Последние пару недель пробуждения после вечеринок давались Лили очень сложно. Ее особенно сильно мучило похмелье: порою тошнота и головная боль не проходили даже после приема зелья. Так было и сегодня.

Она провела в постели несколько часов, но слабость и головокружение никуда ни делись. Бодрый и веселый Джеймс трансгрессировал в Косой переулок еще на рассвете, и весь день ей предстояло развлекать себя самостоятельно. Когда в комнату постучали, Лили читала. Она с радостью отложила книгу (комментарии к магическим законам вводили ее в еще большее уныние) и приняла гостя.

В комнату вошел улыбчивый, но как всегда усталый Римус. Он держал в руках чашку, от содержимого которой валил пар.

— Доброе утро. — Римус сдвинул белоснежное одеяло и присел на край огромной двуспальной кровати. — Джеймс сказал, ты скверно себя чувствуешь?

— Да, видимо старею, — рассмеялась Лили. — Принес мне бульон?

— Да, решил заскочить перед работой, но это не совсем бульон. — Римус улыбнулся, но ей показалось, что улыбка у него уж больно вымученная.

— Тайная разработка Больницы Святого Мунго? Вылечит меня от всех болезней? — Лили потянулась к чашке, чтобы получше рассмотреть содержимое, но Римус отвел руку. — Ладно, Лунатик, ты чего такой серьезный? Мне всего лишь нужно отдохнуть… Третья вечеринка на этой неделе явно была лишней.

— Не уверен, что дело только в этом. — Римус поджал губы. Несколько секунд он будто бы боролся с собой, однако затем все-таки протянул чашку подруге: — Пей.

— Я уже выпила два разных зелья, думаешь, твое поможет? Полезнее было бы наконец-то вылезти из кровати и сходить в душ. — Лили сбросила с себя одеяло и попыталась было встать, но от резкого движения в глазах у нее потемнело, и ей пришлось вновь навалиться на подушки.

— Это поможет, — Римус вложил в ее руки чашку. — Выпей, и я уйду. Сможешь принять душ.

— Хорошо, — беспомощно протянула Лили и принялась за питье.

Она думала, что зелье будет обжигающе горячим и отвратительным на вкус, но на удивление оно оказалось прохладным, с легким привкусом лимона. Опустошив чашку, Лили отдала ее Римусу, и он, как и обещал, молча вышел из комнаты, оставив ее в одиночестве.

Несколько минут не происходило ровным счетом ничего. Перед глазами у Лили все так же летали светлячки, и она уж было начала злиться на Римуса. «Вот ведь упертый. Целителем себя возомнил, только силы на него зря потратила. Лучше бы поспала, пользы было бы больше», — думала она, борясь со вновь подступающей тошнотой. А затем начало происходить нечто невероятное. Лили почувствовала, как желудок в считанные мгновения наполнился теплом, которое вытеснило все неприятные ощущения. Туман в голове рассеялся, и вместе с ним ушла головная боль. Исчезла и слабость в мышцах, которая мешала вот уже несколько дней.

Лили в мгновение забыла о том, что хотела принять душ и привести себя в порядок и, как была, лохматая и в пижаме, поспешила вниз в надежде застать Римуса. Она боялась, что он успел воспользоваться камином и уже покинул дом. Однако, ошиблась, он не собирался никуда уходить и явно ждал ее. Из кухни доносился тихий разговор с эльфом домовиком.

Когда Лили вошла, на одной из кухонных тумб уже стоял заварочный чайник и блюдо с сэндвичами. Обычно Поттеры завтракали за большим столом в просторной гостиной, однако сегодня Римус явно не планировал уходить из уютной кухни: эльфы принесли два стула и приставили их к отдельно стоящей у окна тумбе. Лили не готовила самостоятельно, но с исключительной любовью обставила каждый уголок своего дома. Светлая деревянная мебель будто бы оживала в послеполуденных солнечных лучах.

— Люблю это место, — проговорил Римус, не оборачиваясь на шумные шаги.

— Римус, ты чудо! — Лили буквально налетела на друга и заключила его в объятия. — Все прошло. Прости, что сразу не поверила. Это правда какая-то тайная разработка? — она рассмеялась.

— Нет. — Римус тепло улыбнулся, высвободился из рук Лили и указал на один из стульев. — Садись, поешь.

