Тик-так
Тик-так
Мерный ход часов отчитывает время до утра. Шаотянь абсолютно точно не любит это время.
Время, когда на небе кто-то будто перекрывает темноту ночи жёлтыми и белыми красками. Когда солнце медленно появляется на небосводе, когда его лучи осторожно пробираются сквозь плотные шторы.
Перед рассветом всегда самые крепкие сны. Крепки и более красочны кошмары.
Шаотяню не нужны кошмары - у него все жизни сплошной ебучий кошмар.
У него перед глазами чужое лицо двоится всегда, у него воздуха нет, чтобы сказать хоть что-то. Е Цю кивает понимающе, сжимает в руке карандаш с силой. У Е Цю перед глазами одно лицо и оно тоже двоится, тоже появляется всегда вместе с нынешним.
Шаотянь лишь косится на все еще включённый ноутбук, где с ярким логотипом Славы сверкает один из божественных персонажей.
Своксааар.
Ему выть хочется от того, как легко это имя ложится на прошлое. На то, как в памяти на него оборачивается мужчина с длинной косой, с самымипрекраснымиудивительнымичудесными глазами в мире.
Но надо вставать. Шаотянь поднимается медленно, опасаясь темноты перед глазами. И подходит к столу, закрывает сайт Альянса, выключает ноутбук. Ему не хочется еще сильнее тревожить память, выворачивать ее наизнанку.
Он все ждет. Собирается медленно, поглядывает рассеянно на часы. И понять не может - где солнце? Почему все еще так темно?
И находит ответ. С тихим шумом тяжелые капли падают на крыши. Шаотянь вдыхает глубоко запах дождя, чувствует, как мокнут медленно волосы и бежит скорее к своему клубу. Его ждет самый прекрасный человек в мире.
— О чем задумался?
Все разбивается с этим голосом. Шаотянь даже дверь закрыть не успел - Вэньчжоу уже подходит, улыбается слабо. И невозможно, просто невозможно смотреть ему в глаза и понимать, читать - волновался. Думал выйти с зонтом к нему, встретить и идти вместе, мол, я тоже опаздываю.
Невозможный. Вэньчжоу невозможный, прекрасный, самый лучший. Что тогда, когда с когтистых пальцев срывались проклятия, что сейчас, когда руки двигаются в медленном ритме по клавиатуре.
Мечник помнит. Когда-то давно эти руки наводили проклятия на врагов, когда-то эти руки так же неторопливо помогали ему снимать тяжёлые доспехи.
И он знает - если Вэньчжоу захочет, он вновь сможет это делать. Ведь есть возможность использовать все это не только в Славе, но и в реальности!
Мысли отрываются в один момент, когда он видит, как на личной тренировке Своксаар теряет здоровье, как подрагивают от попытки превысить свой предел руки. Да.... Вэньчжоу всегда был упрям. И сейчас, сейчас он тоже поджимает губы и идет до конца самого конца, пытаясь найти самую подходящую в подобных условиях тактику.
Точно.... Поэтому и не хочет, да? Глупо. Он не будет осуждать капитана, все же, на это слишком трудно решиться. И Шаотянь продолжает смотреть на его тренировку, готовый в любой момент прекратить ее.
Сколько они уже сидят так? Вэньчжоу за компьютером, в наушниках; Шаотянь - за ним, точит меч в своих руках. Конечно, он вряд ли сможет его использовать, чтобы отбирать жизни. Но мечникам разрешено носить с собой подходящее оружие на случай нападения. Как и всем остальным классам.
Иногда он поднять не может - кто-то вспомнил прошлое и вернул в эту жизнь мечников, ведьм, чародеев и всех остальных? Но это, в основном, не важно. Благодаря этому у него есть оружие.
И это значит, что он сможет, если что произойдет, защитить Вэньчжоу. Это так... Странно. Нереально.
Ведь в прошлом Вэньчжоу мог делать это сам. И в прошлом Вэнь.... нет, Своксаар в прошлом поплатился за веру в свои силы. Шаотянь не любит рассвет и солнце с тех пор.
Ведь на рассвете кошмары могут стать реальностью. И главный кошмар в прошлом - потерять его.
