Осенний ветер гулял по улицам Сеула, затрагивая своим волшебством каждого на своем пути. Напоминал всему живому о своем существовании и величии, лаская розоватые щечки девушек, которые сразу же прячутся за огромными вязанными шарфом на их шее, заставлял мерзнуть ручки, из-за чего парни сразу же прятали их в карман, окутывая теплом широкой, мужской ладони. Потому смущенные взгляды девушек падали на дорогу, усыпанную золотистыми листьям, с которыми время от времени игрались духи ветра. Они проникали всюду, наклоняли голые ветви деревьев, уносили с собой последние лепестки, в которых постепенно угасала жизнь и былое тепло.
Все куда-то стремились, куда-то спешили, пока вокруг торжествовала осень. Бархатная, холодная, наполненная чувствами, новыми впечатлениями, новыми воспоминаниями. Кому-то она приносила грусть и заботы, а кому-то радость и счастье. Конечно, великолепная Королева не обойдется без сюрпризов, так как у нее большие планы на каждую душу, живущую на Земле. Пусть ее красота и затмевает все вокруг, никто не знает, что на самом деле кроется за солнечными прохладными днями, а иногда дождливой погодой, маленькими лужицами и золотистыми улочками.
Некоторых заставляет задуматься, посмотреть на мир вокруг, сделать один верный шаг, который в корне может изменить их судьбу, заставляет мечтать и осуществлять самые заветные желания. А некоторых осенняя хандра уже застала врасплох, крепко удерживая в своих объятиях невинные человеческие жизни, заставляя прочувствовать их все тягости каждой клеточкой тела. Пока другие не замечают наступления прекрасной поры, эстетичности и любви, не замечают ценных моментов, которые словно стрела проносятся мимо них. Не ощущают, как смешанные чувства пронзают их сердца со скоростью, равной скорости света. Не видят перед собой очевидных вещей, которые вскоре приносят боль и страдания. И наконец, убегают от собственных проблем, упуская шанс все исправить.
Люди сами выбирают свой путь, сами строят свою трагическую, несчастную судьбу, идя по тропинке, ведущей к самым ужасным исходам. Кто-то следует зову сердца, а кто-то собственным принципам, которые в итоге ломают жизнь многим. Сколько бы шансов исправить ошибки, не давалось, люди до сих пор не научились правильно использовать его, чтобы, наконец, залечить старые раны, чтобы склеить разбитое внутри навсегда. В итоге все боятся, что боль усилиться и уничтожит внутри все самое драгоценное и важное для них, хотя рану уже не излечить, а боль не притупить.
Темные длинные пряди на лбу шевелились из-за легкого ветерка, который ласково обволакивал мужское тело. Холод не мог просочиться сквозь него, задеть самые укромные уголки его души, заставить сердце замерзнуть, а тело скукожится. Ведь сейчас, его тело горит, словно пламя, душа ликует и тает, словно сахар на дне чашки, а сердце бьется, быстро, словно мотор внутри огромной машины. Он не замечает острых взглядов в его сторону, которые так и кричали о сумасшествии, о безумии, творившемся в голове. Кому-то было безразличен мужчина, чье лицо и руки испачканы в краске, в белой футболке с дырками, которые открывали вид практически на все тело. А кто-то так и шептался о прекрасном стане, резких взмахах кисточек и босых ногах, стоявших на мокрой траве.
Мазок, еще один, и еще. Взмах кисточкой и маленькая неаккуратная ломаная линия светло-коричневого оттенка устроилась посередине полотна, крича художнику о своем естестве и не идеальности. Густые черные брови образовали между собой глубокие морщинки, которые и до этого баловались на лице хозяина. Они говорили о его недовольстве, но ситуацию быстро исправляет еще один взмах кистью. Извилистая дуга, одна еще одна и еще одна, после чего быстрые, элегантные движения проявляют очертания первого листка, падающего с большого полуголого дуба, ярко выраженного темно-коричневыми, алыми, оранжевыми и темно-красными цветами. Морщинки на лбу вновь исчезают, а на его месте появляется заинтересованный и задумчивый взгляд, рассматривающий каждую деталь в реальности.
Взгляд мужчины падает на реку Хан, богатую своей разнообразной палитрой, передающей искаженную красоту нашего мира. Где-то были видны смазанные пятна в виде моста, по которому ездило бесконечное число машин. Где-то отражались темные силуэты куда-то спешивших, озабоченных людей. А где-то были видны улыбки, беззаботность на лицах, поцелуи и крепкие объятия, которые так грели душу молодому иллюстратору.
