Между днями

Четвёртая война шиноби окончена, но как и положено любой войне, она оставила за собой свои последствия. Страшные, болезненные, разрушительные. Руины, дымящиеся повсюду истерзанной и безжизненной землёй, погребённые под камнями селения, виднеющиеся изломленными досками, вырванные с корнями леса, засыпанные пеплом поля и десятки, сотни, тысячи погибших. Немыслимое количество жертв, бесстрашно отдавших жизни на кровавом сражении. Выжившие шиноби альянса по кусочкам собирали свои селения, восстанавливая деревни по камням, прикрывая работой боль утрат и невосполнимые потери, отражавшиеся в болезненных затуманенных зрачках.
Потерю не вернуть, не заменить, не пережить, каждый из них это знал, ведь такова участь ниндзя. Ещё в академии их всех учат быть готовым к смерти, к хладнокровному принятию решений, к быстрым действиям в бою, но никто не учит как жить после, никто не объясняет как смириться с тем, чего не изменить никогда. И остаётся только дышать, молча, судорожно, рывками убаюкивая сердце.

В Конохе отовсюду бесконечно доносился строительный шум, незначительно ослабевающий лишь по ночам. Люди шуршали, отстраивая разбитые дома, вновь складывая воедино разрушенные жизни.

Под окнами больницы то и дело слышались возгласы погруженных в работу людей. Кто-то перетаскивал пострадавших, кто-то залечивал чакрой раны потерпевших, а кто-то разгребал заваленные окрестности.

Саске молча сидел на подоконнике палаты, неподвижно наблюдая за покрытым лилово-синими разводами, темнеющим небом. Назревающая гроза леденящей прохладой касалась бледной кожи, проскальзывая воздушными порывами по крепкому, но ослабленному телу, просачиваясь прямо под тонкую больничную одежду. Хлопковая белая ткань шуршала от резких дуновений, вздымая краешки майки вверх и вынуждая мурашки мелкой россыпью укрывать каждый сантиметр кожи. Ставший уже слегка влажным от разгоняющихся капель дождя воздух трепал смоляные пряди, оседая прозрачными бусинами на лице и пролетая дальше, ударяясь о широкую ширму между кроватей.
Она предназначалась разделять, отгораживая от соседа, но как отгородиться от того… кто не давал тебе это сделать всю жизнь?
Любая попытка ускользнуть всегда заканчивалась провалом. Он всегда находил, доставал из-под земли и оказывался рядом.
Казалось, лишь смерть может остановить его. Все это было настолько пугающим, что, сам того не понимая, он пошёл на серьёзный шаг, затуманенным от ненависти мозгом, он чуть не убил его…
В тот момент это казалось нормальным. Жестокость и чернота, просочившаяся в душу и отравляющая её с каждым днём, выбивала из него чувства и остатки эмоций, и последнее, что их вызывало, находилось сейчас перед ним.
Наруто.
Когда он чуть не потерял его, то вдруг понял. Самую страшную, самую скрытую в глубинах уголков души, сокровенную тайну.
Во время того, когда они почти убили друг друга, когда клиническая смерть наступила одновременно и было видно и слышно души друг друга.
Тогда, Саске почувствовал облегчение.
Облегчение от того, что все это закончилось, и при этом, необъяснимое, впервые за многие годы, чувство тепла разливающееся в груди, что он оказался в этом мире…с ним.

Но иллюзия вскоре развеялась, оголяя страшные проводки реальности.
Когда сидя на качели, он увидел, каким грустным и полным боли взглядом Наруто смотрел на выгравированные на скале лица Хокаге, и с силой сжимал трясущиеся пальцы на верёвках.
А затем, и вовсе исчез, оставляя за собой привычную для Саске, всецело поглощающую пустоту.

А далее, возвращение в мир живых, хриплый голос рядом, шок от увиденного, острая боль и чувство тошноты мешающееся с уплывающим сознанием.
Но при этом всем, присутствовало ещё кое-что… То самое, ощущаемое ранее тепло. Солнце, рассекающее своими лучами багровое небо, переливалось в золотистых, скомканных в крови, грязных прядках Наруто, его глаза светились привычной добротой, поддержкой и…любовью, которую ощущаешь кожей, душой, телом, чувствуешь за километры, вдыхаешь с кислородом.
Слезы. Отвернул голову, в надежде, что не заметит.
После их битвы, после пережитого вдвоем, все словно стало как на ладони. Раскрытые сердца, вывернутые прошлым перед друг другом в честных откровениях, искренние признания, цепляющие за отпавшее давно желание жить, удерживали на месте.
Но все же была неопределенная недосказанность, день за днём повисающая в пространстве, накаляя напряженное молчание.