— С удовольствием, — пробубнила она, запихивая в рот сэндвич. — Но правда, скажи, что это за зелье? Нам нужно запастись этой чудесной штукой на будущее.

Римус хмыкнул.

Несколько минут тишину нарушало лишь размеренное жевание, затем Лили доела сэндвич и снова переключила свое внимание на Римуса:

— Лунатик, ну пожалуйста…

Он молчал дольше, чем нужно, но все же произнес, немного смущаясь:

— Это зелье от токсикоза.

— От токси… Чего? — Лили вскинула брови, на ее лице отразился шок и полное непонимание.

— От токсикоза. Это патологическое состояние организма, часто встречается у беременных женщин на ранних сроках. — Римус явно чувствовал себя неуютно, обсуждая столь личные вещи.

— Я знаю, что такое токсикоз, — оборвала его Лили. — Откуда бы он у меня взялся, что ты несешь?

— Тебя несколько недель тошнит, причем чаще всего с утра, ты очень много спишь, Джеймс говорит, что почти ничего не ешь, и привычные средства плохо помогают, снимая симптомы лишь на время. — Римус пожал плечами. — Либо ты серьезно больна, либо, что более вероятно, беременна.

— Бред. — Лили негодующе покачала головой. — Ты, конечно, учишься на целителя, и я уверена, станешь отличным специалистом, но это уже переходит все границы… Я не беременна. И уверена, такие вещи знаю лучше тебя.

— Извини, Лили, конечно ты знаешь лучше, — покорно произнес Римус, уже начиная жалеть, что завел этот разговор. — Я просто хотел помочь.

На несколько минут в комнате повисла гнетущая тишина. Лили поджала губы, а Римус отвел взгляд.

— Спасибо за зелье и за завтрак, — произнесла она, отставляя тарелку. — Если ты не против, я все-таки приму душ. Потом можем вместе встретиться с Джеймсом.

— Увы, у меня сегодня дежурство в Мунго. И мне уже пора, — Римус тоже поднялся из-за стола. — Сожалею, что полез не в свое дело. Я правда не хотел тебя обидеть.

— Ну что ты, — Лили натянуто улыбнулась. Ее щеки пылали от смеси гнева и стыда.

Оба чувствовали себя неловко, поэтому поспешили распрощаться.

***
 

Лили действительно отправилась в ванную, но разговор с Римусом не выходил у нее из головы. В одиночестве было куда труднее сохранять спокойствие и уверенность, и она начала злиться. В основном потому, что в глубине души понимала, что он мог быть прав.

Они с Джеймсом не планировали детей, однако Лили не могла игнорировать очевидные изменения в своем самочувствии (которые умудрился заметить даже Римус!). Организм явно пытался ей о чем-то сказать. И она очень боялась, что эта информация ее не обрадует.

Через несколько часов Лили настолько сильно себя накрутила, что не могла думать ни о чем другом. Она не следила за своим циклом, и даже не могла сказать, есть ли задержка, но чувство тревоги, вызванное утренним разговором и последующим размышлением обо всех незначительных изменений, что произошли за последнее время, не давало ей расслабиться.

В какой-то момент мысль о возможной беременности начала казаться Лили настолько реальной, что ей потребовалось приложить большие усилия, для того, чтобы успокоить громыхающее сердце и привести в порядок сбившееся дыхание.

Она очень хотела, поговорить с Джеймсом, но муж, ушедший из дома еще с утра, так и не вернулся. Стрелки часов подходили к девяти, когда Лили поняла, что не может больше ждать. Состояние тревоги и волнения перешло все мыслимые границы. Оно полностью захлестнуло ее, подавив все другие чувства. Ее вновь начало мутить, и это стало последней каплей.

Лили никогда особенно не интересовалась темой беременности, по крайней мере по собственной воле. Она считала, что их возрасте еще очень рано думать о детях. Однако, одна из ее подруг была иного мнения.

Мелисса и Питер, которые успели пожениться всего несколько месяцев назад, уже планировали обзавестись наследником. И, волей-неволей, Лили узнавала некоторые особенности сего увлекательного процесса.

Именно поэтому, когда Лили отправилась в семейный кабинет, в котором стоял котел для зелий, она точно знала, что нужно делать.

Трясущимися руками Лили смешала настойку горькой полыни, лунную росу и веточку вербены, затем произнесла короткое заклинание. Котел на мгновение озарился ярким пламенем, которое затем сменилось густым ароматным дымом.

