Ирма

Ирма проверяет своё запястье три раза в сутки как по расписанию: утром, среди дня и перед сном. Так, на всякий случай. Она не понимает, почему мир подшутил над ней и её родственной душой. Потому что на запястье должна быть фраза, предложение, хотя бы слово. То, что скажет душа Ирмы перед исчезновением из её жизни.

На её запястье читаются только маленькие, едва заметные буковки «мм». Буковки всё никак не превратятся в слово, и это слишком странно даже для Ирмы.

Иногда Ирма с завистью поглядывает на запястье сестры, где красуется «закрой за мной». Сестра зависти не понимает, потому что слышит эту фразу от мужа каждый день и очень боится, что сегодня — последний раз.

Родители Ирмы знают свои фразы наизусть. У мамы — «забери эти слова назад». У папы — «присмотри за девочками». И они никогда, ни разу ещё за все девятнадцать Ирминых лет не произносили этого.

А Ирма совсем не понимает, что ей делать со своим «мм».

Она представляет, что это будет похищение. Да, так почти правдоподобно. Её душе завязывают рот или просто зажимают его рукой, и он цедит это сквозь ткань или пальцы. Пытается что-то выкрикнуть. Последние слова перед смертью.

Ирме такой вариант не нравится. Она не хочет, чтобы её родственная душа умерла вот так. С этим последним, вымученным «мм» на устах. И она представляет другой сюжет. Где они вдвоём лежат в кровати, Ирма легонько перебирает волосы, а её душа отзывается этим самым сонным и тихим «мм». И потом, ночью, уходит во сне. Да, так Ирме нравится больше.

На самом деле она придумывает ещё десяток других историй, иногда даже записывает их. И иногда — совсем редко — думает о том, что же написано на запястье её души. Какие слова сама Ирма произнесёт, прощаясь с ним?

Ирма не знает этого. Зато знает, что это «мм» её раздражает с каждым днём всё больше.

А потом Ирма знакомится с очень милым мальчиком двадцати лет, её новым одногруппником. Милым — потому что он всегда скромно улыбается и понимающе молчит.

— А мальчик-то почему? — спрашивает мама, когда слышит о его возрасте.

— А разве девочка? — спрашивает в ответ Ирма, пряча улыбку.

Милого мальчика зовут Юджин — это Ирма узнала от старосты, с которым сидела за партой. Правда староста очень быстро ответил, что она может и не пытаться с ним подружиться, потому что проболела две недели и пропустила кое-что интересное. Дальше Ирма слушать не хочет и решает сама выяснить, в чём дело, потому что Юджина в их группе будто не существует и даже преподаватели его всегда почти игнорируют. Никогда не спрашивают на парах, никогда не обращаются к нему. И сам Юджин ни с кем не говорит.

Ирма почему-то уже два дня очень хочет с ним пообщаться и столько же не проверяет свою метку.

— Привет, — радостно заявляет она, подкараулив его у выхода из аудитории.

Милый мальчик только удивлённо смотрит на неё, но ничего не отвечает. Ирма хмурится и спрашивает, почему он так реагирует. Он снова молчит и смотрит. Потом достаёт телефон и быстро-быстро набирает текст. Показывает его Ирме, и она сдавленно охает.

Милый мальчик Юджин не может говорить и никогда не мог.

И поэтому говорит Ирма. Много-много, как никогда в жизни. Она рассказывает о себе, о книгах, цветах и татуировках. Делает предположение о том, что любимый фильм Юджина — «Форрест Гамп», и даже угадывает, потому что сама обожает его. И сразу же после предлагает посмотреть его ещё раз вместе.

Милый мальчик отвечает улыбкой и снова печатает ответ на смартфоне. Они встретятся завтра, а сейчас он хочет проводить её до дома.

Живут они, кстати, рядом. Почти соседи, параллельные улицы, пять минут ходу. Юджин предлагает Ирме завтра пойти вместе на учёбу, пишет, мол, я зайду за тобой в половину восьмого. Ирма радостно кивает.

— Встретимся завтра, милый мальчик Юджин, — говорит она уже у подъезда. А он улыбается, глухо мычит в ответ и, махнув рукой, уходит.

На его запястье Ирма видит ту же фразу.

И Юджин не заходит за ней ни следующим утром, ни когда-либо после. Ирма же теперь уверена, что буковки на её запястье имеют смысл.

А потом, три года спустя, она встречает Марка. Марк совсем не такой милый мальчик, но понимает её с полуслова. Общий у них не только любимый фильм — который уже, кстати, совсем не «Форрест», а «Бойцовский клуб» —, но и интересы, позже — квартира, ещё позже — фамилия.

Марк грубоват, хамит периодически, но приносит лекарства и куриный бульон собственного приготовления, когда Ирма болеет. Она благодарно улыбается и хриплым больным голосом просит сделать ещё и чай.

— Ты даже не представляешь, как я устал на работе. А ещё нужно к заседанию завтра подготовиться. У меня там такой дурацкий клиент, совсем не слушает моих советов, — бурчит Марк и ждёт, пока Ирма допьёт бульон.

— Ты справишься? Может тебе помочь?

Марк забирает пустую тарелку и молча уходит на кухню. Возвращается через несколько минут уже с чаем для Ирмы, её любимым — с имбирём и мёдом, а затем идёт работать.

Ирме уже тридцать, Марк совсем немного старше. У них общие планы на будущее, семейный уют и понимание с одного только взгляда. И Ирма очень, очень счастлива. А буковки на своём запястье и короткое «до встречи» у Марка они забили татуировками ещё четыре года назад.