Улыбка расцвела на бледных потрескавшихся устах, из-за чего на щеках появились небольшие ямочки, которые делали вид мужчины милым и беззаботным, а морщинки у краешков глаз, только придавали усталому виду расслабленности. Потому где-то далеко в карих, темно-каштановых глазах еле заметны маленькие звездочки, каких и подавно никто не видел. Редко можно было увидеть мужчину таким счастливым и расслабленным, ведь обычно виден лишь его хмурый, уставший и изнеможённый вид. Такие редкие явления заметны лишь при работе над очередной картиной, ведь чувства Джексона скрыты именно в них
Рука, словно пушинка, игралась с красками, затмевающими белизну и пустоту, пока краски становились чувствами, сливаясь воедино, пока мечты и реальность боролись между собой, как черное и белое, пока улыбки преобладали на лицах, пока любовь все еще щебетала в сердцах, а душа ликовала от каждого вздоха. Мастер творил чудеса всего несколькими инструментами, проникаясь каждым движением, каждым мазком, и окунаясь в самые яркие, самые прекрасные воспоминания с ней. Неотъемлемой частью его души, спасительницей его бесценной жизни и потерянной половинкой крепкого магнита. которыми дорожил всю жизнь, которые остались у него после трагедии изменившей две судьбы.
Он до сих пор помнил ее улыбку, до сих пор ощущал запах ее волос, дрожь и страх в ее руках. Помнил, как маленькие ручки обнимали его за широкие плечи и прижимали к себе так крепко, как только можно. Во снах он слышал только ее дрожащий детский голос, который стал таким родным, что затмевал все ужасные воспоминания из ужасного детства Вана. Он скучал по ней и невольно каждый день вспоминает детское личико, широкую улыбку, розовые щечки, алые губки, вечно бормотавшие, ощущение маленьких рук в своих, черные волосы по маленькие плечики и глаза, словно бусинки, заглядывающие в чисто-белую душу. В нем осталась лишь ее тень, разрушающая его изнутри каждый день.
Иногда, чтобы притупить боль сжигающую сердце, Джексон делал зарисовки, где в своих фантазиях представлял взрослую, веселую, добрую, состоявшуюся девушку, которая все также смотрит на мир под другим углом, которая ценит и наслаждается каждым моментом как последним, которая меняет все вокруг по щелчку пальцев, проникая в голову и сердце маленького Джексона. Мальчика мечтающего с самого детства найти Вселенную, где он сможет быть самим собой. Мальчика верящего в бесконечные миры и вселенные. Мальчика надеющегося, что маленькие губки, маленькое тельце, маленькие хрупкие ручки и ножки еще существует где-то здесь, в этом безграничном мире. Он чувствует ее притяжение, чувствует ее дыхание, ее жизнь, ее движения, хотя она так далеко. Он не перестает верить и продолжает оживлять маленькую сильную девчушку в каждой картине, в каждом мазке, в каждой детали, в каждом своем шаге, ведь они одно целое. Где бы они ни были, как далеко не находились, они всегда найдут друг друга, неважно когда и при каких обстоятельствах.
Холод просачивался под вязанную бежевую кофту, из-за чего молодая особа быстро прикрылась вещью, которая еле согревала худощавое тельце. Шаг за шагом, она шла все медленнее, пока руки все крепче прижимали грязного маленького мишку, который когда-то был целым миром для маленькой девчушки, жившей лишь мечтами. Именно эта маленькая игрушка напоминала девушке о прошлом, о боли, о счастливых и радостных моментах, о том, как потеряла двух близких людей, свою поддержку и опору, о том, сколько потеряла и о скольком жалеет. Слезы сами наворачивались на глаза, потому усталость и боль по всему телу не имела значения, ведь боль в груди была сильнее.
Затмить ее никто не был в силах, ведь надежда умерла вместе с маленькой Хеджин в тот ужасный трагичный день. Когда маленькие ручки с дрожью выронили плюшевого коричневого мишку, слезки рекой скатывались по пухлым щечкам девочки, пока в маленьких, словно бусинках, глазах, стоял дом, пылающий в огне. В тот же миг внутри все резко рухнуло. Все мечты быстро испарились из маленького хрупкого сердечка, мысли исчезли, словно их и не было, как исчезали все картины, сгорающие дотла. От них остался лишь пепел, как и от маленькой разбитой души, которая постепенно умирала внутри маленькой дочери великого художника Ана.
Теперь ее мечта стала лишь иллюзией. Не было больше поддержки, не было теплых объятий и шепчущих голосов, в маленькое ушко. Больше не было веры в свои силы, ведь все что делала Ан было лишь для того чтобы вновь увидеть жизнерадостную улыбку на лице отца. Она была единственным спасением отца, только она могла обрадовать его, сделать сердце мягче, а картины ярче. Только она была единственным его вдохновением, только она толкала величайшего мастера вперед. А теперь она совершенно одна, бессильна, бесчувственна. Жизнь для нее лишь мучения, ведь Хеджин за эти двадцать лет так и не смогла отыскать маленького мальчика, которого спасла очень давно, забрав его с улицы. Он был единственным ее другом, был единственным, которого она действительно любила.
Кажется, Ан потеряла единственное, что держало ее здесь в этом мире. Больше нет смысла в подобной жизни, больше нет смысла потреблять кислород, нет смысла ходить по лужам или бежать под дождем, нет смысла рыдать в подушку и горевать, нет смысла двигаться дальше. Незачем видеть каждое утро грустную мину официанта, который с жалостью на лице провожает ее взглядом до выхода. Нет смысла учить маленьких девчушек, таких, какой была однажды и она, только еще более избалованных и непослушных. В них она не видела ни стремления, ни желания, для них все это лишь игра, долгая и утомительная.
