«Красные или белые? А может оранжевые? Или розовые?..»
В этих раздумьях я простояла минут десять, находясь в цветочном магазине и решая, какие розы подарить моей девочке. Нет, вы не подумайте, так просто сложилось за долгое время, пока мы друг друга знаем, что она — моя девочка. А связывают нас простые дружеские отношения. Ну, или не простые.
— Девушка, — подзываю продавщицу, — мне вот эти, пожалуйста.
— Сколько?
— Три штуки.
Через некоторое время я получаю три белые розы, расплачиваюсь и, довольная, выхожу из магазина. Если подумать, белые розы нравятся почти всем, а так как она никогда не говорила мне окончательно, какие любит, пусть будут эти.
Преодолеваю небольшое расстояние, и опаньки! Я на месте. Только, блин, опять забыла номер её квартиры. Хм, и что прикажете делать? Ох, точно! Надо позвонить ей самой.
— Алло?
— Привет, давно не виделись, — смешок вырывается из груди, не могу сдержаться, зная, что будет дальше.
— Какого лешего ты мне звонишь?! Ты разве не должна быть на работе?
— А вот и нет — мне отгул дали, — как будет возможность, отблагодарю ту, что меня сегодня заменила.
Негромко фыркаешь в трубку.
— Чего звонишь?
— Спросить.
— Что?
Держись, не надо хохотать в трубку, ещё обидится.
— Какой у тебя номер квартиры?
Если бы такое могло быть, то я наверняка услышала бы, как по ту сторону телефона разразились гром и молния.
— Ты заколебала спрашивать! А, кстати, почему спрашиваешь?
— А я на лавочке возле твоего подъезда сижу, но запамятовала номер квартиры, — опять, да, виновата.
Слышу, как что-то выпадает из твоей руки и ударяется об пол. Оу, неужели не ожидала?
— Эээ… Слушай, я сейчас… — слышу растерянность в твоем голосе. Уже интересно.
— У тебя кто-то есть? — я уже и так поняла, но надо уточнить.
— Эээммм… Подожди минутку…
Что-то кричишь своему гостю и убегаешь на балкон — попугай, у которого там клетка, дает мне это понять. А по яростному звуку защелкивания дверного замка и задергивания штор понимаю, что ждет меня что-то, скорее всего, очень интересное.
— Юта, спасай меня… — какой нервный голос, божешь, божешь мой.
— Что у тебя случилось?
— Он опять пришел! — немного помедлив. — Сумел зайти в подъезд и стучался ко мне в дверь, говоря, что если я его не впущу, начнет петь мне под дверью серенаду о любви!
Не могу удержаться, смеюсь в трубку, пусть и стараюсь не так громко. Я, конечно, знаю, что моя девочка нравится многим парням, но чтобы так…
— «Он» — это кто именно? — предполагаю, но надо выяснить точно.
— Макс! Он уже месяц достает меня, но сегодня, похоже, оборзел окончательно…
— Что значит «окончательно»? — вряд ли она о том, что он хотел петь ей серенаду.
— Он лапает меня, вот что!
Негромко вздыхаю. Яре никогда не нравилось, когда парни начинали действовать подобным образом. Она вообще не любила, когда к ней кто-то прикасается, кроме определенного круга людей. Помню даже, один раз она где-то неделю не выходила из дома, чуть ли не целыми сутками отмываясь от тех, что прикасался к ней.
— Впусти меня в подъезд, — надо «спасать» свою девочку, и я даже знаю, как.
— В квартиру?
— Нет, в подъезд. Я позвоню тебе, когда меня впускать в квартиру.
— Лады. Номер «44».
Набрав номер на домофоне, слышу знакомые гудки и захожу в подъезд. Но прежде чем подняться к моей девочке, стучу в дверь одной из соседок.
— Кто там?
— Это Юта, подруга вашей соседки из сорок четвёртой квартиры. Откройте, пожалуйста.
— Минутку.
Дверь предо мной отворяется, и я вижу уже знакомую бабушку Нюру.
— Что хотела, деточка?
Протягиваю ей букет цветов.
— Разрешите пока оставить их у вас. Мне сделать одно дело надо, и я хочу, чтобы пока они побыли в безопасном месте, — ну, точнее, не хочу их вручать, пока не разберусь с этим Максом.
