Тэхён — мозгоправ со стажем. Или скорее просто телепат, которому залезть в чужую башку как нефиг делать и вообще не проблема. Проблема для него — не слышать всех этих чужих, совершенно не своих мыслей, от которых на стенку лезть и по потолку бегать разве что хочется.
Тэхён — взрывоопасная смесь шутника-идиота и маньяка-серийника. Не то чтобы он таким был с детства, но выданные судьбой способности, как у него, любого доконают и доведут до ручки. А ещё он лезет в любую дырку, не важно какую, лишь бы лезть было весело-задорно и интересно. Самоубийца, ей-богу, но равных ему в залезании в Пентагон по пятницам всё равно нет. Ну потому что телепат и телепорт в одном лице. Такой вот нехилый набор.
Юнги — фрукт в себе. Замкнутый, молчаливый и вечно угрюмый сыч. Но если улыбается, то эта его ухмылочка может поспорить с прямоугольной лыбой того маньячилы-самоубийцы. Однако только он может с одного лишь взгляда разобраться в любом оружии, потому что сверхспособности оружейника и все дела. Потому-то и из отряда его не вытуришь. Хотя бы на том основании, что тут одного фриканутого Тэхёна им и за глаза, и за уши.
Но, по правде говоря, они тут все немного фрики и долбануто-двинутые. Или как говорит Чонгук: уроненные на головку в детстве и не одну сотню раз. Других у них попросту не водится, да и не водилось никогда: кто ж согласится на такую работу, кроме таких же дебилов, как они? Взять хотя бы того же Хосока. Думаете, он такое вот милое, няшное, доброе солнышко? Держите карман шире, это пока его не подпустишь к огню и «пиротехнике». Потом остаётся только сверкать пятками куда подальше, чтобы укрыться от этого придурка-подрывателя, которому сегодня как никогда приспичило поиграть со спичками на пороховом складе, при этом сидя задницей на самой большой, просто огромнейшей бочке. Поэтому делать в принципе нечего. Поэтому остаётся разве что только смириться.
Просто понять и простить — тоже.
На задание они всей командой выходят как обычно поздно вечером. Намджун им до этого весь мозг сжирает кофейной ложечкой, чтобы объяснить тактику и поставить вполне конкретные задачи. Не то чтобы это помогало. Ведь Тэхён всё равно уйдёт в импровизацию и отрыв, а дальше вся операция пойдёт по пизде от слова совсем. Потому что Тэхён. Потому что ему скучно. Потому что ещё бог знает что. Однако Намджун из раза в раз надеется на понимание и рациональность. Только вот каждый раз забывает, что ни того ни другого у Тэхёна отродясь не было. Даром что тот телепат. Мог бы уже внушить.
И поначалу операция правда идёт гладко и как задумано. Намджун даже радоваться про себя начинает. Вслух, конечно же, ничего не говорит: боится сглазить. Но, видимо, крамольные мысли — это тоже своеобразный сглаз, потому как буквально в одну секунду, в одно мгновение…
— Где Ви? — шуршит наушник напряжённым голосом Намджуна, на что Юнги откровенно хмыкает. Он ему не нянька, — ни Тэхёну, ни Намджуну — чтобы отвечать за того долбоёба. Не сказать, что Юнги ненавидит Тэхёна. Просто у них немного [много, на самом деле] напряжённые и сложные отношения. Но этого знать всем необязательно. Хотя, пожалуй, и так заметно.
— Без понятия, — со вздохом всё-таки снисходит до ответа Юнги.
— Как «без понятия»?! Я тебя зачем к нему приставил? Чтобы ты мне потом вот это вот отвечал?! — не то чтобы Намджун когда-нибудь визжал отчаявшейся истеричкой, но в данный момент Юнги отчётливо разбирает эти самые нотки в его голосе.
— Не кипишуй! — строго отчитывает его Юнги, хотя знает наперёд уже: получит потом по голове чем-нибудь тяжелым, но сейчас ему насрать. — Найдётся твой долбоёб, — усмехается в гарнитуру Юнги, цокая языком, и даже мысли не допускает, что с тем что-то может случиться. В конце концов, это же реально Тэхён. Тому море по колено и океан по грудь.
Вот только, пожалуй, это он зря.