Потому что ты мой друг.

Так ведь он называет их связь, так он её чувствует.
Саске сжал руку, бесшумно вздыхая. Ему давно уже стало понятно, что о друге нельзя думать часами, днями, годами. Нельзя прикрывать немыслимую тягу к теплу и единственную силу, способную заставить его сделать, что угодно, дружбой. Наруто для него стал единственным источником жизни, единственным светом, единственным спасением. Никого, кроме него не осталось, способного заглянуть в душу, разогнать тьму. Не осталось… А было ли когда-то?
Но у Наруто есть друзья, есть деревня, есть мечта…

Наруто всматривался в белый потолок, лёжа на шуршащей постели и закинув руку за голову. Тонкий проводок со скрипом покачивал округлую лампу, свисающую вниз ровным колпаком. Запущенная через окно прохлада пробегалась осенним морозным ветерком по исцелованной солнцем коже живота. Он повернулся в сторону ширмы, за которой виднелся очертанием темный силуэт.
Он ощущал его каждой клеточкой, впуская в себя его чакру, смешивая со своей, он слышал его беззвучное дыхание, хватая губами тот же воздух. Но не мог залезть в голову, не мог прочитать мыслей. Наруто знал, что Саске больше не отступит, знал, что больше не будет мстить, знал, не убежит и не потому, что вокруг их палаты стоит несколько команд членов Анбу, охраняя вход и выход, контролируя каждый их шаг, а просто потому, что чувствовал, и ещё, казалось, пустота внутри его души будет расти, поедая изнутри. Хотелось окликнуть, оставаться рядом, залечивая израненную несправедливостью душу и никогда не отпускать, слиться воедино не только техниками, печатями, а всецело раствориться, чтобы не было больше разделения, не было его и не было Саске, а остались лишь они. Но Саске нужна свобода, без обязательств, без принуждений. И он не может его останавливать вечно, притягивая к себе, ведь тот считает его только другом.
Иронично, ведь сам же, не понимая, называл дружбой водоворот чувств, заставлявший двигаться вперёд, обретать новую силу, становиться крепче, поднимаясь после каждой неудачи. Только ради него он прошёл столько, не останавливаясь, ради момента, когда вновь можно было смотреть в черные глубокие глаза с той радостью и теплом, что была в детстве, с теми эмоциями, что считал дружескими…

Наруто задумчиво закусил губу, пожевывая мягкую тёплую кожицу. После войны они с Саске открылись друг перед другом, стирая барьеры, выворачивая истерзанные временем и событиями души, но какая-то последняя грань скрытыми чувствами все проползала между.

— Саске, — громкий голос выдернул из задумчивости, но натренированное к неожиданностям тело не шелохнулось. Саске скосил взгляд в сторону. Отчего-то даже его голос заставлял внутренности сжиматься, не поддаваясь контролю. — Я хочу убрать эту ширму, достало меня сидеть в изоляторе, — весело проговорил Наруто, выглядывая из-за полотна и посмеиваясь.
— Убирай, — пожал плечами Саске, поворачиваясь. На лице ни один мускул не повело, как всегда строгое безразлично спокойное.

Наруто довольно спрыгнул с кровати, быстро шлепая по полу босыми ступнями и проталкивая рукой разделявшую их кровати перегородку.
Саске проследил за его движениями, ещё не привыкшими действовать одной рукой, поднимаясь.
— Неуклюжий идиот, — выдохнул он, пододвигая препятствие с другой стороны. Наруто недовольно посмотрел, слегка сощуривая глаза и нахмуриваясь.
— И без тебя справился б, — ворчливо отозвался он.

Саске многозначительно повёл бровью, вглядываясь в повзрослевшие черты лица, все такое же знакомое, такое же родное, но несвойственные ему отпечатки грусти покоились потёртой серостью на ярко голубой радужке. Царапинки и ссадины, покрывали кожу бывшей когда-то нежной щеки, небольшой шрам на подбородке, покусанные скрытым волнением губы. Война отпечаталась на нем своей болью, слезы и крики навсегда уже останутся в его памяти, уходящие одна за другой жизни, обессиленно опускающиеся руки, отчаяние и одиночество навечно застыли кровавыми изображениями в подсознании, отражаясь глубиной потемневших синих глаз. Он все также изо дня в день громко смеялся, бессмысленно шутил. Но порой замирал, всматриваясь в одну точку безжизненным взглядом. И в такие моменты все увиденное скользило застывшими образами на глазах.