В то время, как сама Ан была другой - молодой энергичной балериной. Ученицей, что пылала познать каждый уголок искусства балета, научиться самым тяжелым приемам, выйти на публику, показать себя другой, естественной, неземной, такой, какую ее никто еще не видел. Услышать желанные слова из уст учителя о том, что Хенджин больше не маленькая девчушка неумеха, а взрослая, сильная, профессиональная балерина. Но у судьбы были свои планы на ее счет, ведь в самый неподходящий момент случилось то, чего никто не ожидал. Как бы Хеджин не старалась оправиться после смерти отца, ничего ей не помогало, как занятия балетом. В один прекрасный день Ан, как и всегда наслаждалась новой сценкой поставленной в театре, выкладываясь на полную, но когда очередь дошла до бросков, партнер Ан не смог словить пятнадцатилетнюю девушку, отчего Ан с грохотом упала на пол, после чего карьера успешной балерины была невозможна для девушки.
Тогда то и рухнула последняя мечта, ради которой она билась из-за отца, только бы где-то там он смотрел на нее и гордился своей единственной дочерью, ставшей такой же величайшей балериной, какой была и ее мать. С того момента Хеджин забыла что значит мечты, что значит ее жизнь и чего на самом деле желала ее душа. Теперь балет лишь работа, лишь маленький остаток прошлого. Она подготавливает девочек ко второму этапу, хотя в глубине души, где-то там она скучает по былым временам. Иногда ей так и хочется оказаться на месте тех, кто продвинулся дальше, кто стер ноги в кровь, как и она, только бы добиться своей цели. На месте тех, кто страдал также как она, но сейчас, стоит на сцене и элегантно двигается в такт музыки, показывая всю красоту своего тела.
Тоска и грусть захватили девушку с головой. Шагая по узкой мокрой аллейке, она все вспоминала того самого маленького мальчика. Широкую улыбку, чернявую макушку, смуглую кожу, пронзительный взгляд, который всегда манил ее. Как только она натыкалась на глубокий взгляд мальчишки, все вокруг вдруг исчезало. Казалось, они здесь только одни, главные герои этой сцены и больше никто, отчего сердце Хеджин вновь уходило в пятки, а дрожь посещала маленькое тельце. Она боялась показаться другой перед ним, боялась разочаровать его, также как и отца. Боялась спугнуть, боялась потерять то влечение, ту особенную связь между ними. Ту искорку, которая захватила их в свои объятия. Ту особенную улыбку, предназначенную лишь ему. Те глупые фантазии, которые одолевали их лежа на траве и глядя на бескрайнее ночное небо, наполненное звездами. Касания, заставляющие Хеджин каждый раз дергаться от холодных ладоней, тяжелого теплого дыхании на ее шее, когда они танцевали вдвоем что-то безумное, что-то настолько странное и необъяснимое. Иногда это казалось, сном, в который Хеджин попала совершенно случайно. А иногда казалось, словно этот странный мальчик лишь иллюзия воображения маленькой девочки.
Сколько бы Хеджин не грезила о прошлом, чувство пустоты внутри все не исчезало. Потому с каждым новым шагом дышать становилось все тяжелее и тяжелее, отчего девушка старалась втягивать влажный холодный воздух, как можно глубже и как можно медленнее. Она не замечала ничего вокруг, смотря лишь куда-то вдаль, все крепче прижимая к себе плюшевого мишку.
Но вдруг внимание Ан привлекает мужской голос неподалеку и смех шаловливых детишек, которые все вились вокруг него.
- Верните кисточки, маленькие негодяи!
Девушка резко остановилась, всматриваясь на человека, что стоял на полянке и ругал безумных детишек лет пяти, ведь фраза, которую она услышала, была до боли знакомая. Ее мог произнести только один человек, которого Хеджин знала слишком хорошо.
Ан пыталась поймать силуэт мужчины, разглядеть хоть что-нибудь, но мужчина лишь гонялся за двумя маленькими разбойниками по всей полянке, в надежде поймать хоть одного и отобрать свои любимые кисточки. Но все было безнадежно, ведь они были слишком быстрыми, а бегать за ними мужчина видно вовсе не собирался. Джексон не знал, что ему делать, ведь сил гонятся за ними уже не было, потому ему пришлось лишь сложить руки на груди и пристально наблюдать за счастливыми улыбками и пухлыми щечками, маленькими быстрыми ножками и махающими ручками. А еще слышать радостные возгласы, которые казались ему такими неловкими и бессмысленными. Хотя где-то глубоко в душе Ван видел в этих детишках себя и понимал, как они беззаботны, как они счастливы, находится в своем вымышленном мирке, где они в безопасности, где они могут быть сами собой и как приятно радоваться такому маленькому глупому поступку. Для детей не существует границ, они могут творить все, что им взбредет в голову. Они не думают о последствиях и не боятся их, идя вперед и только вперед, преодолевая все препятствия.