— Хорошо, а что за цветы? — бабушка принимает букет из моих рук.
— Мой парень мне подарил, — улыбаюсь. Если говорить честно, парня у меня никакого и нет, но не хочу, чтобы бабушка доставала вопросами.
— Ох, конечно, деточка, — после нашего обмена улыбками бабушка Нюра закрывает дверь, а я, набрав в грудь побольше воздуха, поднимаюсь к Яре.
Долго ждать не понадобилось — мне открыли быстро.
— Привет… — тихо здороваешься, прижимаешься бочком к двери, вижу, что дрожишь.
— Здравствуй, солнце, — подмигиваю и вхожу в квартиру, раздеваюсь. Слышу звук включенного телевизора с периодическим присвистыванием из другой комнаты.
— Пожалуйста… — смотришь на меня умоляющими глазами. Улыбаюсь.
— Не беспокойся, сейчас всё уладим, — мне в голову забрались смутные сомнения, что вопрос решить будет до хохотушек легко.
— Яра! Ты куда пропала? — доносится до нас. Руки так и чешутся.
— Поставь, пожалуйста, чайку, — отправляю Ярочку на кухню, а сама…
— Здравствуй, Макс.
Миг — и парень отрывается от просмотра телевизора и смотрит на меня, сощурив глаза.
— Ты кто такая?
Прикрываю глаза.
— Отойдем в другую комнату. Надо поговорить.
Усмешка.
— О чем же?
Ангельская улыбка.
— А вот оторви свою задницу от дивана, пройди вон туда, — указываю рукой на противоположную от входа дверь, не хочу, чтобы Яра слышала, — и узнаешь.
Насчет голоса и интонации получилось удачно, потому что мальчишка послушался.
— И чё ты от меня хотела? — руки в карманы, с пренебрежением смотрит на меня. Боже, как по-детски это выглядит.
Неслышно вздыхаю. Вижу, придется вспомнить школу дорогого дядюшки.
Закрываю дверь, локтем опираюсь о дверной косяк.
— Отвали от неё, — понять, о ком я, не сложно.
Присвистнул.
— Пха, с какой стати я должен слушать бредни какой-то бабуленции? — но-но, не надо, до «бабуленции» мне еще слишком далеко.
— А с такой… — не очень хотелось использовать это, но вижу, по-другому не подействует на него, — иначе твоему братику не поздоровится…
Моментальная смена в лице. Похоже, всё правильно идет.
— Ты знаешь моего брата?
— Со школьной скамьи, — о да, как же не знать такую тряпку, как его брат? Слишком много чести, но я была вынуждена знать его, ибо мы учились в школе вместе.
Резко поднимаешь руку, указывая на меня пальцем.
— Ты та девка, что была главой одной из банд! — ох, какие были времена, я млею.
Киваю.
— Верно.
Макс на глазах меняется в лице. Божешь, божешь, неужели эта тряпка ему всё рассказала?
— Но, ты же должна… — глупости. Я законопослушная гражданка, между прочим. Но подыграем.
— А вот это уже не твоё дело… — медленно приближаюсь к нему, прижимая тем самым к шкафу. Хм, вижу, дело сделано, надо лишь завершить начатое.
Наклоняю голову к его уху и интригующе шепчу.
— Давай закончим всё мирно, потому оставь её в покое…
— Какое тебе до неё дело?
Легонько дую ему на ушко.
— Потому что она — <i>моя</i> девочка, и я не позволю лезть к ней всяким выродкам.
Злобно:
— Лесбиянка…
Ну, это уже не твоего ума дело.
Похлопав по плечу, приторно-сладко улыбаюсь. Нервно отдернув мою руку, Макс быстрым шагом удаляется, одевается и после скорого: «Пока, Яра» уходит.
— Как??? Как ты это сделала???
Распивая чай на диванчике, Яра так и не может успокоиться, слишком удивленная таким исходом.
— Просто старые счеты.
— Ты его знаешь?
— Его — нет. Зато брата знаю.
— Брата?
— Да, — они как две капли воды похожи, потому ошибиться было нереально.
— И что же?
— Мы учились вместе в школе, — ох, школьная пора, как же было классно.
— И???
