— Армия? Сейчас?

            — Завтра, — для порядка уточнил Кёнсу.

            Бэкхён всплеснул руками, выдал что-то очень отдалённо цензурное и насупился.

            — Тебе обязательно все важные новости вот так вываливать? — спустя пару секунд (дольше дуться он был неспособен) спросил Бэк.

            Кёнсу пожал плечами. Сейчас он раздумывал, как бы преподнести эту новость Чанёлю и Чонину, да так чтобы не утонуть в чужих слезах.

            — Я всё обдумал.

            — Мог бы обдумывать это с нами. Кёнсу, чёрт возьми, почему ты… эйщ… о чём я говорю…

            Кёнсу едва заметно улыбнулся.

            Он наверное никогда и не обсуждал ничего с мемберами. Во всяком случае, ничего, что, как ему казалось, касалось только его одного.

            — Бэк, ты можешь сказать…

            — О нет. Говори сам. Я так понимаю, ты пошёл от простого к сложному, а значит впереди у тебя Чанёль и Чонин. Сам перед ними и оправдывайся почему ты такой, какой есть. И быстро! Я не собираюсь тратить последний твой день на свободе на нытьё, так что успокой их там как-нибудь, а я пока быстренько организую тебе нормальные проводы, и не спорь.

            Кёнсу и не собирался спорить. Когда Бэкхён балаболит на такой скорости, можно только соглашаться со всеми его словами и главное успевать кивать.

            Армия как способ подумать и заново найти себя. Только Кёнсу мог пойти этим путём.

            Хотя, если честно, он уже давно всё для себя решил.

            Кёнсу не станет продлевать контракт.

            Нет, дело не в группе. EXO для него семья и это никогда не изменится.

            Все EXO.

            Даже те, что якобы не поддерживали связь.

            Но он больше не мог продолжать так жить. Его душили кандалы в которые его заковывала индустрия.

            Не компания даже.

            Хотя и она тоже.

            Кёнсу хотел свободы.

            Просто жить и делать то, что ему нравится и так как нравится.

            Он никогда не хотел этого безумия вокруг своего имени. Он не хотел визжащих фанаток которые любили, к сожалению, далеко не его голос, а то и вовсе не его, а лишь проекцию, которая должна быть рядом с Каем.

            Страшно представить, что было бы, обладай он хоть на половину такими же внешними данными как у Чонина.

            Кёнсу рад, что другой.

            Во многих смыслах другой.

            Армия дала ему время полностью уверится в своём выборе.

            Однажды EXO — всегда EXO, но дальше — не по пути.

            Кёнсу снова молчал до самого последнего мгновения (ничего его не учит).

            А потом он просто не продлил контракт.

            Как и решил.

            Как легко оказывается просто не поставить подпись.

            Ему ничего не сказали, кажется они все и так знали. Чувствовали. Во взглядах — ни капли осуждения.

            Кёнсу им очень благодарен за это.

            Он, признаться, чувствовал вину, совсем немного. Кёнсу уверен, его уход — последняя капля.

            EXO больше не EXO.

            Чонин запутался. Он совершенно не знал, что ему делать. Всё так быстро менялось.

            Чондэ тоже отказался продлевать контракт. Во всяком случае точно не на этих условиях, они там ещё повоюют, это кажется, что он мирный парень, но упрямства в нём, когда дело касалось работы, выше головы, особенно теперь, когда его соло альбом так хорошо приняли. Бэк пожал плечами в молчаливом: «Не пропаду». Чанёль скривился недовольно, его тоже многое не устраивало, но он был готов и дальше работать так, как было всегда, но без ребят… без Кёнсу.

            Какой смысл оставаться?

            Получив свободу Кёнсу тем же днём сел на самолёт.

            В Китае его встретила машина с тонированными стёклами и толпа орущих фанаток.

            Но это такие мелочи.

            Скоро.

            Теперь всё наконец-то будет правильно.

            Крис, уставший и такой красивый. Растрёпанный. Он не спал эту ночь. Просто не смог сомкнуть глаз.

            — Привет.

            Кёнсу лишь только кивнул в ответ. Едва заметно улыбнулся краешком губ.

            Непривычно. Остро. Сердце стучит, выпрыгивает.

            — Так много лет… — чуть хрипло выдохнул Крис.

            — Слишком много.

            Между ними два метра и долгие годы тишины.

            Они действительно не общались. Почти сразу оборвали все контакты.

            Не из обиды. Какие там могли быть обиды? Смешно даже.

            Не потому что так потребовала компания.

            Просто слишком… больно.

            Крис часто писал другим мемберам, но никогда Кёнсу. Он спрашивал об их здоровье, о выступлениях, а Бэк прозорливо улыбаясь, рассказывал о Кёнсу.

            Крис, кажется, всё же потянулся первым. Обнял так крепко, словно от этого зависели их жизни.

            Его жизнь.

            Кёнсу задушено засмеялся, пальцами скомкал чужую рубашку, потянул к себе ближе, хотя казалось, что ближе и нельзя больше.

            Вдохнул забытый уже запах.

            Так много лет прошло с последних таких вот объятий.

            У Криса самую малость дрожали руки, едва заметно, но Кёнсу, конечно заметил и улыбнулся.

            — Я скучал по твоей улыбке, — прошептал Крис.