Глядя на данную картину, на лице Хеджин, впервые за столько лет, появилась такая яркая и такая искренняя улыбка. Что-то внутри яро перевернулось, как только Ан услышала мужской голос и детишек сходящих с ума. Кажется, где-то в далеком прошлом она уже наблюдала за подобной картиной, слышала ту же фразу, ту же позу, в которой сейчас стоит беззащитный мужчина. Чувство дежавю пронзает тело Хеджин сквозь, от чего каждая клеточка внутри вспоминает тот день с каждым шагом сделанным шагом. Словно Ан вновь оказывается в том самом месте, в тот самый момент, в то самое беззаботное детское время, когда все вокруг только приобретало значение, когда маленькие прикосновения давали о себе знать, когда путь к своей цели становился все ближе, когда улыбки родных были очень важными для маленького чувствительного сердечка, когда детские игрушки больше ничего не значили, когда желания были превыше всего, а счастье переполняло все тело, так что было не видно границ.
В попытках помочь бедному художнику, Ан все же смогла словить одного из непослушных и хитрых мальчуганов. Нашептав на ушко слова, которые перевернули все внутри мальчика, которые заставили выронить кисточки и побежать к маме навстречу теплым объятиям. Девушка лишь жалостно улыбнулась в след мальчику. На секунду ей показалось, что это она бежала навстречу матери в ласковые крепкие объятия, которых ей так не хватало все эти годы, также как и отца. Их не было так долго, что Ан потеряла счет времени, казалось словно вчера она танцевала на сцене, как профессиональная балерина и видела на их лицах лишь широкие улыбки, а в глазах гордость за свою дочь. Их поддержки, их теплых поцелуев так не хватало Хеджин, но она знала, что они рядом и уже никогда не исчезнут из ее сердца, из ее души, из ее памяти.
- Кажется, это ваше,- Хеджин протягивает две кисточки коричневого цвета их владельцу, который с осторожностью берет их в свои испачканные в краске руки. Ан поднимает черную макушку, чтобы, наконец, разглядеть мужчину целиком и полностью, чтобы убедится в том, что это не тот, кто все время витал в ее голове, которого она так боялась не узнать, который навсегда поселился в ее сердце, который был единственным для нее. Но все сомнения девушки сразу же развеялись, как только она встретилась с тем самым пронзительным и холодным взглядом, не выражающим ни единой эмоции, как и всегда.
Джексон резко замер, встретив глаза, которые когда-то потерял, в которых так нуждался. Глаза полных надежды и счастья, полных огоньков и безграничных фантазий. В глазах, что вдохновляли его каждый раз на безумные поступки, которые толкали его вперед, которые были такими родными, такими безграничными, такими любимыми. Он не мог поверить в то, что видит их здесь и сейчас, в то, что они реальны, ведь эти бусинки всегда отражали суть настоящего Джексона, они всегда показывали настоящего маленького мальчика, такого открытого и счастливого, такого эмоционального и влюбленного. Казалось, все вокруг остановилось. Тело дрожало, словно осиновый лист, сердце билось чаще от волнения, а душа разрывалась на кусочки...
Они слишком долго этого ждали, слишком долго скучали и требовали друг друга. Слишком долго терпели ту боль, ту муку, которая терзала их души целую вечность. Казалось, одиночество навсегда заполнит их разум, их тела, а судьба разделит. Но наконец, два кусочка потерянного магнита, два раненных сердца две разбитые души нашли друг друга. И теперь их точно ничто не сможет разделить, теперь они никогда не смогут отпустить друг друга, не смогут пережить разлуку во второй раз. Они одно целое и так будет всегда...
- Хеджин...- слеза медленно скатывается по бледной щеке мужчины, отчего слышна заметная дрожь в голосе. Чувства разом пронзают их тела, словно ток, заставляют дать слабину, выплеснуть все, что находилось внутри них так долго, сломать те оковы, державшие заточенные души в узде. Увидеть те слезы счастья, коснуться родной плоти, услышать биение желанного сломленного сердца.
Слезы стекают по тощим щекам девушки ручьями, ведь чувства захлестывают изнутри, с силой вырываясь наружу с каждым вздохом, с каждой минутой, с каждой секундой. Смотря на него, она узнает каждую клеточку, каждый участок его лица, смуглую кожу, длинные ресницы, пухлые губы, и такие уставшие полные слез глаза. Даже те темно-коричневые волосы, которые она вечно теребила, пока слушала, как Джексон читал ее любимую книгу о путешествиях и бескрайних мирах.
Девушка без слов прижимает изнеможенное тело, чувствуя, как бушует его сердце, как всхлипы вырываются из его уст, как капля за каплей слезы скатываются по щекам, падая на плечо, как длинный пальцы вцепились в хрупкое тело, прижимая к себе слишком сильно. Казалось, вот-вот кости Хеджин сломаются в миг под таким сильным давлением. Но она уже не чувствовала боли, не чувствовала ветра на своем лице, не чувствовала, как захлебывается в собственных слезах, ведь утопала в нем. Утопала в его объятиях, запахе знакомой краски на его теле, усталости, боли, воспоминаниях, мыслях, тоске, сливаясь с ним в одно целое.