— А ничего особенного, так, старые счеты, — а точнее, он задолжал мне крупненькую сумму, которую втихаря сейчас выплачивает. Но делу можно дать огласку, а может, и довести до суда, и тогда ему точно не поздоровится.
Ты, вся такая типа недовольная, надула губки, сложила руки на груди.
— Всегда ты так — никогда ничего не рассказываешь, умалчиваешь, все делаешь незаметно, да и вообще, ведешь себя как мужик! — ну, а что делать, если меня с пеленок растили как парня? Дядюшке было пофиг, что я, между прочим, девушка.
Улыбаюсь, ставлю кружку, немного помедлив, отодвигаю стол на колесиках ногой, чтобы не мешал, прижимаю тебя к своей груди и падаю на диван, на спину, так, что ты, получается, лежишь на мне.
— Эй! — пытаешься вырваться, но я не позволяю, дотягиваюсь губами до твоей шеи, от чего дрожь проносится по твоему телу, потому не составляет сложности прижать тебя к себе.
— Ты моя хорошая… — блаженно.
— Я не твоя! — пытаешься возмущаться, но тебе не скрыть свою улыбку.
Провожу рукой по твоим волосам.
— Нет, моя.
Вздохнув, молчишь и кладешь голову мне на грудь, а я же, тем временем, перебираю пальцами твои пышные волосы и поглаживаю по спине. Боже мой, как же я тебя люблю, ты даже не представляешь. И плевать, что у нас неслабая разница в возрасте. Любви все возрасты покорны.
Прислушиваюсь. Чувствую, что ты уже уснула, устав за этот день. Твои родители уехали в командировку, хотели отвезти тебя к бабушке, но ты сумела их уговорить, аргументируя, что ты девочка «большая» и не пропадешь одна. Видно, они согласились с тобой и уехали со спокойной душой, но сказали, что иногда бабушка будет заглядывать к тебе, проверять, всё ли хорошо. Но не нужно волноваться — я о тебе позабочусь.
Внезапно меня осенила мысль. Как я могла забыть!
Осторожно выползаю из-под тебя, на что слышу твоё возмущенное «ты куда?». Сказав, что сейчас вернусь, быстренько одеваюсь и спускаюсь к бабушке Нюре.
— Что такое, деточка?
— Здравствуйте ещё раз. Я за своими розами.
— Ох, сейчас, деточка, секунду, — совсем немного и букет вновь в моих руках. Со стебельков капает вода. Отлично, значит они были в воде.
Поблагодарив старушку, поднимаюсь обратно.
— Яра! — закрываю дверь.
— Ась?
— Поздравляю с поступлением, — протягиваю тебе букет из белых роз. Ты настолько удивлена, что теряешь дар речи.
— Юта…
— Я очень рада за тебя, — моя девочка сдала все экзамены и сумела поступить в техникум, с чем я и хотела её поздравить.
Принимаешь букет из моих рук. Судя по эмоциям на твоём лице, я не прогадала.
— Ты… — не успеваю ничего сказать, как ты убегаешь с цветами на кухню, и пока я скидываю обувь, ставишь их в воду.
Только хочу пройти вперед, как ты вылетаешь и летишь на меня, обнимаешь меня за шею, ногами обвив талию кольцом.
— Яра…
— Спасибо, — тепло смотришь на меня, прижимаешься и, о боже, эта улыбка, эти губы… как же хочется попробовать их на вкус.
Прикасаюсь губами к твоим губам, из твоей груди вырывается тихий стон, но меня будто током прошибает. Нет, не сейчас. Раз зареклась, что подождешь, то исполняй. Пусть тебе уже шестнадцать, но я же сама хочу, чтобы твоё детство продлилось как можно дольше.
Прикрываю глаза и звонко чмокнув в губы, кладу твою голову себе на плечо. Слышу тихое возмущенное мычание. Прости, любимая, но нет. Ты ведь ещё совсем ребенок, насколько бы серьезной и «взрослой» не казалась. А я не хочу отбирать у тебя это бесценное время под названием «детство». Сейчас я уже рада тому, что ты со мной, и очень-очень сильно люблю тебя. Мне лишь хочется, чтобы ты была счастлива, и я сделаю все возможное, а может и невозможное тоже, чтобы так оно и было.