На узеньких улочках Терамора правят первые заморозки. Джайна судорожно ловит воздух губами, словно выброшенная на сушу беспомощная рыбка. Даже дышать больно — легкие сводит спазм. Верно, ведь она была такой слабой и никчемной.
Она была...
«Была» тут ключевое слово. У нее пальцы такие же тонкие и холодные, ключицы такие же острые, словно у подростка, глаза по-прежнему из синего-синего льда.
Но она другая.
Та Джайна Праудмур больше всего на свете любила опускать руки.
Та Джайна только и делала, что жалела себя и молила о пощаде.
Лед в глазах той Джайны растаял, став совсем тонким и бесцветным, и капли талой воды вытекли со слезами.
Той Джайны больше не будет, и никогда не будет больше пустых, как у куклы, глаз. Слабая правительница Терамора не смогла пережить очередного предательства, шагнула из окна своей уютной башни и разбилась вдребезги...
— Что нам делать со шпионами, леди Праудмур?
Джайна молчит, кончиками пальцев касаясь медальона, который она обычно использовала для связи с Траллом. Стражник не отвлекает.
Стражник думает, что она телепатически общается с Вождем орков.
Леди же думает, как бы от этого медальона избавится, чтобы никакой, даже безумно сильный маг не смог почувствовать выброс энергии.
— Не устраивайте публичных казней, это навредит репутации Терамора, — она убирает медальон куда-то в складки плаща. Потом. — Сделайте все тихо и быстро.
— Что значит «тихо и быстро»? — стражник нервно сглатывает. Вроде бы у леди были какие-то там принципы насчет орков...
— Капитан, вы перестали понимать Всеобщий? — Джайна улыбается своей обычной улыбкой и, хоть стражник отрицательно трясет головой, поясняет:
— Это значит без лишнего шума, и рапорт лично мне через пятнадцать минут.
В Тераморе правят заморозки. Лед намерзает слой за слоем, делая синие глубокие глаза непривычно черными.