Заревел мотор, машина быстро набрала скорость и помчалась в сторону центра города. Явка актеров установлена за час до начала спектакля, но Эрвин Смит задержался на съемках и теперь у него ровно тридцать минут на то чтобы доехать, переодеться и загримироваться. Он знает, если не успеет — спектакль задержат и художественный руководитель театра Дариус Закклай ничегошеньки ему не сделает, не зря же Эрвин играет в каждой второй пьесе, но вот остальная труппа его опоздание не оценит. Тот, кто так сильно зацепил его, точно не оценит. При этих мыслях Эрвин улыбнулся. Леви Аккерман пришел к ним в театр совсем недавно и сразу же получил одну из ведущих ролей в спектакле, так как прежний ее исполнитель ушел в отпуск на год в связи со съемками. Для Эрвина сегодня очередной «Король Лир», премьеру которого они выпустили три месяца назад, а вот Леви выйдет на их сцену впервые, можно представить, как он взволнован.
- Алло, Эрвин! Где ты, черт возьми? - голос помрежа из телефонной трубки не предвещал ничего хорошего, - Ты ведь не забыл, что сегодня на спектакле будет режиссер? Он приехал специально посмотреть игру Леви! Мы все на нервах, а Аккерман больше всех!
- Я уже приехал, Кит, паркую машину. А Леви точно не стоит переживать, он прекрасно играет, скоро все главные роли заберет, передай ему, что это я так сказал.
- Господи, Смит, ты настолько открыто к нему подкатываешь, что парень уже шарахается от тебя.
- А я уверен, что ему это нравится, он только строит из себя недотрогу. Ладно, я уже вхожу, задержи звонки буквально на пять минут.
- Хорошо... Не подставляй меня только.
- Разве я могу?
Перепрыгивая через ступеньки, Эрвин взлетел на третий этаж и бегом направился к своей гримерке. До первого звонка еще десять минут, он успеет переодеться и сходить на грим. Скидывая с себя джинсы и рубашку, он надевает свой костюм. Льняная рубаха, обтягивающие брюки, высокие кожаные ботфорты, ремни, портупея, плотно опоясывающая торс и меч в качестве реквизита.
Звон сирены раздается по всему помещению, после чего следует низкий хрипловатый голос помощника режиссера: «Дамы и господа, внимание, был первый звонок»
Эрвин окидывает себя взглядом, мысленно благодаря Шадиса за небольшую задержку, и направляется к гримерам. Изабель свое дело знает хорошо, и пока Эрвин бормочет шепотом текст, его лицо становится грубее и мужественнее, на нем появляется короткая аристократическая бородка, светлые волосы аккуратно зачесаны и уложены назад. Еще до третьего звонка на него из зеркала смотрит грозный Герцог Альбанский, хмуря густые брови.
Спустившись к сцене, Эрвин во мраке закулисья машет рукой Шадису, сообщая о своей готовности. Тот демонстративно выдыхает и наклоняется к микрофону: «Внимание, третий звонок, всех занятых в первой картине прошу пройти на сцену». В темноте Эрвин без труда отыскивает невысокий изящный силуэт, так манящий его последний месяц. Он подходит к нему со спины и опускает руку на плечо.
- Готов, Леви?
Аккерман вздрагивает от неожиданности и этим выдает свое напряжение. Обычно внимательный, он совершенно не заметил, как Эрвин подошел к нему.
- Черт, Смит, - Леви дергает плечом, сбрасывая руку. Еще несколько секунд он молчит, смотря в светящиеся в темноте голубые глаза. Высокий, атлетического телосложения Эрвин, одетый в меха и кожу, выглядел как настоящий герой средневековья, - Конечно готов.
- Тогда ни пуха ни пера, - Эрвин улыбается и задевает его бедром, проходя вперед.
- К черту, - шипит Леви.
Занавес поднимается, и под звуки лютни и волынки, актеры выходят на сцену. Эрвину нравится этот спектакль, хорошо срежиссированный во всех аспектах, продуманный от света и декораций до грима и мельчайших деталей костюма. А еще Эрвину нравится его герой. Смелый, храбрый, благородный. Эмоциональные воодушевляющие монологи всегда были его сильной стороной. Играть — одно удовольствие. В процессе спектакля Эрвин не может не следить за Леви. Отчасти он не солгал, говоря, что тот отберет все главные роли. Леви — превосходный актер. Он идеально подошел на роль Эдмунда, внебрачного сына графа. Жестокий, порочный, мечтающий о возмездии, словом, прекрасен. Выходя в фойе в перерыве между картинами, Смит находит Леви по голосу, быстро повторяющим текст. Вокруг вьются Изабель и Петра, помогающие подготовиться к его сцене. Эрвин, не стесняясь, заходит за ширму и смотрит на переодевающегося Аккермана, которому параллельно поправляют грим.
