Я вздрогнула, нога соскользнула с корня, на котором я стояла, по горлу резанула боль, стало невозможно дышать. Из последних сил я достала мобильный, пришла СМС-ка от жениха. Открыла, прочла. Выпустила остатки воздуха из легких, захрипела. Перестала брыкаться.
«Прости меня. Я хочу вернуться обратно, я хочу быть с тобой».