Саске внимательно разглядывал его, подавляя вдруг возникшее желание прикоснуться, сопровожденное чужим чувством и желанием обладать, не физически, а просто знать, что он всегда будет рядом. Но Наруто же друг. Он не его собственность, не его часть. Нельзя допускать такие мысли.

Наруто передернул плечами от тяжело и вдумчиво прикованных к нему черных глаз. Неосознанный жар скользнул по животу, растекаясь внутри тягучим волнением. Этот взгляд таил в себе столько невысказанного, столько пережитой боли, предательства, принятия. И был одновременно таким знакомым, таким близким, что вдруг немыслимо хотелось сделать его своим.
Но Саске нужна свобода, у него свои планы. Саске друг.

— Ты чего смотришь так? — с удивлением медленно проговорил Наруто.
— Нравишься, — язвительно сказал Саске.

Неудачная шутка как-то непонятно отдала легким покалыванием внутри, вызывая противоречивое оформленное желание, чтобы это оказалось правдой. Но лицо Саске безразлично холодное, без каких-либо эмоций.

Саске наблюдал, как поморщился Наруто, уже готовясь высказать что-то громко протестующее и как всегда глупое. Интересно, если бы он догадался, что невзначай брошенное слово никакая не шутка, а чистая правда, он бы, наверное, сбежал.

Неразрывный контакт глаз сопровождало повисшее молчание. Казалось, витающие вокруг пылинки вели себя слишком шумно, а сердце в груди колотилось предательски гулко, вдруг сорвавшимся ритмом. И вновь натянулось струной недосказанное, и вновь желание сказать все, коснуться, отгородить и не отпускать взвилось настойчивым голосом. Но они друзья.

Дверь в палату с резким звуком, распахнулась. Сакура, облачённая в медицинский халат, на мгновение замерла в проеме, рассматривая двух сокомандников, стоящих напротив друг друга в опасной близости. Затем, двигаясь по направлению к ним и стуча низкими каблучками, она весело их поприветствовала и бережно опустила железный подносик с медикаментами на тумбочку.
Они, словно сбрасывая с себя паутину забвения, одновременно повернулись, не замечая какими синхронными показались их действия, словно слаженный отточенный механизм.
— Надеюсь вы не ссоритесь? — укоризненно, но с улыбкой спросила она.

Как бы там ни было, за долгое время она впервые испытывала чувство счастья. Многолетняя гонка за Саске, почти потерянная надежда, казалось уже ничто и никто не сможет его вернуть. Казалось, он больше никогда не будет так стоять с ними, снова даря эти ностальгические ощущения, возрождённого старого, ощущения единой команды.

Сакура нежно поглядывая в их сторону, но и на её лице сизым отпечатком лежали усталость и печаль. На весь госпиталь обрушилась непосильная нагрузка, ниндзя медики едва вытягивали напряжение и количество больных. Цунаде, оставив её за главную, занималась пациентами в критическом состоянии и на плечи Сакуры упали фактически все остальные.

Движения Сакуры были отточены, заучены до автоматизма. Вокруг её ярко изумрудных глаз покоилась мрачная тень, но с лица не сходила мягкая улыбка. Она внимательно интересовалась о их самочувствии, присматриваясь за казалось бы привычными взаимоотношениями смешанными с мелкими подколками, но что-то было не так, что — определить она не могла.

Сакура аккуратно разматывала бинты на плече Саске, осматривая багровую рану на культе. Обрабатывая края ватным тампоном, смоченным противовоспалительным раствором, она с осторожностью и беспокойством наблюдала за их поведением, подмечая бегло застывающие друг на друге взгляды, неотрывно всматривающиеся, словно ища ответы на какие-то скрытые вопросы. Украдкой видела как Наруто вдруг резко замолкал, болезненно дёргая губами на каждый ее жест, причинявший Саске малейший дискомфорт. Иногда, ей казалось, будто Наруто сам чувствует её прикосновения к нему, будто ощущает физически его тело, так как сам Саске неподвижно сидел, выжидательно прикрыв веки и терпеливо протягивал конечность перед собой. Но Сакура сразу отгоняла нелепые мысли, ссылаясь на значительный недостаток сна.