Через пару секунд откуда-то снизу, — парой лестничных пролётов ниже, если быть точным — доносится смачная взрывная волна, которая оглушает Юнги на раз-два и засыпает даже мелкой крошкой откуда-то сверху. «Неужто штукатурка посыпалась? Какая-то хреновая у них штукатурка», — невпопад думает Юнги и трясёт головой, как собака, отряхиваясь от пыли и стараясь избавиться от звона в ушах. Прийти в себя нет времени совсем, поэтому он поднимается кое-как на ноги и пытается сообразить, что это сейчас такое было. Хотя и так уже понятно: всё катастрофически хреново. Потому что никаких взрывов у них не планировалось. По крайней мере, Юнги не помнит таких деталей. Но вряд ли бы всё поменялось в одночасье. Если только, конечно, это не «новый» план Тэхёна. Юнги отчаянно и иррационально молится, что вот лучше бы нет, на самом деле.
Но мольбы его никто не слышит, да и там наверху — не на крыше, где сидит Намджун, а гораздо выше, где-то за облаками — определённого никого нет. Поэтому молиться-то в целом бесполезно и бессмысленно, всё равно не помогут. Как бы ни хотелось.
Юнги оглядывается по сторонам. Кажется, его всё-таки не заметили в этой суматохе, а потому можно попытаться проскользнуть вниз и прощупать, что там пошло не так. Ещё не совсем отойдя от шока и легкой контузии, он в полуприседе движется по лестнице вниз — туда, где предположительно громыхнуло на всю базу. И замирает на полпути. Оттуда уже слышны редкие крики и, возможно, приказы. Но Юнги осторожен и держит дистанцию, а заодно наготове любимый ПП. Правда особо дёрнуться он не успевает, потому как в голову начинает незамедлительно ввинчиваться чужой разум и чужая воля.
«Я знал, что ты попрёшься сюда», — ехидно начинает чужеродный голос с порога, будто бы его здесь ждали специально.
«Вообще-то тебя сюда никто не приглашал и тем более не звал даже», — агрессивно бурчит в ответ Юнги и морщится от нарастающей головной боли. С Тэхёном так всегда, как только он начинает лезть в чужую голову без особой на то надобности, и когда не старается заметать следы, а наоборот, намекает, мол, это я — твой личный сорт мозгоправа. — «Почему не через гарнитуру?»
«Ну… Она сломалась, — хмыкает безразлично голос, — и к тому же...»
«И поэтому ты полез в мою голову? — бесцеремонно перебивает его Юнги. — А если бы я сюда не пошёл? И никто бы не пошёл? Ты вообще свои мозги когда-нибудь включаешь, долбоёб?!»
Не то чтобы Юнги испытывал особое беспокойство за своего недонапарника, или что-то вроде того. Просто его, откровенно говоря, бесят эти выходки Тэхёна, из-за которых они постоянно влипают. И встревают они нередко по-крупному. Например, как сейчас.
«Оу, ну знаешь… Хах, да вы ж все там долбанутые и любопытные, как черти!.. Как будто никто из вас, придурков, не полез бы, ага, да. Рассказывай дальше.»
«Сам ты… Долбанутый», — огрызается Юнги, подбирая что поприличней, будто это что-то значило бы. Тэхён словно задел его по самому больному, разбередил старую, едва поджившую рану, которой будет сто лет в обед. На такие мозоли наступать вообще-то не стоит, но Тэхёну похер. Он и в Пентагон без приглашения шастает еженедельно, как к себе домой, хотя, кажется, там его уже порой ждут, также своеобразно развлекая себя его дурацкими и нередко ебанутыми выходками.
Где-то позади Юнги в коридоре слышится топот тяжёлых — «определённо военных», — хмыкает Тэхён где-то на краю сознания, — сапог.
«Проваливай оттуда, — внезапно приказным тоном надменно чеканит Тэхён, и Юнги едва ли успевает осознать, какого ведь хрена, когда уже готовится сорваться с места, следуя приказу. — Сейчас же!»
Но всё-таки срывается с места и перемахивает через перила, чтобы едва не вляпаться в небольшую группку солдат, выбегающих из двери, ведущей на этаж за его спиной. Благо Юнги оперативен и успевает скрыться за дверью этажом ниже до того, как чуваки проносятся ещё ниже к эпицентру взрыва. Теперь у него есть совсем немного, даже очень мало времени, чтобы успеть достать Тэхёна из этой задницы и втащить в какое-нибудь относительно безопасное место. И втащить ему по морде лица тоже. Почему-то о телепортации он не задумывается. То ли забывает в суматохе и переполохе базы, то ли задним умом понимает, что тот попросту не может. Иначе [если бы мог] уже давно использовал бы его и выкарабкался.