(Много лет назад)
Холод и зной заставляли скукожиться и еще больше укутаться в единственную уже дырявую кофту. Тринадцатилетний брошенный одинокий мальчишка, скитался по холодным ноябрьским и пустым улицам Сеула, где свободно гулял ветер, несущий с собой лишь пустоту и одиночество, грусть и таску, которые поселились давным-давно внутри мальчика. Благодаря матери, которая не давала Джексону ни любви, ни счастья, а уж тем более покоя. Каждый день мальчик испытывал невыносимую боль по всему телу, каждый день он делал так, как ему велят. Ему было больно видеть свою мать такой бледной с мишками под глазами, такой худой и истощенной, такой отчаянной и бессильной. Она пила каждый день, ходила к мужчинам каждую ночь только бы заработать денег, которых они вовсе не имели. Она продавала наркотики и употребляла при сыне, после чего слетала с катушек и пытала сына до умопомрачения. Как бы Ван не пытался, он был не в силах противостоять ей, ведь она самая родная, она единственная, что у него было. Она незаменимая, и все же он безумно любил ее даже, когда та была безумной, когда не возвращалась домой, когда не готовила есть, из-за чего Вану приходилось помогать соседям, дабы добыть хотя бы крошку хлеба. Она была жестока, эгоистична, равнодушна, пользуясь и помыкая мальчиком, как того желала. Вовсе не думала о сыне, который донашивал уже рваную и грязную одежду. Не говоря уже о маленьком неухоженном доме, который, казалось, вот-вот рухнет.
Сколько бы унижений не вытерпел Джексон, сколько бы не угождал матери, сколько бы не старался ради той, кто давно бросила его на произвол судьбы, уничтожила изнутри все самое прекрасное, все самое драгоценное, отобрала последнюю надежду, последнюю частичку его души, разбив доброе маленькое сердце в дребезги, где-то глубоко внутри он не жалеет, что ушел. Бросил ее умирать в одиночестве и муках, уничтожать плоть, которая осталась от нее, ведь внутри было слишком пусто, чтобы вновь заполнить то пространство. Он слишком устал от той жизни, что осталась уже позади, слишком устал делать одно и то же каждый день, угождать людям, которые того не заслуживают. Он больше не намерен следовать чьим-то правилам, больше он не позволит манипулировать собой. Теперь он один, и больше ничего его не держит, больше нет того груза на его плечах, который так тяготил. Больше не будет мук, больше не будет любви, приносящей боль, больше не будет того слабого Джексона, который был лишь удобной подстилкой. Теперь он свободен, словно листок, покинувший свою ветвь и полагающийся лишь на порывы ветра, которые приведут его к неизвестности.
С каждым новым шагом Ван чувствовал, как ноги постепенно немеют, отчего идти становится все тяжелее и тяжелее, но чувства внутри, с которыми он боролся, заставляли двигаться вперед, не давая возможности остановиться, хотя так хотелось упасть от бессилия и зарыдать от боли, разрывающей изнутри. Дрожь все больше охватывает тощее тело, потому мальчик все больше укутывается в практически порвавшуюся кофту в попытках согреться. Нос хлюпал, а посиневшие губы дрожали, последнее тепло выходило изо рта белыми клубками, лишая почти окоченевшее тело последней надежды на выживание. Его черные волосы были растрепаны из-за сильного ветра, дующего в лицо. Слезы давно засохли на тощих розоватых щеках, которые все также бессмысленно скатывались с покрасневших глаз. Он не знал, куда идти и что делать. Ноги сами несли его в неизвестном направлении, а страх окутывал со всем сторон. Казалось, он сходит с ума, ведь даже под тусклым светом фонарей он не может разглядеть темный силуэт где-то вдалеке, который двигался прямо на маленького Джексона. Он не мог остановиться или убежать куда-нибудь подальше. Силы покидали его с каждым вдохом, с каждой туманной мыслью, приходящей в голову, с каждой новой мольбой, о помощи выходящей из дрожащих уст.
Ван уже ничего не видел перед собой, все вокруг расплывалось и темнело, воздуха больше не хватало в легких, а холод уже не чувствовался. Казалось, подростковое тело, словно листок, плывет по ветру, так легко и безжизненно. Ветер, будто намеренно играл с его телом, унося за собой, то в одну сторону, то в другую, пока в итоге все вокруг перестало иметь какое-либо значение. Деревья, дом, практически пустая улица, звездное небо, Луна освещающая путь, мамина улыбка, мамины слезы, мамины страдания, старания, обида, таившаяся глубоко внутри Джексона, его жизнь, которая уже очень давно стала бессмысленной, несчастной и мучительной. Даже потерянная, невинная, разбитая, растоптанная душа мальчика, чье тело коснулось ледяной земли. Смысл имела лишь точка, стремительно приближающаяся к неподвижному и безжизненному телу, по золотистой дорожке усыпанной листьями. Веки мальчика закрылись в тот же миг, когда подростковые девчачьи ножки все хлюпали по лужам в спешке к незнакомцу.