***

Каждую ночь, Саске посещал один и тот же, выворачивающий наружу внутренности вспарывающим лезвием, ужасающий, сон.
В нем он видел собственную руку пробивающуюся сквозь крепкое тело, расплывающиеся алые разводы по серой водолазке, свои окровавленные пальцы, замершие с другой стороны груди.
Затем, застывшую легкую улыбку сходящую с уст и гаснущие голубые глаза.
Сердце раз за разом улетало в бездну, разбиваясь на тысячи мелких осколков.
Он обхватывал руками бездыханную спину, цепляясь ногтями за смятую, пропитанную кровью ткань, выкрикивая сквозь саднящую от слез глотку его имя, в отчаянных попытках докричаться.
Истошный крик не приводил ни к чему, и в руках оставалось навечно замершее, остывающее родное тело.
Немыслимый страх овладевал сознанием, вынуждая порывисто содрогаться в ужасе от увиденного.
Когда голос срывался окончательно, а губы едва различимым шепотом продолжали молить его открыть глаза, он просыпался.
И потом понимал.
Он ведь никогда бы не смог убить его.
Он врал. Врал самому себе что хотел, что сможет. Хотел избавиться от боли, от этих чувств и не знал… как по другому.

Внезапно тёплая тяжёлая ладонь заставила страшный образ развеяться, погружая обратно в темноту больничного помещения. Саске медленно раскрыл веки, спутанно приходя в сознание. Рядом с ним, на краю кровати сидел Наруто, взволнованно всматриваясь в побледневшее ещё сильнее лицо. Его глаза пристально смотрели из-под пушистых соломенных ресниц и никогда внутри не расплывалось облегчение настолько быстро.

— Ты звал меня во сне, — хрипло проговорил Наруто, словно оправдываясь за своё пребывание рядом. Он осторожно протянул руку, вдруг проскальзывая согнутым пальцем по щеке, обжигая мягким прикосновением. Саске неуверенно отстранился, осознавая, что его скулы покрыты солоноватыми каплями, соскользнувшими к подбородку тонкой дорожкой.
Он отвёл взгляд в сторону, после чего глубоко вздохнул, вновь поворачиваясь к Наруто, продолжавшему сидеть на его постели, разглядывая пол и пожевывая губы.

Тускло проскальзывающий сквозь окно лунный свет очерчивал тугой рельеф его давно окрепшего мальчишеского тела. Покатые округлые плечи, аккуратные кубики пресса, мягкая дорожка светлых волос спускавшаяся ниже под тонкую ткань больничных штанов. Он молча цеплялся глазами за взъерошенные пряди, торчащие в разные стороны, за припухшие ото сна губы, за ровный профиль. Наруто посмотрел в ответ и было в его взгляде нечто иное, не проявлявшееся ранее. Исчезла из него серая печаль, стирая несмываемую маску и вместе с тем стёрты были сейчас все воспоминания, будто не было ни прошлого, ни будущего, лишь они вдвоём.

— Я никогда не оставлю тебя, Саске, — полушепотом сказал он. — Я всегда буду рядом.

Саске медленно приподнялся на тут же тихо скрипнувшей кровати, оказываясь возле замершего лица Наруто. Тот не шелохнулся, лишь глазами наблюдая за каждой напрягшейся мышцей, видневшейся из-под широкого ворота майки. Его дыхание обдавало слегка влажную кожу прохладой, пролетая по позвонку горячими импульсами. Наруто не отодвигался, только напряжённо выпрямился, всматриваясь в так близко застывшее лицо с идеальными тонкими чертами, завораживающими своей холодной и неприступной красотой. Светлые ресницы незначительно дрогнули, опуская взгляд на плотно сомкнутые бледные губы.
Саске аккуратно положил ладонь ему на шею, вырывая из груди длинный и протяжных вздох.

— Иди ко мне, — тихо произнёс Саске низким, до неузнаваемости осипшим голосом. Почему-то стало все равно на неловкость, стало плевать на наблюдавших за каждым движением Анбу, все что было важно сейчас, да и всегда, находилось прямо перед ним, в сантиметре, лицом к лицу.

Пальцы скользнули вверх к затылку, слегка надавливая сзади. Саске неспешно, но властно, прислонился к тёплым губам, обхватывая своими сначала верхнюю, после чего плавно спустился к нижней, делая несколько томительных протяжных движений. Его пальцы скользнули по голове, хватаясь за мягкие волосы и незначительно сжимая, углубляя поцелуй.