Однако этаж подозрительно пуст и тих для разозлённого осиного гнезда, когда Юнги, всё-таки прижимаясь спиной к стене, оглядывается по сторонам и плотнее сжимает пальцы на прикладе своего дорогого сердцу ПП. И замечает камеры видеонаблюдения. Но они не страшны, этим должен был заняться Намджун, и занимался, наверняка, пока что-то не грохнуло. И если всё в порядке [что сомнительно, но всё-таки], то они показывают всё ту же безлюдную картинку. А если нет, то терять уже давно нечего. Потому как их операция накрылась медным тазом и парой арматур сверху. Не считая бетонной плиты, конечно. И это самое меньшее, что может быть.
И, конечно же, теперь Юнги придётся искать другую лестницу, чтобы спуститься ниже этажом и попытаться выковырять этого еблана из очередной — обязательно устроенной им же — заварушки. Потому что по-другому не бывает и не получается. Потому что скучно. Потому что неинтересно. Потому что…
«Скучно ему, блядь», — сплёвывает Юнги и почти шипит сквозь зубы отборный мат, крутя головой в поисках нужной двери.
«Да, мне было скучно. А чо поделать, если вы все ёбанные зануды?» — обиженно восклицают в ответ, а значит, он ещё не сдох.
«А как хотелось бы...» — мечтательно тянет Юнги, уже и так зная, что Тэхён прекрасно поймёт, о чём он.
«Мудак», — почти беззлобно шипят ему в ответ и начинают сильнее долбить в голову, вызывая очередной приступ мигрени и более сильный.
Юнги морщится, мотает головой, как собака, мычит и мстительно строит планы, как отыграется на этом мудозвоне. Смачные картинки, пожалуй, даже на грани эротизма, удовлетворяют Юнги своей жестокостью, как он и любит. Тэхён где-то на краю сознания, кажется, корчится и пытается образно выблевать внутренности то ли от отвращения, то ли от больного восторга. То ли вообще от всего вместе и сразу. Юнги понять не может. Но не особо-то и старается, потому что это всего лишь обещания, которым никогда не суждено сбыться. Это как игра в кошки-мышки, бессмысленная и беспощадная, только вот не кончающаяся, а потому и не смертельная.
«Воу-воу-воу, палехче, парниша! И мыслишки свои попридержи при себе, я на такое не подписывался! И вообще… не для тебя моя розочка цвела!» — скабрезничает Тэхён в ответ, но всё-таки затыкается.
В принципе долго и много разглагольствовать у них нет ни времени, ни желания, ни даже сил. И так уже всё изрядно подзатянулось. Да и обязанности поджимают и напирают со всех сторон. К тому же Юнги не уверен, что этот этаж абсолютно чист. Так что просто мысленно замолкает и осторожно крадётся вперёд, предположительно к нужной двери. Но не то чтобы их тут было излишне много.
Подбираясь к ней, Юнги прислушивается, нет ли каких идиотов по ту сторону: дверь не выглядит достаточно толстой и прочной, чтобы сильно заглушать звуки, а слух у него всё-таки хорош. Вероятно, ему несказанно везёт, потому что никого не обнаруживается. И он успевает прошмыгнуть по новому коридору короткими перебежками до следующей двери.
Как они оказались запертыми в этой комнатухе, Юнги сказать не может. И вот ведь дерьмо. Даже Тэхён не может выбраться отсюда, телепортнувшись куда-нибудь подальше. Тот пытался некоторое время назад объяснить Юнги, что над всей базой развернули какую-то фигню, вроде силового поля, которое подавляет возможности Тэхёна к телепортации. Этакое персональное ПВО против него. Но Юнги ни черта не понял. Или не пытался даже. Потому что заунывное и невнятное бормотание Ви лишь раздражало и скребло где-то внутри взбесившимися кошками. Что-то там про фотоны и квантовую механику, о которых он слышать сейчас абсолютно не желает. И, в общем-то, ладно бы Юнги, хрен с ним, но Тэхён должен отсюда выбраться. Потому что… Юнги давит в себе тяжёлый вздох.