Капельки пота постепенно спускались с девичьих висков, падая на бежевое пальто ее покойной матери. Черные бархатные волосы собранные в пучке постепенно распускались, щеки краснели, а руки потели от волнения, ведь что-то внутри подсказывало - она обязана помочь этому несчастному человеку. Грудь молодой балерины интенсивно, то вздымалась, то опускалась, в попытках глотнуть влажного прохладного воздуха, которого так не хватало в легких после тяжелой тренировки, требующей больших усилий Ан. Несмотря на выносимую боль по всему телу, быстрое биение сердца и покалывания в груди, девушка бежала стрем глав, дабы как можно быстрее добраться до бездыханного тела лежащего на земле. В мыслях испуганной, но уверенной в себе девушки, были разные догадки о том, что случилось с парнишкой, который только секунду назад держался на ногах и шел прям на нее. Хеджин и подумать не могла о том, что совсем скоро этот незнакомец станет чем-то больше, чем просто бродягой, потерянным, испуганным мальчиком в ее воспоминаниях.
Девушка с грохотом упала на землю, хватаясь за истощенного бледного парнишку, все пытаясь его разбудить, привести в чувства, но все было бесполезно, ведь мальчик медленно умирал прямо на ее глазах, теряя последние жизненные силы. Сколько бы она не кричала, сколько бы сил не потратила на попытки понести мальчика, сколько не звала на помощь, сколько бы, не стучала в чужие окна и двери, все было четным. В тот вечер, мир словно отвернулся от них, словно покинул их, оставил одних. Хеджин не сдавалась, билась до конца, старалась, помочь всем, чем могла. Она накрыла мальчика своим пальто, в надежде, что оно все-таки сможет согреть его тело и победить ту дрожь, те судороги, тот бред, который видел мальчик во снах и который вырывался из его посиневших уст обрывочными фразами. Ан с трудом перенесла на лавочку, еле шедшего Вана, который крепко вцепился к хрупкое тельце своими ручонками, стараясь изо всех сил удержать последнюю надежду на спасение, ведь если бы не она его бы не было и подавно в живых. Какое кому дело до умирающего мальчишки посреди улицы.
Как только слабый сосуд Вана коснулся лавочки, его тяжелая голова упала на колени девчушки, отчего та резко встрепенулась от неожиданности. Ее глаза увеличились в размерах, а сердце забилось чаще, волнение заполняло каждую клеточку ее разума. Еще никогда в своей жизни Ан не приходилось ощущать такое приятное тепло в районе груди, видеть привлекательные острые скулы, пухлые губы, густые черные брови и большие глаза, пусть даже все это скрывается за чумазой мордашкой мальчика. Как только Ан коснулась его щеки, по которой слезинки скатывались одна за другой, что-то явно пронзило ее, скрутило изнутри. Она почувствовала ту боль, те эмоции, Ан не знала, через что прошел этот бедный мальчишка, она знала лишь, как ему было тяжело и как одиноко, также как и ей без матери. Ощущала и хорошо знала это чувство пустоты внутри, вкус горьких слез на губах и боли раздирающей душу. Потому ей хотелось еще больше помочь беззащитному, лежащему на ее коленях, незнакомцу. Сколько догадок в своей голове она не строила, как бы не хотела узнать правду, она смирно ждала, гладя мальчика по голове, как можно нежнее, дабы успокоить те ужасы в его голове. Ее больше не тревожил холодный ветер, который окутывал все тело мурашками, теребил черные волосы, пока девочка с усталостью и надеждой в глазах, смотрела на бесконечное множество звезд на небе, на круглую Луну, лишь вспоминая женщину, которой восхищалась, которую до безумия любила...
Она была примером для многих, была не превзойдённой, роскошной, незаменимой балериной. Была той, кто собирала весь город в одном месте, той кто заставлял прочувствовать всю боль главной героини, всю трагичность любви. Каждая эмоция и чувства отражались всего в нескольких телодвижениях, превращающихся в великую историю, которую никто не сможет забыть. Она внедрялась в память людей, затрагивала сердца, заставляла литься слезы гуще, а тела содрогаться от неожиданности и боли.
Хеджин всегда смотрела на выступления матери с открытым ртом, с восхищением на лице, ведь каждый раз выходя на сцену блистала, словно алмаз, извивалась, словно перышко в воздухе. Ее восхитительные движения всегда завораживали, а худая стройная фигура, заставляла насладиться каждым сантиметром, так что никто не мог отвести глаз от представления, от атмосферы, которую она создавала. Черные длинные волосы, прямой маленький нос, губы алого цвета, вечная широкая улыбка на устах, тоненькие ручки, словно ниточки, делали из нее реликвию, неземную женщину, у которой был много завистников и поклонников. Но, несмотря на все невзгоды, все, что она любила и ценила больше всего на свете маленькую Хеджин, в которой таились мамины таланты, мамины черты. Женщина верила - дочь обязательно станет счастливой, ведь Хеджин сильная, упорная и трудолюбивая. Она ни на минуту не сомневалась в Ан и до сих пор до безумия любит, пусть даже если ее нет рядом, мать навсегда останется в сердце Хеджин, как теплы лучик света.
Звезды постепенно потухали в глазах Ан, а после и вовсе исчезли. Веки девочки закрылись и постепенно она погружалась в такие яркие и желанные сны, где были только воспоминания и неимоверная тоска по матери.