- Надо же, а тут представление куда интереснее.
- Эрвин! Вышел вон отсюда! - хоть Леви и раздет только по пояс, от хищного взгляда на свой торс по его телу пробегают мурашки.
- Значит перед зрителями ты не стесняешься так выходить, а мое присутствие тебя смущает? - Эрвин облокачивается на ширму, закрывая собой проход, - Позволь узнать почему? Я так действую на тебя?
- Да, ты меня раздражаешь! - Леви пихнул его в бок в попытке пройти.
- Неужели? - Смит снова положил руку ему на плечо, но на этот раз сильно сжал его, удерживая.
- Ай, отпусти, моя сцена сейчас начнется! Придержи свой пыл хоть немного!
За спиной послышался сдавленный смех. Оглянувшись, Леви недовольно посмотрел на хихикающих Петру и Изабель. Девушки уже не раз становились свидетелями их перепалок.
- И вы туда же! Все, мне пора! - Леви вырвался и побежал на сцену. Он действительно чуть не опоздал на свой выход.
По правде говоря, Эрвин вовсе не раздражал его, скорее наоборот. Он проявил свою заинтересованность к Аккерману в первый же день их знакомства, всем своим видом давая понять, чего хочет. Их своеобразная игра, в которой Эрвин наступает, а Леви отбивается, длится уже около месяца, с начала репетиций. Недвусмысленные взгляды и жесты, прикосновения, колкие фразы, бесконечные словесные дуэли. Все это интриговало и заводило обоих и, казалось, должно вот-вот подойти к кульминации сюжета, но когда именно это произойдет — никто не знал. Такое открытое желание Эрвина очень льстило самолюбию. Леви готов был сдаться еще в самом начале, когда высокий красивый блондин с нескрываемым вожделением предложил ему порепетировать вдвоём, но отыграть свою партию так быстро не хотелось. Завоевывать нужно медленно и со вкусом, смакуя каждый диалог, и Смит, не сбавляя напора, принял условия игры.
Почти выбегая на сцену, Леви моментально сосредоточился на тексте. Будучи актером с достаточно нестандартной для этого ремесла внешностью, он обладал притягивающей харизмой и высоким уровнем мастерства. Играть злодеев у него получается более чем хорошо, и Леви не сомневается, что справится с задачей. Но, несмотря на зрителей и сидящего в зале режиссера, внимание которых сейчас полностью устремлено на него, актер не мог отделаться от ощущения, что за ним пристально следят из кулис.
Не отрывая взгляда от сцены, Эрвин подошел к сидящему у пульта Шадису.
- Ну как там наш мучитель?
- Сидит в третьем ряду, - Кит устало покосился на экран с видом на зрительский зал. - По-любому записывает все ваши косяки.
- Интересно, сколько насчитает в этот раз... - Эрвин отлично помнил, как режиссер заставлял их репетировать, прогоняя спектакль по три раза в день. За две недели до премьеры актеры вынуждены отложить все свои дела, включая употребление пищи и сон, потому что их ждут ежедневные репетиции, затягивающиеся до полуночи. - Я очень надеюсь, он не захочет собрать нас всех после спектакля для обстоятельного разговора.
- Могу уточнить у него это в антракте.
- Буду очень благодарен.
- Не стоит. Я сам домой хочу пораньше, а не сидеть еще час после занавеса. Так, подожди.
Кит зажал кнопку и наклонился к микрофону: «Внимание, готовимся к финалу первого акта, монтировщики, пройдите на сцену для перестановки».
Эрвин тяжело вздохнул и направился в буфет, пока там не образовалась очередь.
- Вам как всегда кофе? - невысокая девушка с каре приветливо улыбнулась подошедшему к стойке актеру.
- Да, Нифа, сделай двойной эспрессо и добавь сливок.
- Не вопрос, что-то еще? - она включила кофемашину.
- Нифа, а вот эти пирожные свежие?
- Да, сегодняшние.
- Тогда пробей одно и черный чай для Аккермана. Когда он придет, скажешь, что это от его поклонника — Эрвин подмигнул.
