Мы бредем по отведенным нам дорогам жизни, минуем неизбежные развилки, заходим в нежданные тупики и возвращаемся. Мы выбираем, принимая те или иные решения, ошибаемся, оказываемся правы, снова ошибаемся и снова торжествуем. Дорога, призванная быть ровной и прямой, извивается, как змея, и, как змея, запутывается в тугой клубок, переплетаясь с другой такой же. А потом еще с одной, и еще, и еще. Это наши дороги, это наши пути, это наши судьбы.

Интересно, будь некто одним единственным жителем огромного мира, был бы он всегда прав? Или же наоборот? Да и кто вообще может судить о верности того или иного поступка? Помните, что клубок-то тугой, и их много… Ведь если, находясь в толпе, мы повернемся к кому-то одному лицом, мы всегда будем стоять спиной к другому. Значит, мы не правы? Значит, наш поступок дурен? Нет, не значит.

Это означает лишь то, что любое наше решение имеет всегда несколько сторон. Оно, будто отражаясь в кривом зеркале, искажается, преломляется, накладывается и устремляется вперед, принося окружающим тот или иной луч. Одним — благо, другим — то, что останется, или то, что они сами готовы принять. Честно ли это? Я не знаю, но я могу сказать одно: делая тот или иной выбор, мы всегда будем правы. И не правы одновременно. Все зависит лишь от того, с какой стороны мы смотрим на зеркало.

Любой поступок имеет двоякую природу, а значит, не нам оценивать его. Но я все же попробую. И да будет мое слово сильно, как и прежде.

Что ж, все мы видели красивое отражение, я показала вам искаженное, а теперь соберем все лучи вместе, в один пучок…

Торин, поддавшись недугу и алчности, отказал жителям Эсгарота и тем самым обрек их на голодную и холодную смерть. Но, согласись он тогда, и люди не стояли бы под стенами цитадели и не стали бы невольными союзниками гномов в кровавой битве, не разделили бы эту участь с остальными, и, возможно, восток Средиземья был бы захвачен.

Дис отпустила своих мальчишек в поход и этим обрекла их на смерть. Наверное, мать должна была почувствовать, должна была знать наверняка. Но все случилось именно так. А что если, задержи она юношей, и некому было бы в свое время защитить их вожака, направить по верному пути, заставить задуматься, предупредить?

Фили отверг своего короля, променяв преданность ему на жизнь брата, хотя сам обещал служить верой и правдой. Но, последуй он тогда за дядей, и раненый принц наверняка бы не пережил ту страшную ночь. Но не так важна жизнь самого младшего брата, сколько то, что он сделал, а сделал он немало…

Кили, дав непосильное обещание, привязал к себе ту, кто без него была бы свободна, но теперь обречена страдать от собственной потери. Но, не соверши юноша этот жестокий поступок, эльфийка не пошла бы за ним. И, может быть, не так важны ее следы на поле битвы, как те отпечатки, которые неотступно следовали за ней.

Тауриэль, поверив клятве молодого гнома, не смогла его отпустить, но не смогла она отпустить и того, кого уже давно удерживала рядом с собой. Удерживала нечестно, беспощадно. Но, подари она заслуженную свободу своему другу, и лесной принц ушел бы. Ушел насовсем, а ведь именно он стал залогом победы в той роковой битве.

Леголас не открыл своих истинных чувств любимой, обрекши этим себя на одинокую пустоту. Но кто знает — вдруг, поведав ей все, он бы лишился всего сразу же? Не смог сопровождать, оберегать и хотя бы ощущать себя нужным. А нужным он был на самом деле… Не пойди он тогда за эльфийкой, и некому бы было отвести королевский меч. И не так важен сам меч, сколько понимание, которое обрел великий владыка.

Трандуил, намереваясь покинуть поле боя, чуть было не оборвал жизнь, посмевшую встать на его пути, тем самым навсегда оттолкнув от себя сына. Но, не поднимись его рука, и едва ли он понял серьезность намерений двух его подчиненных помочь тем, кто, по его разумению, не заслуживал помощи. Не понял бы — и бросил бы гномов прямо там, предоставив им возможность погибнуть и отдать врагу важную твердыню к востоку от хребта Средиземья.

Бильбо. Он просто открыл ту треклятую дверь. Он верно и идейно следовал за друзьями, спасал их, принимал на себя их гнев и гнев чужаков, жертвовал собой ради них. И к чему это привело?.. Быть может, не открой он тогда, и ничего этого не было бы. Ни битвы, ни смертей, ни подвигов. Зато не было бы и истории, будоражащей дух и заставившей сердце стучать быстрее. Не было бы счастья, гордости, слез радости, любви, нежности и преданности. Зато было бы спокойствие обычной жизни.

А теперь скажите мне… Какой выбор на самом деле был правильным?