В тот вечер они остались одинокими и такими пустыми. Все что их грело еле бьющиеся сердца, последнее тепло, покидающее их тела и лишь мысль о надежде на спасение, на какую-либо помощь. Никто так и не пришел, не помог потерянным детям, утратившим так много ценностей, так много чувств и эмоций. Они были словно лишены права на еще один шанс, на материнскую любовь, на мечты и фантазии, в которых были лишь они одни. С того самого момента, как они встретились все изменилось, они изменились. Они будто нашли друг друга, нашли свою частичку, свое дополнение, свое счастье друг в друге, нашли то, чего не было у других - целый мир, в котором были лишь они одни и существовали только их разбитые души, потрепанные судьбой. Иногда, казалось, им не суждено было родиться, они не имели права на счастье или любовь. Они не могли иметь убежища, где можно спрятаться от чего угодно, но совершенно неожиданно они стали семьей, они нашли друг друга и ту необъятную вселенную наполненную красками. Конечно, были и взлеты и падения, хотя они все преодолевали вместе, рука об руку. Поддерживали друг друга, делали все, чтобы быть счастливыми, пусть даже весь мир был против них.
Одинокий мальчик обрел новую семью, новые моменты, нового себя, позабыв прошлое как страшный сон, то, что было, больше не имело значения. Джексон был сильным и не сдавался, пусть поначалу в новой жизни не все выходило так, как он хотел. Его захватило искусство великого художника Ана, после чего мальчик решил познать и обрести подобное мастерство, став последователем и знатоком в искусстве. Сколько бы он не любовался картинами, сколько смысла в них не находил, он знал, что в картинах господина Ана существуют призраки. Призраки прошлого, вырывающиеся из мужской груди, яркими маслеными красками, легкими мазками и безумными идеями. Искусство с головой поглотило Джексона, так что даже Хеджин иной раз смотрела за тем, как увлеченно пишет картину Ван, измазавшись в краске. Со звездочками в глаза смотрел за тем, как же быстро менялся взгляд мальчишки на картину, и как быстро его рука двигалась из стороны в сторону, в поиске нужных мазков. Таких каким учил его Господин Ан.
Хеджин, наконец, забыла, что такое грусть, страх и боль. Она нашла в нем свое отражение, вторую частичку своей души, отчего с каждым разом понимала, сколько значит для нее спасенный мальчик, вдохнувший в нее новую и беззаботную жизнь. Ван вселил в нее уверенность, настойчивость, целеустремленность, избавил от всяких ненужных мыслей лезущих в голову. Она уверенно танцевала сложные элементы, делала уверенные повороты, завораживающие даже учителя. Она была такой счастливой, когда Ван и отец смотрели с восхищением в глазах, с открытыми ртами и мурашками по коже. Каждый раз, выходя на сцену, она представляла мать, которая ярко улыбалась ей и с гордостью смотрела на волшебный и такой искусный танец Хеджин, на четкие и уверенные движения, на харизму и историю, которую творила девочка, также как и ее мать. А после каждого выступления девочка с улыбкой и звездочками в глазах, кидалась в объятия самых любимых и родных ей людей, зная, что великая балерина где-то там, также радуется за свою дочь, за победу и преодоленные страхи...
Каждый вечер, Ван и Ан собирались на детской площадке у их дома, где становились безумными, но такими счастливыми маленькими детьми, которые, казалось, никогда не повзрослеют, не вернуться в тот жестокий и ужасный мир, который отвернулся от них в тот момент, когда они так нуждались в нем. Им было все равно на окружающих, на то как странно на них смотрели, и то как странно выглядели их безумные танцы, на то какие безумные вещи они вытворяли, на то как раскидывали упавшие листья с деревьев. Представляли воображаемый бал, на котором танцуют лишь они одни, как принц и принцесса, одетые в роскошные старинные костюмы восемнадцатого века. Воображали огромных троллей, бегающих за ними, прятались в укромных местах, случайно встречаясь взглядами и осознавая всю неловкость ситуации, в которую они попали, в зеленых кустах. Бегали и щекотали друг друга, а после заваливались на траву, всматривались в улыбающиеся им звезды, бескрайнее темное небо, в надежде отыскать там иную жизнь.
С каждым прожитым днем они не жалели о том, что пошли против всех законов природы, против желания других, против собственной судьбы, которая дала лишь один маленький шанс все изменить. Пусть он длился не так долго, но моменты, проведенные вместе навсегда отпечатались в их сердцах, в их душах, врезались в память через боль и страдания, через муку, страсть, искры любви и мягкий легкий поцелуй, коснувшийся уст друг друга уже очень давно.