- Хорошо, - девушка рассмеялась, отдавая Смиту его кофе, - Хорошего вечера.
- Спасибо, и тебе, - сделав глоток, Эрвин направился в свою гримерку. У него было целых двадцать минут до звонка, чтобы передохнуть.
Перед началом второго акта он столкнулся с Леви в коридоре у лестницы. В отличие от Эрвина, Аккерман на протяжении спектакля покрывался шрамами и менял детали костюма. Он держался спокойно, как всегда, но не заметить, что он напряжен больше обычного, было трудно.
- Все идет отлично, ты молодец, Леви.
- Хотелось бы верить, что режиссер скажет мне то же самое, - голос немного дрожал.
- Эй, — Эрвин осторожно приобнял его, - Не нервничай так. Только хуже будет. Осталось пережить второй акт. Кит сейчас говорит с ним, я могу спросить.
- Какой заботливый, - тон Леви стал веселее. За что он однозначно был благодарен Эрвину, так это за умение разрядить любую обстановку. - Кстати, спасибо за чай.
- Все для тебя, - Эрвин опустил руку с плеч на талию, притягивая Леви к себе.
- Господи, перестань, тут же везде камеры! - Аккерман начал выкручиваться из объятий.
- Так может устроим охранникам хорошее шоу?
- Это отвратительно, какой же ты озабоченный, - вырвавшись, он побежал вниз по лестнице.
- Только с тобой, - рассмеялся Эрвин.
С переходом на пятую картину он подошел к стоявшей у зеркала в фойе Ханджи. Двое гримеров поправляли искусственные локоны в ее прическе.
- Скоро наш выход. Готова?
- Да. Эрвин, я сказала своим ребятам, чтобы обратили внимание на твою игру сегодня, так что не опозорь меня.
- Уж постараюсь, - Эрвин покосился на студентов театрального училища, создающих массовку на спектакле. Казалось, совсем недавно они с Ханджи были одними из них, а теперь дают наставления юнцам, уча актерскому мастерству.
Со сцены вышел потрепанный и сильно пахнущий вином Дот Пиксис с повязкой на голове, испачканной искусственной кровью.
- Все, до десятой картины я свободен, Эрвин, айда ко мне!
- Спасибо, я уж потерплю до вечера.
- Как знаешь, но если что, после спектакля я жду.
«Старый черт не сдает позиций, - думает Эрвин, - Сколько бы не пил, играет превосходно». Сам он никогда не участвовал в попойках во время спектакля — слишком ответственно подходил к работе. Вот после тяжелого дня - другое дело, можно и у Пиксиса опрокинуть стопку-другую. Однако сегодня на вечер другие планы. Мысли снова уносят далеко от реальности.
- Эрвин, идем! - Ханджи потянула его за рукав к сцене.
Игру в театре Эрвин любил больше, чем съемки. Это живее, чувственнее, реалистичнее. Особенно теперь, когда его главный зритель пристально смотрит из темноты кулис. Герой Эрвина — добрый и благородный, преданно служащий королю, его жена в исполнении Ханджи — коварная изменщица, отправившая своего отца в изгнание. Они громко спорят, граф Альбанский выходит из себя, Гонерилья лишь смеется над ним. Хватая партнершу за волосы, в попытке отклонить ее голову назад для имитации страстного поцелуя, Эрвин чувствует, как приколотые шпильками искусственные пряди волос начинают отставать от головы. Он резко прижимает руку обратно к ее затылку. Зритель видит лишь хищную улыбку неверной жены графа, и только Эрвин читает в широко распахнутых глазах адресованное одному ему послание: «Если хоть одна прядь упадет, ты - труп!» Уходя со сцены, он продолжает прижимать ее к себе, надеясь, что все обойдется. Шадис реагирует мгновенно: «Гримеры, срочно подойдите к Ханджи Зое!» У них несколько минут, чтобы привести прическу в порядок до начала следующей картины. Когда инцидент исчерпан, Смит снова подходит к пульту.
- Так что там?
- У меня две новости: хорошая и плохая, - Кит сосредоточенно вел пальцем по тексту, сверяясь со временем, - Хорошая - он не будет собирать нас всех после спектакля.
- Прекрасно. Ты ему объяснил, что это не лучшая идея?
- Подожди, я еще не сказал плохую. Я спросил, есть ли смысл собираться в ночи, когда все устанут. Он согласился, что это глупо, и назначил дополнительную репетицию. За первый акт он насчитал двенадцать ошибок.