По рецепту, девушке, подозревающей беременность, было необходимо добавить каплю крови в получившееся зелье. Если прозрачная жидкость окрасилась в изумрудно-зеленый, то результат можно было считать положительным, если в кроваво-красный, то отрицательным.

Лили медлила. Она несколько раз заносила тоненький серебряный ножик над указательным пальцем, но в последний момент трусила и отводила руку. Сердце стучало где-то в районе желудка. В глазах стояла пелена.

— Красный, пожалуйста, пусть это будет красный, — прошептала Лили, когда кровь все-таки брызнула во все еще бурлящее зелье, от которого до сих пор шел пар.

Несколько секунд ничего не происходило. Лили уже успела подумать, что совершила какую-то ошибку, но тут туман рассеялся, и она пожалела, что это не так.

На дне котла плескалась изумрудно-зеленая жидкость.

Лили опустилась в кресло и зарыдала.

***
 

Джеймс явился домой в приподнятом настроении и по привычке направился в кабинет.

Сегодняшний день выдался очень удачным, он присмотрел отличное помещение и теперь с нетерпением ждал, когда в поместье Поттеров прибудет Сириус: нужно было обсудить необходимые расходы. И выпить. К концу дня у Джеймса привычно пересохло горло.

Погруженный в свои мысли, он отпер дверь кабинета и замер, не понимая, что произошло. Вместо порядка, который всегда тщательно поддерживали эльфы, его встретил совершеннейший бардак.

Еще на входе, едва переступив порог, Джеймс чуть не споткнулся о перевернутый котел. Но когда он подошел к столу, это показалось ему незначительной мелочью. Рабочая поверхность выглядела так, будто на ней произошло серьезное сражение. Прямо посреди стола расплылась огромная густая лужа, внутри которой хаотично плавали ингредиенты для зелий.

Джеймс замер. В первые мгновения он ощутил сковывающий леденящий страх, который, впрочем, довольно быстро был побежден здравым смыслом. Если бы кто-то вломился в их дом, следы борьбы были бы заметны не только в кабинете, а по пути сюда он не видел ничего необычного.

Джеймс медленно двигался по комнате, пробираясь через перевернутую мебель и лихорадочно пытался сообразить, что же произошло, когда услышал тихие женские всхлипы.

— Лили? — отчего-то шепотом позвал Джеймс.

Ответа не последовало, но ему показалось, что краем глаза он заметил движение за спинкой дивана. Джеймс достал палочку и, затаив дыхание, обошел мягкий уголок, стоящий посреди комнаты. У него вырвался тяжелый стон. На ковре сидела его зареванная жена.

— Мерлин, Лили, что произошло? — Джеймс опустился на пол и протянул к ней свободную руку.

Лили поняла, что ее обнаружили, и тут же закрыла лицо ладонями.

— Лили, тебя кто-то обидел? — Джеймс обнял ее, однако палочку не опустил.

Под знакомыми прикосновениями Лили задрожала всем телом, по щекам побежали слезы. Она попыталась что-то сказать, но не справилась с голосом и лишь громко всхлипнула. Джеймс попытался отнять руки от ее лица, но Лили резко дернулась и помотала головой.

— Дорогая, в доме кто-то есть?

Она вновь покачала головой. Джеймс почувствовал некоторое облегчение. Его пугало состояние Лили, однако единственное, что он мог сейчас сделать, это дать ей время прийти в себя, почувствовав тепло и защиту его рук. В голове у Джеймса лихорадочно метались осколки мыслей, никак не желая складываться в единую картину. Что случилось? Почему она плачет?

Некоторое время они просто сидели обнявшись, а когда Джеймс зашевелился, желая принять более удобную позу, Лили, которая уже почти успела успокоиться, вновь затряслась всем телом. Она оттолкнула его и, вытирая слезы с щек, прошептала:

— Джеймс, я беременна.

Джеймсу показалось, что он падает в пропасть. Он начал задыхаться. У него задрожали руки. Стук сердца заглушил все другие звуки.

Лили вновь впала в неконтролируемую истерику и зарыдала в голос. Его жена захлебывалась слезами, а он молчал.

Джеймсу показалось, что свет меркнет, и на него наступает тьма.

***

Им обоим потребовалось время для того чтобы успокоиться. Когда сердце перестало выпрыгивать из груди, Джеймс постарался взять себя в руки.

