Стах карабкается на Загривок. Подошва соскальзывает вниз по сыпучему склону, руки в поисках опоры цепляются за острые камни. Стах удерживается. Переводит дыхание. Смотрит на ссадины. Болят. Это хорошо, так легче должно быть, так точно должно быть легче.
Забирается наконец наверх. Садится на уступ на самом верху, смотрит... Родители не позовут его домой, как отец Лары или бабушка Гриши. Им вообще все равно, где там сын гуляет. Сдали на воспитание и ладно.
Откуда-то снизу слышится сопение. Шабнак его забери, только его здесь не хватало. Стах встречает Артемия с кривой усмешкой на губах.
- Ну и как ты тут, Медведь?
- Сбежал.
Артемий отдувается, пыхтит, раскрасневшиеся щеки дует. Он ниже Стаха, но словно плотнее, не такой жилистый и длинный. Подниматься этакому Медведю сложнее.
- Зачем ты уезжаешь? Мы без тебя не сможем...
- Ты же знаешь, Стах. Он меня не спрашивает. Ты с ним пробовал спорить?
- Пробовал, в отличие от тебя.
- И как?
- Да сам знаешь...
Они замолкают. Смотрят на закат, ловят последние тёплые лучи солнца. Артемий вдыхает до боли знакомый воздух цветущей твири. Пытается надышаться.
- Оставайся, Медведь. Ты нужен городу, ты нужен всем нам. Ты знаешь что он со мной без тебя сделает.
- Не могу.
- Ну да, а если война все-таки начнётся, что делать будешь? Мы там, ты тут... Объясни ему! Он тебя хотя бы послушать может.
- Да знает он.
- А, ну да. Идём отсюда, а то папочка обыщется своего дорогого сына. Надежду нашу. Идём.
- Стах, не начинай, и так хреново.
- Знаю. Ладно. Извини. Давай ещё посидим?
- Спасибо.
У Артемия духу не хватит спорить с отцом. И Стах его не может осуждать. Много было этих разговор на Загривке, споров до хрипоты, до взаимных тумаков, а толку-то? Все бесполезно. Лара плакала, Гриша отпускал саркастичные комментарии. Без толку.
Ночь наваливается быстро, сидят они долго, а спускаться с Загривка в темноте страшно. Они поддерживают друг друга, но Стах опять падает. И ударяется головой. Ему кажется, что ничего, и Артемию он говорит, что ничего. Но когда он ночью заходит в заваленную хламом квартирку родителей, он видит в грязном зеркале на голове запекшуюся кровь, а утром просыпается с отвратительной тошнотой.
Ему плевать. Артемий уезжает через два дня. До этого он ни с Бурахами, ни с друзьями не видится. В день отъезда, вечером после поезда, Исидор с криками срывает с головы теперь уже единственного ученика повязку. Сбривает волосы, промывает рану и ругается страшно, так что в пятки душа уходит. Так, как до этого он кричал только на Артемия. Тем криком, от которого Лара, сидящая в кустах у дома Бурахов тихо плакала, а Гриша под нос ругался.
Ну хотя бы отлежаться пару недель даёт. Тошнота и отвратительная слабость не позволяют сконцентрироваться. Может оно и к лучшему.
Теперь Стах должен ходить бритым всегда , пока из учеников не выйдет. Чтобы не сдох так тупо, а то усилия вложены.
***
Артемий бежит по степи. Пот застилает глаза, невидимая рука времени словно подкручивает стрелку часов. Успеть. Добежать. Не отвлекаться.
Краем глаза он видит у вагона знакомый силуэт. Не отвлекаться. Артемий останавливается. Бежать уже никак. В боку режет, в глазах темнеет. Твирь. А ведь когда-то ему нравился этот запах.
- Стах!
Стах уходит на войну, уходит с армией. Это неправильно. Они только собрались все вместе, и снова....
- Зачем ты уезжаешь? Мы без тебя не сможем...
- Ты же знаешь, Медведь. Делать мне тут нечего. А там хоть что-то.
- Посидишь со мной?
Они садятся, прислонившись спиной к колёсам вагона. Смотрят вперёд, на Загривок, за который уже медленно начинает закатываться Солнце.
- Оставайся, Стах. Ты нужен городу, ты нужен всем нам. Ты знаешь, я не смогу без тебя.
- Не хочу.
- Пожалуйста. Нам без тебя никак. Мы не сможем, мы только встретились.
- Артемий, не начинай, и так хреново.
- Стах, но как же я без тебя? Отец...
Стах наконец взрывается.
- То есть опять выполнять его волю будем? Тебе ещё не надоело? Мне вот да!
Стах принимает решение, Артемий молча кладёт руку на чужое плечо и стискивает его. Слушает, как Стах тяжело дышит.
- Я не знаю, Стах… Делай как знаешь. Давай ещё посидим?
- Спасибо...
Солнце катится к закату. У Артемия остаётся совсем мало времени. Он уходит. Стах идёт к поезду. Ему даже голову как всем новобранцам брить не надо. Ему уже ближе к 30, и он снова будет ходить в учениках. Будет учиться жить сам.