- Вот черт. Ладно, хотя бы сегодня мы свободны. Что насчет Леви?
- Он им доволен. Учитывая, что он играет эту роль впервые — очень неплохо, собственно, как мы и ожидали.
- Передам ему, ладно, мне теперь ждать финальной сцены.
Выйдя в фойе, Эрвин опустился на единственное свободное место на диване. Здесь сидели те, кто так же, как и он ждали своего выхода.
- Кто - нибудь знает, сколько до конца?
- Минут сорок, - Эрвин посмотрел на висящие на стене часы, - Сейчас будет война, потом я обличаю злодеев. Все по очереди умирают, Лир тоже умирает, королевство становится моим, и финал.
- Вот бы все прошло так же быстро, как ты рассказал, - вбежавший Леви выхватил у Изабель пачку салфеток и начал вытирать перепачканное гримом лицо.
- Кстати, Леви, — усталость как рукой сняло, Эрвин снова повеселел, - Мы же отметим твой дебют?
- Ты что-то перепутал, - Тон был наигранно равнодушным — Проставляются на второй спектакль.
- Это да, на второй и проставишься, а сегодня отметим вдвоем.
- Вдвоем? - Леви вскинул бровь.
- Да, - Эрвин поднялся и подошел ближе, смотря его отражению в глаза, - У меня.
Изабель тихо засмеялась в кулак.
- Так, у меня выход, - Аккерман быстрым шагом направился к сцене.
- Значит, едем ко мне? - бросил вслед Эрвин. Не сбавляя шага, Леви оглянулся и, многозначительно посмотрев, скрылся в темноте.
Эрвин снова опустился на диван. Его распирало от желания. Сегодня они близки к этому, как никогда. Хотя Леви вполне мог просто дразнить его в очередной раз. Он в этом мастер.
Напряжение лишь усиливает остроту игры. Финальную картину они отыгрывают лучше, чем на всех репетициях, с блеском передавая весь ужас разрухи и войны. В своей сцене Смит выкладывается на все сто. Студенты в костюмах рыцарей с искренним восхищением смотрят на одного из ведущих актеров театра. Последний монолог Эрвин произносит с особым чувством, начиная с громких победоносных возгласов и призывов восстановить расколотое королевство, и заканчивает, переходя практически на шепот в заключительном: «...Друг будет награжден, а недруг выпьет чашу кары!»
Аплодисменты.
Аплодисменты.
Еще много аплодисментов, и лишь, когда актеры уже в пятый раз склоняются перед зрителями, Шадис дает команду опустить занавес.
Эрвин видит, как трясет Леви. Спектакль дался ему тяжело, особенно его финальная часть. Поднимаясь наверх к гримеркам, он придерживает Аккермана, чтобы того не перевесили два больших букета цветов — один от зрителей, другой от администрации театра. У Леви кружится голова, он смотрит по сторонам расфокусированным взглядом, с него течет пот, ноги совершенно не слушаются.
- Мы едем ко мне, — повелительным тоном говорит Эрвин, доводя чуть ли не теряющего сознания актера до его гримерки.
Леви находит в себе силы лишь кивнуть в ответ.
В машине Леви действительно отключается и приходит в себя, когда ему помогают выбраться из автомобиля. Эрвин начал целовать его уже в лифте, прижимая к себе обессиленное тело. Целовал в прихожей, по дороге до спальни. Целовал шею, плечи, грудь и живот, когда снимал с Леви одежду. Однако усталость была сильнее кипящей страсти. Видя, что его партнер практически не подает признаков жизни, Эрвин уложил его на кровать и, накрыв одеялом, лег рядом.
- Боже, Эрвин, - голос у Леви был слабым, - Прости, но у меня совершенно нет сил, все тело ломит...
- Все в порядке, - Эрвин прижал его к себе, зарываясь носом в его волосы на макушке, - Сегодня был очень трудный день, мы все устали, но ты молодец, Леви. Ты — большой молодец.
Леви заставил себя повернуться и прижался всем телом. Он с трудом осознавал, что они наконец лежат в одной постели. Кто бы мог подумать, что в свою первую совместную ночь они просто заснут в обнимку, а Эрвин будет гладить его по голове, успокаивая, как ребенка?
- Я очень долго ждал этого, - Эрвин с чувством поцеловал его в губы, - Но я готов подождать еще. До самого утра.