Дверь тихо скрипнула и затворилась за ним. Шум торжества давно остался там, внизу. Друзья и родные все еще праздновали их свадьбу, вознося тосты за здоровье молодых и будущую крепкую семью, но для Кили это все осталось где-то далеко позади. Единственное, что он знал, — так это то, что еще несколько часов назад они с Тауриэль дали друг другу клятвы, что за окном давно уже темная ночь, а его любимая находится сейчас в этой комнате. А еще он знал, что волнуется.
Усмирив колотящееся сердце и глубоко вдохнув, гном направился вглубь спальни. Руки немного дрожали, а щеки горели от предвкушения грядущего. Тауриэль сидела на краю кровати, облаченная в белую шелковую сорочку и такую же накидку. В льющемся из окна свете луны ткань переливалась как будто бы мифриловым сиянием. Концы рыжих кудрей ниспадали на простыни, а босые ноги касались каменного пола. И пусть в комнате было темно и тихо, пусть время вокруг будто бы замерло — даже так она напоминала скрытый огонь. Огонь, закованный в мифрил. Тауриэль смотрела на Кили почти не отрываясь, и от этого прожигающего взгляда становилось еще волнительнее.
Гном все не мог перестать любоваться ею, как завороженный взирая на то сокровище, что наконец-таки смог заполучить. Она была прекрасна всегда: и в Лихолесье, не дрогнувшей рукой сражая пауков, и в темнице, внимая его чудным рассказам, и в старом домике Барда — Кили готов был поклясться собственной жизнью, что он видел тот волшебный свет, исходивший от бессмертной. Она была прекрасна, давая свой брачный обет, и была еще краше, когда он целовал ее на глазах у всех. Но сейчас, когда они остались одни и оба знали, что должно последовать дальше, Тауриэль была его счастьем. Самым настоящим. Искренним и таким пронзительным, что оно распирало душу изнутри. Кили до сих пор как будто бы не верил до конца, что ему удалось. И все же вот она: живая, родная и любимая, ждет его.
— Шумно посидели, да? — стараясь унять собственное волнение, откликнулся юноша.
Тауриэль улыбнулась, а затем снова посмотрела на него — и сердце ухнуло в груди.
Кили приблизился к ней, встав почти вплотную. Сейчас, когда эльфийка была немного ниже и сама взирала на него снизу вверх, гном почувствовал, как нечто опьяняющее растекается по венам. Он волновался, как самый настоящий юнец, но огонь, давно пылавший внутри, толкал вперед, не позволял остановиться. Нужно было что-то сделать или сказать, но Кили не знал что. Говорить в такой момент — смешно, а вот делать… Он и безумно хотел этого, и в то же время не решался напугать любимую своим напором.
«Может быть, ты устала?» — чуть не спросил принц, когда прочел в ее глазах, что не нужно слов.
Он видел, что она скованна, что и она взволнована не меньше. И пусть Тауриэль была настоящим воином, бояться неизвестного — это нормально. Что ж, раз она боится, значит Кили обязан сделать все от него зависящее, чтобы этот страх навсегда покинул девичье сердце и эти родные прекрасные, словно лесная зелень, глаза.
Они смотрели друг на друга не отрываясь, убеждаясь и убеждая друг друга, что все в порядке. Затем, решив, что можно, Кили медленно стянул с себя тунику. Это было и трепетно, и интересно. Ему было интересно, что подумает она, увидев наконец, каков он. Каков на самом деле. И хоть свет из окна освещал лишь его спину, Тауриэль хорошо было видно его широкую, поросшую темными волосами грудь, его рельефные натренированные руки, плечи, его крепкий торс. Повинуясь внутреннему порыву, девушка протянула руку, касаясь кожи. Чувствуя подушечками пальцев твердые мышцы, она проскользила ладошкой вниз к животу, пробуя, изучая. От этих прикосновений по телу гнома побежали мурашки. Голова начала кружиться, а в висках застучало. Не выдержав столь сладкой пытки, Кили наклонился к эльфийке и, обняв ее лицо ладонями, поцеловал. Этот поцелуй словно положил долгожданное начало, добавив смелости и уняв тревогу. Захотелось больше, захотелось ближе, захотелось жарче. Когда воздуха стало не хватать, Тауриэль мягко отстранилась, и теперь уже Кили, не отводя взгляд, наблюдал за ней.
