Voices

       Холодный день 11 октября застал Тео дома.

      В квартире было прохладно. Даже сказать, холодно. Осень в Лондоне наступала очень быстро. А ветер, который завывал из каждой щели, словно пел оду уже ушедшему лету.

      Тео потянувшись в кровати, приподнялся на локти. Обвел сонными глазами комнату. Белые стены вовсе не отражали солнца, его сегодня не предвиделось. Они вбирали в себя холод и серость и были логичным продолжением улицы. А значит, голова будет болеть, вероятно, весь день. Снова лёг на кровать. Зажал руками виски, провёл по лицу. Пытаясь пробудить себя хоть как-то. Однако только больше хотелось спать.

      Заставив себя подняться и отбросив одеяло в сторону, Тео всей кожей тела ощутил холод квартиры и сразу покрылся «мурашками», заставляя вздрогнуть.

      Встав с кровати, британец проверил батареи, они были не теплее погоды на улице. 

      Накинув на себя первый попавшийся серый свитер, что нашёл себе место на кресле и домашние штаты, нашедшие место там же, сделав себе хвост, Тео раскрыл шторы, впуская наконец-то свет раннего утра. Когда он наблюдал за низкими облаками, что окутали улицы Лондона, ему казалось, что весь холод этого мира сегодня пришёл в одну единственную точку — в Лондон.

      Согревая руки своим дыханием, Тео направился на кухню. Заварил кофе. Пока напиток грелся в турке, Тео держал ладони над конфоркой, рукам стало немного теплее.

      Пожарил яичницу и пару колбасок. Все разговоры про правильный британский завтрак сегодня были явно не про темноволосого Британца. После завтрака сил стало немного больше, после кофе стало теплее.

      Прошедшие два года были пустыми.

      Он был пустой. В голове пусто.

Чувствовать? Пусто.

      Не каждый мой шрам видим глазу, не каждая боль — физическая.

Мое безразличие прекрасно

      Просто оболочка именуемая «человек».

      Походы к врачу-психотерапевту особым успехом не увенчались. Его слишком вымотали восемь лет работы почти без передышки.

      Разве что прописанные врачом таблетки подавляли его внутренние голоса, которые звучали в голове каждый день и ночь. Тео не мог их остановить. Сидя на кровати, он кричал «замолчите, пожалуйста, замолчите!!!» держа руками голову и сжимая виски, но делая себе этим только хуже. Голоса словно издевкой начинали звучать еще громче.

      Они звучат в моей голове. Я слышу их и хочу от них избавиться.

Я слышу, что они становятся громче и громче. Бесконечно.

Эти голоса призывают меня к восстанию.

      Порция таблеток, и забыться. Утром будет плохо, но зато сейчас станет легче.

      Утром было плохо. Голова кружится. Сколько он принял?

      «Вспоминай сейчас же,» —произнес Тео одними только губами.

      — По-моему, 6 таблеток…

      — Идиот! Тебе можно не более двух таблеток! Тебя предупреждали о последствиях.

      — Иди в задницу. И без тебя плохо.

      Тео беседовал в голос сам с собой. Это уже само по себе говорило, что с он не порядке.

      Не каждый мой шрам видим глазу, не все мои мысли жалки,

Моя экзальтация — результат таблеток. Я знаю, что ты застрял в рутине,

Но теперь я принял вдвое больше

      Едва вытягивал себя из кровати, и пошатываясь шёл завтракать. Единственное, что смогло помочь, — это так называемая «слепая терапия».

      По мнению его психотерапевта.

Тео бросил таблетки. Голоса в голове не умолкали. Но ему начало удаваться держать их под контролем.

      Сперва завязывал глаза на десять минут. Потом на полчаса, час, на весь день. День вслепую. Привычные действия даются сложнее. Не врезаться в стенку. Создать в голове план квартиры. Эта дверь ведет на кухню, ты чувствуешь? Пол под ногами холодный — надень тапки.

      Встать, не потеряв равновесие. «Чего ты хочешь?» Вопрос был задан сам себе.

      — Кофе.

      Просто чашку кофе.

      Идти на кухню. Сколько тут шагов? Кажись, где-то около двадцати. Иди вперед. Мир за одно мгновение потерял любые зримые очертания.

Теперь на ощупь. Перебирать руками по полочкам, искать турку. Упаковку кофе. Плиту. Мир черный. Глаза закрыты. 

А на часах 14:32, середина дня.

      Запах кофе приятно щекотал нос, чашка должна быть где-то рядом. Полка наверху справа от плиты. Открыть наощупь. Глаза не открывай. Перебрать чашки и найти свою любимую. Впрочем, в темноте любая из них может быть любимой. Налить кофе в чашку, а не мимо.

      — Добавить сахар? — спросил Тео.

      — Нет, спасибо. Мне нравится без и покрепче. — Ответ был адресован ему же. 

      Разговоры с самим собой, были странным делом. Если бы только мысленно — ничего страшного. Но в голос беседовать с самим собой, было весьма непривычно. 

      За окном начался дождь. Тео его только слышал, и это его немного отвлекало от происходящего в нем самом.

      — Жаль, что я не могу позвонить кому-то.

      — Вслепую я не найду телефон Адама. Мы давненько не созванивались, его номера сейчас нет в последних набранных, — подумал Тео и сделал еще один глоток напитка.

      С чашкой кофе в одной руке, ведя другой по стенам, Тео направился в гостиную, чтобы «посмотреть» телевизор, хотя скорее послушать, его, как и все вокруг, Тео не видит.

      Так и проходили день за днем, во мраке. Тео делал акцент не на визуальном восприятии мира, а на своих ощущениях. Он ощущал сквозняк, исходящий от балкона. Слышал дождь. Ногами ощущал, что пол холодный, но ничего не видел. Сначала было тяжко с закрытыми глазами, но со временем Тео привык. Он подавлял свое иногда возникающее желание снять повязку. Понимал, что эта терапия ему необходима.

      Месяц жизни в темноте был весьма психоделическим. Но очень полезным. Британец смог снова начать писать. Пусть по строчке, но смог. Нашел те самые связующие нити, между собой и музыкой. Получив возможность видеть. Тео отправил наброски Адаму.

      И Боже, как же он был рад его слышать. Казалось, что с Адамом, он не говорил вечность.

      Адам одобрил все наброски, предложив какие-то свои идеи. Процесс сдвинулся с мертвой точки.

      Нельзя сказать, что голоса умолкли и внутренние демоны больше не беспокоили Тео, но сейчас он их запер в фразах, образах, мыслях, выраженных на бумаге. 

      Тео вложил так много в каждую песню. Грядущего альбома с символичным названием «Вера», отдал всего себя. И всем, чего он хотел, было тем, чтобы люди услышали — его демонов, его боль, его борьбу. Перепрожить это все. Людям, сидящим взаперти из-за пандемии, пришлось близко к сердцу то, что так старался передать Тео. Это его исцеляло.

      И как он сам сказал:

      «Я общаюсь с поклонником после концерта, он говорит, как ему помогла моя песня, и мне тоже становится лучше. Так я понимаю, что мои демоны — не только мои. Получается эдакая групповая терапия.»