Первым делом он отвел Лили в спальню и напоил ее успокоительным зельем. Она не задавала вопросов, и он тоже предпочитал молчать, потому как не был уверен, какие именно слова сорвутся с его губ, едва он откроет рот.

Супруги были погружены в собственные мысли и очевидно мало нуждались в помощи друг друга. Каждому из них было необходимо прожить это самостоятельно.

Разгром в кабинете отлично иллюстрировал то, как Лили справилась с неожиданной новостью. А вот истинные чувства Джеймса оставались тайной даже для него самого. В первые мгновения ему показалось, что вся его жизнь катится с обрыва, вместе с этой незапланированной и никому не нужной беременностью. Ему показалось, что слова Лили вынесли ему вердикт.

Столько всего еще было не сделано. А как же магазин? Как же его мечты о беззаботной юности?

Ему хотелось хорошенько тряхнуть Лили и заставить, потребовать, чтобы она призналась во лжи. Он приложил нечеловеческие усилия для того, чтобы не выплеснуть свои эмоции на ни в чем не повинную Лили. Напоминая себе, что любит ее, и она не заслужила такого обращения.

А затем первый шок отступил, и Джеймс отметил, что испытывает необъяснимую щемящую нежность к этой хрупкой фигурке, которая спит, крепко скованная чарами. Нежность совершенно другого толка, нежели привычное ему чувство обожания и любви. К ней и к тому, или той, кто сейчас, вероятно, только занимал позиции в ее теле, чтобы максимально комфортно провести следующие девять месяцев…

Ему чертовски сильно хотелось выпить.И в любой другой ситуации Джеймс уступил бы своим желаниям сию секунду, но сейчас было необходимо решить некоторые неотложные дела.

Судя по всему эльфы не рискнули беспокоить хозяйку, поэтому первым делом Джеймс велел им убрать беспорядок в кабинете. А сам тем временем отправился в гостиную, забрав с собой пергамент и баночку с чернилами.

Джеймс решил перенести встречу с Сириусом на следующий день. Потрясение сегодняшнего вечера оказалось настолько сильным, что он впервые в жизни захотел остаться в одиночестве и самостоятельно привести мысли в порядок. К тому же, какой-то внутренний голос подсказывал ему, что Сириус не сможет по-настоящему оценить случившееся, а Джеймсу меньше всего сейчас хотелось выслушивать лишние нотации и терпеть знакомые дружеские подтрунивания.

Впрочем, как именно «по-настоящему» должен был отреагировать Сириус, он и сам не знал. Как и то, что сам в действительности думает о своем скором родительстве… Он старательно отгонял слово аборт, которое до сих пор так ярко вырисовывалось в голове, на край сознания.

Отправив эльфа в дом Блэков, Джеймс все-таки принялся за выпивку. Однако, к своему собственному удивлению, успел сделать лишь несколько глотков, когда понял, что ему очень неуютно находиться в темной гостиной в одиночестве. Он хотел оказаться рядом с Лили.

Когда Джеймс уходил, она лежала, аккуратно свернувшись клубочком, а теперь одеяло комком валялось в ногах, а ее волосы разметались по постели. Ее прекрасные волосы. Он подумал, что такие же волосы могут быть у их дочери, и вновь ощутил уже знакомый прилив нежности.

Он прилег рядом с Лили и аккуратно обнял ее, стараясь не разбудить. Однако она все равно зашевелилась. Возможно от его прикосновения, а возможно от того, что действие зелья подходило к концу.

— Не лезь в кровать одетым. — Спросонья ее голос был немного хриплым.

Джеймс тихо рассмеялся и поцеловал Лили в плечо. По крайней мере, что-то оставалось неизменным. Несколько минут они молчали. Джеймс уже начал проваливаться в сонную полудрему, когда Лили вновь подала голос:

— Джеймс, у нас правда будет ребёнок…

— Я знаю, милая.

— Мне страшно. Я не уверена, что это то, что нам нужно…

«Мне тоже очень страшно. И я тоже не уверен, Лили», — подумал Джеймс, но после короткого молчания произнес совсем другое:

— Мы справимся. Ведь я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Она доверительно прижалась к нему.

И несмотря на весь коктейль чувств, что Джеймс испытал за сегодня, несмотря на то, что головой он не был уверен в правильности принятого решения, сердце подсказывало ему, что все должно быть именно так.

Их будет трое, и они будут счастливы.