Тонкие руки поднялись к голове, расплетая свадебные косы, отчего густые волосы, более не удерживаемые, рассыпались по плечам. Соскользнула ненужная теперь накидка. Девушка чуть приподнялась, намереваясь через голову снять сорочку, но где-то на полпути ее руки перехватили. Взявшись за края белоснежной ткани, Кили сам стянул белье, чувствуя, как обезумевшее сердце бьется о ребра от вида, что открылся перед ним. Пальцы невольно разжались, и одежда скользнула на пол.
Еще один поцелуй — на этот раз более страстный. Кровь закипала все сильнее, хотелось крепких объятий, хотелось тепла кожи друг друга. Не желая останавливаться, Кили медленно разорвал поцелуй и, чуть надавив ладонью на плечо Тауриэль, аккуратно уложил девушку на постель.
— Закрой глаза…
Тауриэль ощутила, как ее собственное сердце сходит с ума, а дыхание все учащается. В накрывшей тьме в ушах звенела тишина, но мгновением позже шуршание чужой одежды заполнило все вокруг. Еще секунда, и все стихло. А затем бессмертная почувствовала его губы у себя на коленке. Целуя все настойчивее, Кили поднимался все выше и выше. Его крепкие руки гладили ее длинные ноги, бедра. В очередной раз тепло разлилось на животе, чуть пониже пупка, а после вся тяжесть тела гнома вжала девушку в кровать. Только сейчас Тауриэль поняла, что он обнажен полностью. Она чувствовала его, как никогда прежде. Чувствовала, как его член упирается в нее. Это было волнующе, но уже не пугало. Больше нет. Этот гном был ее, только ее, и она уж точно не боялась его.
Темнота взорвалась мириадами брызг света, когда Кили припал губами к ее груди. Тауриэль выгнулась и распахнула глаза. На смелые действия юноши тело отзывалось непривычно ярко, содрогаясь в мурашках и волнах удовольствия. Шершавый влажный язык ласкал сосок, пока ладони сжимали тонкую талию, бедра, ягодицы. Его пальцы буквально стискивали Тауриэль в объятьях, будто желали насытиться, но им все было мало. Хотелось обладать полностью! До самого конца!..
Рвано дыша, принц подался вперед, снова целуя девушку — на этот раз так жгуче, что у обоих начала кружиться голова. Мир вокруг исчез: его заменили только громкие вздохи, звуки поцелуев да шелест простыней.
Тауриэль впервые застонала, когда Кили провел ладонью у нее между ног. Застонала негромко и тут же совладала с собой, но этого было достаточно, чтобы гном потерял голову. Снова припав к ее раскрытым мягким губам, он проник языком внутрь. От неожиданности эльфийка распахнула веки, что еще секунду назад плотно сжимала, но напор ее любовника заставил сознание снова погрузиться в пучину сладкой неги.
Он целовал ее скулы, ее шею, наслаждаясь тем, как его жена выгибается при этом, запрокидывает голову назад, прося еще. Он покрывал поцелуями ее тонкие ключицы, потом снова возвращался к губам. Тауриэль отвечала, как умела, все теснее и теснее прижимаясь к его крепкому и горячему телу. Вдруг Кили на мгновение оторвался и навис над ней. Секунды они смотрели друг на друга, решаясь на последний шаг. Точнее, гном-то давно этого жаждал и теперь лишь хотел убедиться, что она тоже готова.
«Все в порядке…» — будто говорил его взор.
В темноте комнаты ее глаза блестели любовью и доверием, и Кили понял, что пора. Пошире раздвинув ее ноги, он плотнее прижался к девушке своим членом и вошел. Глубокий вдох так и остался где-то в ее груди, когда спальню огласил протяжный стон. Негромкий — Тауриэль вообще вела себя тихо, — но длинный и настолько будоражащий воображение, что Кили чуть не задохнулся от удовольствия. Несильный толчок — и снова стон.