Шаотянь не запоминает толком этот день. И вновь на рассвете смотрит на часы. Дверь тихо открывается и внутри все замирает, натягивается струной. Он не запер дверь? Кто зашёл?
Кто?
Кто?
Слабый смешок. На чужой руке появился слабый огонек и Шаотянь расслабляется, смотрит на переливы пурпура и темно-фиолотового, рыжего и золотого.
У него перед глазами моменты, когда Своксаар выходил вечерами и зажигал огни у их дома. Работа мечника не имеет графика и вернуться он мог в любой момент.
"Я стану блуждающим огоньком, что укажет путь домой"
Неужели он вчера просматривал какие-то руководства? Или говорил о том, что планирует начать тренировки способностей? Шаотянь ничерта не помнит.
— Шаотянь, не забыл? У нас через час поезд в N.
Ах.... Точно. Выходные всех звезд. Интересно, Е Цю приедет?
Вэньчжоу видит, как он смотрит на огонь и садится рядом. Разделяет его на маленькие, дает уткнуться в ладонь. Они команда, напарники - от огня чародея вреда ему не будет.
А Шаотянь душит вой. Своксаар, Вэньчжоу, он.... Он всегда так понимал, что ему надо. Как же ему этого не хватает, как же ему хочется вновь окунуться в теплые руки, слышать запах чужих волос. Как же ему вновь хочется танцевать под звёздами, когда стопы холодит роса и туман, когда, у Своксаара косы растрепав, они со смехом катались по траве в шуточной борьбе.
Это невыносимо.
Вэньчжоу никогда не спрашивает, почему он так делает. Шаотянь уверен, что Вэньчжоу - читающий мысли демон и давно все знает. Но капитан все продолжает гладить его по голове, а теперь и вызывает огоньки. Будто вспомнил все, будто знает, что может успокоить его.
Так и сейчас. Они давно в поезде, ждут, когда он тронется. И Шаотянь сидит рядом, кладет голову на плечо. И вновь будто погружается в прошлое. От волос Вэньчжоу пахнет дикими травами и, даже зная, что это просто шампунь, внутри все сжимается. От волос Своксаара всегда так пахло после его ночей у костра с Ваккарией. Чернокнижник и колдун, хах....
Как давно это было, так хочется вновь стоять у кромки леса и смотреть, как из чащи, держась друг за друга, выходят эти два бедствия. С горящими весельем глазами, с улыбками широкими. И лес только знает, сколько зелий вылил в костёр колдун, сколько птиц и зверей убиты темными стрелами.
Шаотянь смеется коротко про себя. Эти эмоции так похожи на те, что испытывает команда после победы. Никто точно не узнает, сколько навыков было использовано, никто не винит команды за крики радости.
Им не надо ехать до конечной, буквально через пару часов выйдут. Но глаза закрываются, клинок тяжестью лежит на коленях. И вскоре его вес почти пропадает - Вэньчжоу переложил аккуратно его к себе. У него движения все медленные, осторожные. Меч, даже в ножнах, опасная для человека вещь.
Когда-то его звали чародеем. Когда-то он сам звался мечником. Когда-то оружие практически не могло им навредить. Как же все изменилось....
За плечо осторожно треплет чья-то рука. Шаотянь не хочет открывать глаза, только не тогда, когда все еще ощущается чужой запах. Сверху раздаётся смешок и, ворса что-то, он все же открывает глаза.
Вэньчжоу смотрит на него с лёгким прищуром из-за улыбки, а в синих глазах веселья немного плещется.
— Капитан, вот кто разрешил тебе быть таким волшебным?
И вновь смех.
Шаотянь смотрит в самые прекрасные глаза. Тёмные, словно морские глубины. С тем же самым оттенком синего. У Своксаара другие. У него они напоминали чистейшие кристаллы алмазов или бриллиантов.
Он не может вспомнить, в какой момент решил так разграничивать их. Ведь Вэньчжоу всегда был Вэньчжоу. Мечник легко забирает свое оружие у капитана и, вновь болтая обо всем подряд, идёт с остальной командой на выход. Так проще. Так тёмные глаза смотрят на его спину или в блокнот.
А Вэньчжоу смотрит на него и глаза - тёмные, мрачные. Глядят на светлые волосы и пальцы мелко трясутся.
— А ты… Совсем не изменился.