День, когда случился пожар, навсегда изменил их жизни. В тот день мальчик покинул Хеджин совсем не вовремя, только из-за просьбы ее отца отыскать пару тюбиков масляной краски. Хеджин же счастливая и безумно уставшая шла вприпрыжку, с мыслью, что вот-вот она увидит Джексона, кинется на шею и крепко обнимет, утонет в его приятных и теплых объятиях, ощутит такой родной запах краски на его коже и одежде, зароется рукой в кучерявые отросшие волосы и снова обретет долгожданный покой. Казалось, такие простые и маленькие мечты, делают девочку такой счастливой, такой радостной. Она не знала, почему чувствует такое приятное и волшебное чувство легкости рядом с Ваном, почему каждый раз, смотря в его глаза, смущается и краснеет, от его небольшой, но такой искренней улыбки в сердце бьется так быстро, а выброс адреналина в крови заставляет ее сделать одну безумную вещь. Ан до конца не понимала, что на самом деле значит все испытанное к Вану, не знала, как назвать то явление в ее голове, те мечты и желание каждый день. каждую минуту, быть рядом с ним. Ощущать его широкую холодную ладонь в своей, прижиматься к груди, в которой сердце приобретает бешеный темп, стараясь усмирить сомнение и безумные мысли в его голове. Каждое утро за завтраком, пачкать друг другу носы, слышать безумные возгласы по всему дому, что не могло не радовать господина Ана. Давно он не видел свою дочь настолько счастливой в последние два года. Казалось, все проблемы испарились, и вот все наладилось, как в неожиданный момент судьба, вновь подставила подножку.
Внезапно улыбка Хеджин исчезла с лица, огонь отражались в карих, словно бусинках глазах. Шок, дрожь и страх охватили тело девочки. Медленным шагом она приближалась к собственному дому, упрекая себя, что все это иллюзия, лишь сон, от которого она вот-вот проснется. Она не могла поверить в увиденное, не могла осознать всего происходящего, ведь ее дом, место, где она выросла, где остались последние воспоминания о матери, где она была так счастлива со своими родными, где она обрела так много, так ярко пылал, так что видел весь город. На ее глазах все мечты, все воспоминания умирают, из-за чего внутри что-то перещелкивается, что-то явно тлеет, пока вовсе не исчезает.
Постепенно с глаз скатывались маленькие слезинки, оставляя мокрые дорожки на бледных щеках. Бледные губы дрожали, от шока в попытках вымолвить хотя бы одно слово, ведь крик, вырывающийся наружу застревал где-то в груди, превращаясь в адскую боль, которая пронзала все тело, словно молния. Хрупкие колени коснулись холодной земли, также как и плюшевый коричневый мишка, выпавший из хрупких рук девчушки. Слезы текли рекой с закрытых глаз Ан, она не могла смотреть на это, не могла прийти в себя, ведь не могла отпустить отца, не могла попрощаться с ним, в последний раз взглянуть на него, в последний раз коснуться его холодного лба, прижаться к его груди и услышать такое родное дыхание, почувствовать жизнь в его теле, сказать спасибо за то, что так долго оставался рядом и оберегал, делал все для нее, был прекрасным отцом и единственным человеком ради, которого Ан держалась, который заставил ее забыть о боли и вернуть счастье в хрупкую жизнь.
Все внутри девочки рухнуло в один миг, словно ее душу растоптали, стерли в порошок. С того момента Хеджин потеряла все. Потеряла Джексона, который так и не вернулся в тот вечер, потеряла все, ведь разбитая душа скиталась по миру, осталась наедине с самой собой, со своими страхами, с болью, которая так долго не покидала ее, оставаясь навсегда в глубине ее души. Также как и Ван, попавший в аварию совершенно случайно, когда бежал к дому Хеджин, только бы встретить ее с очередной тяжелой тренировки. Он знал, что нужен был ей в тот вечер, он должен был спасти ее, защитить, забрать с собой и никогда не расставаться, не отпускать так просто. Но судьба распорядилась по своему, разделив две частички принадлежавшие друг другу вечно. Пусть даже они были так далеко друг от друга, они всегда знали, что их воспоминания, моменты, проведенные вместе, крепкую дружбу и сильную любовь, невозможно забыть так просто. Забрать воспоминания, которые давали жить им каждый день и ни за что не сдаваться. Даже когда было невыносимо тяжело, даже когда казалось, что это конец, что жизнь больше не имела смысла. Мысль о том, что они все еще живы и должны отыскать друг друга, не смотря ни на что, пройдя через боль и страдания, преодолевая множество преград на своем пути, поддерживала жизнь в таких хрупких и разбитых душах...
"Даже если ты далеко, я всегда буду рядом, буду твоей поддержкой и опорой. Станустеной, за которую ты спрячешься, когда будет страшно. Подставлю свое плечо, вкоторое ты вечно плакала, когда было больно. Заставлю тебя вновь улыбаться сквозь Вселенную, ведь твоя улыбка все для меня, вновь сделаю тебя самой счастливой девушкой на всем белом свете, сделаю тебя самой яркой сияющей звездой в безграничном ночном небе. Подарю очередной глупый танец под покровом ночи, где будем мы и только мы. Коснусь твоей тонкой талии, возьму хрупкую ручку в свою, прижму к себе так крепко, как могу. Приближусь к твоему возмущенному личику, коснусь маленького носика своим, рассмотрю каждый сантиметр на твоем лице, а после нежно притронусь к твоим пылающим, красноватым устам. Закрою глаза и вновь почувствую, как бешено, бьется мое сердце в ритм твоего, почувствую твое волнение, пронзающее тело. Почувствую знакомую сладость твоих губ, такую, какую чувствовал впервые, когда поцеловал тебя. Ты снова обовьешь мою шею своими тоненькими ручками и ответишь на такой желанный, долгожданный и страстный поцелуй, который позволит начать нам новую жизнь вместе. Теперь ничто не сможет разлучить нас".