Тауриэль не отстранялась, не пыталась вырваться — она лишь еще сильнее выгибалась назад. Темп рос, и с ним возрастало желание. Гном активно двигался в ней, все крепче и крепче прижимаясь к девушке, пока вздохи и стоны перемежались со звучавшим все громче, смущающим скрипом кровати. Бессмертная гладила его спину, чувствуя, как на ней перекатываются мышцы, а кожа становится все более мокрой от пота. Не в силах сопротивляться этим волнам наслаждения, эльфийка подалась вперед, тянясь за новым поцелуем, который не заставил себя ждать. Влажный, горячий, жадный, с придыханием… Но надолго их не хватило: Тауриэль снова откинулась на постель и прикусила губу, силясь скрыть вырывающийся стон, пока Кили, довольный ее реакцией, все ускорялся.
Вдруг он остановился, немного поднялся и закинул ноги Тауриэль себе на плечи. Любовно проведя по гладкой коже ладонью, юноша еще раз подивился, насколько же они длинные… И прекрасные, как и она сама. Посмотрев сверху вниз на лежащую перед ним девушку, Кили снова чуть не задохнулся от осознания обладания этой неземной красотой. Но на раздумья и временную передышку сил уже не осталось — они требовались для другого…
Резко войдя почти до самого основания, парень чуть не зарычал; Тауриэль дернулась, едва не вскрикнув. Убедившись, что не переборщил, Кили вновь расслабился, чтобы секундой позже вновь продолжить. Новые толчки — и новое удовольствие, прокатывающееся под кожей. Женские пальцы остервенело сжимали простынь, рыжие волосы темным огнем горели на белом покрывале, пока сама девушка металась по нему, ища спасения и не желая этого одновременно.
Когда Тауриэль была уже на грани того, чтобы застонать в полный голос, Кили вышел из нее, а затем погрузил свой член почти полностью. Гном видел, как она содрогнулась от сильных ощущений, но лихорадочный вдох так и не стал вскриком.
— Не сдерживайся… — прошептал Кили, вновь целуя ее колено.
Темп нарастал, когда принц понял, что такими усилиями все может окончиться быстрее, чем того бы хотелось. Опустив ее ноги, Кили снова лег на девушку, наслаждаясь обвившими его тонкими руками.
— Уже устала? — оставив на мягких губах очередной поцелуй, игриво поинтересовался гном.
— Вот еще!.. — выдохнула Тауриэль и нежно прикусила мочку его уха.
Толпы мурашек тут же прокатились по телу Кили, и он даже поежился от наслаждения. Тряхнув головой, чтобы снова не потерять контроль, а также покрепче перехватив эльфийку поперек талии — нельзя, оказывается, ей давать волю, а то она просто-напросто сведет его с ума, — парень перекатился на спину. Теперь уже Тауриэль возлежала сверху, и теперь именно ей было поручено задавала стиль игры. Да, может быть, сойти с ума — не такая уж и плохая перспектива… Новые ощущения понравились Кили, и, с удовлетворением глядя на свою жену, он стал ждать, что же предпримет любимая.
Не говоря ни слова, Тауриэль поцеловала его, дав понять, что этот будет крайним в ближайшие несколько минут, и поднялась. Взяв большой член в руку, который только сейчас смогла рассмотреть как следует, она несколько раз проскользила пальцами вверх-вниз, отчего Кили довольно усмехнулся, а затем опустилась прямо на него. Половой орган вошел так глубоко, что девушка не выдержала и снова сжала губу, стараясь не шуметь. В ответ гном только сильнее стиснул ее бедра и потянул вниз, на себя. Чем быстрее становился темп, тем чаще постанывала эльфийка, тем крепче сжимались ладони гнома. Хотелось еще больше, еще ближе!.. Ее грудь соблазняющее подпрыгивала, и Кили не мог себе отказать в том, чтобы еще раз коснуться ее губами. Он ласкал то один сосок, то другой, все глубже и глубже погружаясь в лоно любимой, затем вновь откидывался на подушки. Все быстрее и быстрее, жарче и жарче — пока не настал предел. Они оба чувствовали, что глубже уже быть не может. Он был полностью в ней, ближе быть просто невозможно.