            — Ты ведь смотрел все наши выступления. Не удивляйся. Бэк сказал, что отправлял тебе все файлы.

            — И ни на одном ты не улыбался. То что ты натягивал на лицо перед камерой — это не улыбка.

            Кёнсу хмыкнул.

            Не стал спорить.

            Может быть он и действительно не улыбался.

            Кёнсу не обращал внимание.

            — Я хочу уехать. С тобой. Куда-нибудь.

            — И пожениться? — съехидничал Крис, чуть отстранившись и получил ожидаемый тычок кулаком в плечо.

            Всё такой же. Бьёт не задумываясь.

            — Люблю тебя, но давай обойдёмся без глупых церемоний, — проворчал Кёнсу, а у Криса сердце как в какой-то сопливой дораме замерло.

            — Я тоже тебя люблю. Я не знаю как жил…

            Кёнсу упёрся лбом ему куда-то под ключицу. Медленно, успокаиваясь выдохнул, прислушиваясь к чужому заполошному сердцебиению.

            Они наверное могли бы простоять так целую вечность.

            Они словно бы напитывались друг другом. Узнавали-запоминали заново. Встретившиеся спустя кажется, целую жизнь.

            Это и была целая жизнь.

            Яркая, насыщенная, но неполноценная.

            Кёнсу бы отдал её всю, не задумываясь и одного мгновения. Отдал ради вот этого, настоящего, что так хорошо обнимать.

            Популярность никогда и никого не отпускала легко.

            Они конечно же уехали. До съёмок фильма на который у Кёнсу уже был подписан контракт ещё оставалось достаточно времени для путешествия.

            Кёнсу правда не уверен, что контракт этот всё ещё действителен. Он пока не заходил на почту и в социалки. Признаться, ему даже немного жутко представлять, что там творится. Он выключил телефон вовсе, когда получил первое сообщение от Бэка спустя всего лишь пару минут после того как тихо, на грани ультразвука, пищащая девчонка сфоткала их в тот самый момент когда Крис, вопреки рычанию Кёнсу, прижался губами к его виску, пока сам Кёнсу оплачивал их заказ.

            Страшно даже представить как твиттер взорвало.

            — Ты ведёшь себя как страус, — улыбаясь выдал Крис наблюдая за тем, как Кёнсу выключил и зарыл на самое дно сумки его телефон.

            — Я веду себя как человек желающий сохранить хотя бы иллюзию нормальной жизни.

            — Хорошо, пусть так, но когда мы долетим, ты вернёшь мне телефон.

            — Может быть.

            — Эй!

            — Всё, нас ждёт машина.

            На выходе из отеля их снова обступили со всех сторон. Только теперь не фанатки, хотя и они тоже присутствовали. Теперь в первых рядах журналисты с высококачественной техникой.

            Кёнсу привычно, на чистых рефлексах, спрятал лицо, а Крису напротив внезапно стало так плевать.

            Он улыбнулся прямо в объективы камер. Расслабленно обнял Кёнсу за плечи, подтащив его к себе ближе и спокойно пошёл к машине, выставив чуть вперёд тяжёлую сумку.

            — Что это блин было? — зарычал Кёнсу когда они наконец оказались в машине. Водитель, за что ему чаевых в размере стоимости всей поездки, даже не обернулся и не бросил взгляд в зеркало, а спокойно и очень медленно поехал через толпу.

            Вот бы все люди были настолько же безразличны.

            — Я просто рад, что ты со мной.

            — Зачем ты кормишь этих пираний? — уточнил Кёнсу не давая сбить себя с мысли.

            — Я их не кормлю. Мне просто плевать. Пусть думают что хотят. Пусть фотографируют. Пусть даже пишут интервью, которых на самом деле никогда не было. Мне плевать. Я сейчас здесь с тобой и ничто не сможет это изменить.

            Кёнсу отвернулся к окну. Крис прав. Кёнсу и сам думал точно так же, но… Может быть ему просто самую малость не хватало внутреннего спокойствия и все эти камеры помноженные на нездоровый интерес к чужой личной жизни выводили его из себя.

            Они забрались так далеко, как только можно было. Туда где их никто не мог узнать, потому что никого не было на много миль вокруг. Пришлось постараться, чтобы найти такое место.

            — Я хочу жить в свободном мире, — сказал Кёнсу. Он только что зашёл домой, в саду распустились цветы и он выбрался пофотографировать их на рассвете, пока не сошла искрящаяся роса. Когда-то давно он много фотографировал, теперь снова, захотелось.

            Сегодня завтрак готовил Крис.

            — И это значит..? — уточнил он, закидывая на сковородку вторую порцию гренок.

            Ответом ему звук с которым мобильник делает фотографию, а спустя короткое мгновение уведомление уже от его телефона.

            «Вас отметили на фото».

            — Нельзя жить в свободном мире, пока ты сам запрещаешь себе быть свободным. Пока опираешься на чужое мнение, — уверенно сказал он, игнорируя пиликающие уведомления о комментариях и лайках. Телефон глухо стукнулся о толстую вязанную скатерть на круглом столе.

            Гренки закономерно сгорели, да и чёрт с ними, кому нужна еда, если можно упиваться друг другом?

            Наконец-то стало правильно.

            Так как должно было быть всегда.