Они сидят друг напротив друга на полу, каждый спиной опираясь на свою, противоположную, стену. Будто бы это помогает им разграничить пространство. Комнатка небольшая, обшарпанная, неказистая и грязная, с потёками на стенах и непонятными пятнами на потолке, откуда свисает одинокая лампочка без намёка на плафон. Юнги бессмысленно разглядывает пятна, не собираясь первым нарушить затянувшееся молчание, словно его устраивает эта давящая тишина. И он уверяет себя, что ему глубоко плевать на своего недонапарника. Однако краем глаза замечает, что Тэхён скалится как-то откровенно нагло и омерзительно, уставившись прямо на него. От этого Юнги хочет передёрнуть плечами. В конце концов, от Тэхёна иногда делается скользко и отвратительно на душе, но показывать этого не хочется.
Комнатуха находится где-то в полуподвальных помещениях. Где именно, уже не понятно даже самому Тэхёну. И по закону подлости их загнали в угол.
Кажется, это последний их свободный час перед тем, как их либо поймают, либо откроют по ним огонь на поражение. Потому что их отряд «Death Team» уже порядком стоит поперёк горла если не всем, то очень и очень многим. А за это вламывание на конкретно эту военную базу [а она по-секретнее Пентагона будет] их должны расстрелять на месте — без суда и следствия. Не говоря уже про какие-то там трибуналы, доказательства и расследования. Это понимает и Юнги, и Тэхён. И это грандиозное по своей дебильности событие. Потому что если бы… Юнги не хочет думать, что могло бы быть, если бы… Дальше он даже продолжить не может, потому что глупо уже сожалеть о том, что сделано. Теперь остаётся только либо смириться с своей участью, либо… Пытаться трепыхаться дальше, чтобы вылезти из этого дерьма.
Тэхён же на удивление в голову не лезет. Не то чтобы Юнги сильно удивляется. Хотя задней умом понимает: у него, наверное, и так на лице всё написано, что он думает об этой заварухе. И не только заварушке…
— Что? И ничего даже не скажешь? — всё-таки усмехается Юнги и тоже начинает скалиться, переводя взгляд со стены на парня перед собой.
— А что ты хочешь услышать? Что я долбоёб и болван? И не надо было этого всего делать? — в тон ему фыркает Тэхён и почти сразу же морщится от боли: его ранили, к тому же он на пределе своих возможностей.
— Может быть, и это хочу услышать. Придурок… — огрызается Юнги, отлипая от стены и подаваясь вперёд. — Только вот… Скажи мне… Ты серьёзно хочешь сдохнуть? Что за программа самоуничтожения у тебя в голове?! И причём здесь, главное, я?!
Юнги всё-таки срывается. Он понимает, что это бессмысленно. И вопросы тоже бесполезные. Особенно последний. Потому что кто ж знал, что Юнги всё же воспримет приказ Намджуна так буквально? Он и сам не то чтобы до конца понимает, почему и какой чёрт его дёрнул ломиться вслед за убегающим Тэхёном, когда у него была возможность просто съебаться оттуда. Но чего Юнги не ожидает, так это того, как реагирует Тэхён.
Тэхён смотрит на него с минуту, продолжая всё также скалиться, как и до этого. А потом, что ни говори, заходится смехом. Сначала тихим и не слишком уверенным, будто бы на пробу. А затем всё громче и громче, переходя уже в истеричный, неконтролируемый ржач, и заваливается набок, придерживая пораненный живот обеими руками. Юнги даже на мгновение пугается такой реакции и думает, что вот она, кукушечка, и поехала окончательно. Но Тэхён успокаивается так же быстро, как начал смеяться: за доли секунды он уже смотрит на Юнги осмысленным, серьёзным взглядом, которого у него никогда не наблюдалось. И будто бы душу наизнанку выворачивает этими блядскими глазами. Юнги аж кривится, когда осознаёт, что подался вперёд сильнее, чем следовало бы безразличному человеку. А потому злится и почти рычит на того, отворачиваясь и стискивая зубы до боли.
— Думаешь, я ничего не понимаю? — доносится до Юнги, но он не смотрит на парня. — Думаешь, я ничего не замечаю? Думаешь, я не знаю?
Тэхён снова смеется, и как-то настолько отчаянно, что у Юнги мурашки по спине бегут — от самой головы до крестца, а волосы на затылке, того и гляди, дыбом встанут от завываний придурка. Но смотреть всё равно не смотрит на него.
— Не хочу я сдыхать… — признаётся внезапно Тэхён. — По крайней мере, не так.
И мотает головой, лежа на полу и уставившись в потолок.
И Юнги тоже не хочет сдыхать вот так вот бездарно. У него слишком много потаённых желаний, чтобы сидеть здесь сложа руки и ничего не делать.