Ощущая себя самым счастливым на свете, Кили увидел, что заключительная вспышка удовольствия совсем скоро обрушится на Тауриэль. Она часто вздыхала, ее мышцы сжимали его член все сильнее и сильнее, губы подрагивали, а глаза жмурились.
— Не бойся закричать… Я хочу это услышать… — еле сдерживаясь, чтобы самому не сорваться, произнес Кили.
Тауриэль лишь дернула головой, тут же накрытая новой волной подступавшего безумия. Остатки женской стыдливости все еще боролись в ней, заставляя усмирять пыл, но ошеломляющая лавина вот-вот грозила обрушиться. И девушка жаждала этой лавины.
Кили прижимал эльфийку к себе все сильнее и сильнее, двигаясь бедрами навстречу. Бессмертная стонала все отчетливее, но гному этого было мало.
— Громче, любимая!.. Не сдерживайся… Ну же!.. Я хочу…
Наслаждение подступало все ближе. Голова уже давно не слушалась, и теперь разум грозил взорваться от переизбытка чувств и эмоций. А среди этой бури слышались слова «Ну же!.. Хочу услышать!..».
Толчок, еще один, еще. Его каменные пальцы буквально сдавили девушку в тисках. Ее сердце обезумело. Кровать скрипела нещадно. Последний рывок…
— Закричи, родная!..
Громкий вскрик сорвался с ее губ, когда тело выгнуло дугой. Лавина накрыла полностью, сознание взорвалось множеством красок, а мир исчез окончательно.
Долгие секунды спустя Тауриэль раскрыла глаза и блаженным взглядом посмотрела на лежавшего внизу Кили. Сил у нее уже не осталось — гном это сразу понял по расслабившейся позе. Довольно улыбнувшись, он притянул эльфийку к себе, коротко поцеловал, затем снова перекатился вбок. Оказавшись сверху, Кили резко начал двигаться. Только что ушедшая из реальности бессмертная снова вернулась в нее, на этот раз уже не сдерживая рвущиеся стоны. Какие-то короткие секунды — и Кили тоже выгнулся. С глухим рычанием он толкнулся еще несколько раз, сжимая в объятьях Тауриэль настолько сильно, насколько мог себе позволить, чтобы не навредить ей, и замер.
Тяжело и устало дыша, гном какое-то время просто лежал сверху, наслаждаясь теплом и близостью девушки, а потом переместился на соседнюю половину кровати. Темный потолок медленно переставал вращаться, и комната вскоре обрела свои обычные очертания. Вскоре придя в себя, Кили повернулся к молчавшей эльфийке.
— Все в порядке? Тебе понравилось?.. — он был практически уверен, что сделал все как надо, но убедиться точно не помешало бы.
— Почему ты спрашиваешь? — Тауриэль повернулась к нему, и в свете луны парень увидел мягкую улыбку, расцветающую на ее лице.
— Потому что я должен знать, что ты ни о чем не жалеешь. Ни об этом, ни вообще…
— Жалею?.. Как я могу жалеть? — девушка подалась ближе, практически заглядывая в темно-карие, почти черные глаза гнома. — Я люблю тебя, и единственное, о чем я могу сожалеть, — так это о том, что пришлось так долго ждать, пока ты появишься в моей жизни.
Ответ более чем пришелся по нраву Кили, и он с трудом сдержал вспыхнувшую в густой щетине собственную довольную улыбку.
— Боюсь, я никак не мог прийти раньше, — с притворным сожалением развел руками юноша, — но в качестве искупления этой оплошности я могу поклясться, что ты еще успеешь устать от меня. Вот увидишь — настанет день, когда ты сама захочешь выбраться из этой спальни, а я тебя не пущу! Учти — я жадный гном и со своими сокровищами не расстаюсь! Никогда и ни за что. Так что будь уверена, что я…
Договорить он не успел: подушка приземлилась точно на голову. За секунду до того, как та была сброшена на пол, Кили расслышал голос Тауриэль.
— Жадный гном… — весело фыркнула бессмертная. — Это мы еще посмотрим!
Да, даже обнаженный, более не облаченный в мифрил, огонь может быть опасен.