Он немного отстранился, выжидательно разглядывая заалевшие румянцем щеки. Наруто секунду смотрел в ответ, словно обдумывая что-то, после чего рывком прижался, крепко впиваясь в губы. Он целовал неутомимо, порывисто, с напором, проталкивая влажный язык и проскальзывая им по приоткрывшимся навстречу губам. Он просунул руку под футболку, оглаживая сильную спину, касаясь подушечками к каждому шраму, застывшему тонкими рубцами на бархатной коже. Наруто прислонялся всем телом, разгоряченным, сильным, открытым.
Жар с его кожи передавался сквозь тонкую ткань, разливаясь волнующим возбуждением. Эмоции захлёстывали, пробиваясь сквозь стремительно бьющееся сердце яркими вспышками. Сознание, поддертое давно пробивающимися желаниями скрытыми за словом «друг», окончательно отдалось порывам тела.

Саске дернулся вперед, опрокидывая Наруто на кровать и нависая сверху. Жесткие черные пряди щекотали щеку, едва касаясь её тонкими холодными струйками. Саске внимательно посмотрел в распахнутые глаза, горящие синевой ночного неба и подстегнутые томительной дымкой. Он вдруг упёрся горячим лбом в сгиб шеи, напряжённо выдыхая.

— Наруто, — голос звучал чужим, — я не смогу без тебя, я бы не смог…- губы медленно размыкались тут же прихватывая нежную кожу, цепляя каждый миллиметр, поднимаясь то немного выше к чувствительному месту у уха, к вискам, приникая к уголку глаз, то вновь опускаясь к ямке между ключиц.

Наруто неровно дышал, оглаживая рукой напряженные бока, сведенные плечи и поддев пальцами край майки, резко дернул её наверх, высвобождая подтянутый упругий торс. Саске слегка приподнялся, помогая снять одежду, и вновь прильнул, прислоняясь ближе прохладой своего тела.

Он скользнул языком ниже, легко прикусывая затвердевший сосок. Волна напряжения прошлась по телу Наруто. Он спускался ещё ниже, втягивая носом запах близкой и родной кожи, впитывая его в себя, растворяя в лёгких, разгоняя по телу. Ласкающие уверенные прикосновения ловили приглушенное томительное ощущение разлитого желания. Саске прижимался бедрами, сквозь натянувшуюся ткань.
Наруто запрокинул голову назад, зажмуриваясь от незнакомой ранее ласки.

— Я никуда и не денусь, — выдохнул он, выгибаясь навстречу губам, вдруг обхватившим напряженную головку.

Саске прижимал её губами, то немного отпуская, то пропуская весь член глубоко. Его мокрые губы скользили вдоль ствола, задевая кончиком языка очертания набухших вен, проходясь по пульсирующему контуру, затем вновь поднимаясь вверх слизывая выступившую смазку. Наруто тяжело дышал, не контролируя вырвавшийся из груди стон. Саске дразняще двигался, зажимая его плотным кольцом губ, а пальцами руки приникал к узкой сомкнутой дырочке. Он осторожно массировал по кругу, разминая неподатливые мышцы, постепенно проталкивая пальцы внутрь. Наруто стиснул зубы, прислушиваясь к непонятно давящему ощущению.

— Я никогда не смог бы убить тебя, Наруто.

Саске отодвинулся назад, приподнимаясь и подводя плечо под колено Наруто. Он упёрся тяжёлой налитой плотью к ягодицам, плавно покачивая бёдрами и растирая головкой влажную кожу. После чего, обхватывая рукой ствол у основания, он осторожно подался вперёд. Наруто хрипло задышал, на лбу и висках выступила испарина, примятые волосы потемнели, прозрачные капельки собирались над губой влажными бисеринами.
Саске мягко поглаживал его живот, проходясь по бёдрам успокаивающим движением, задевая прижатый к животу член.

— Все хорошо, дыши глубже, — глухо произнес он, после чего широко развернул колени и подался вперёд. Наруто хрипло втянул воздух, запрокидывая голову и обнажая выступившие на шее мышцы.

Саске наклонился вперёд находя губами губы Наруто, обводя влажным кончиком языка по сухому уголку, прикрывая веки и медленно начиная двигаться. Его движения были раскачивающимися, постепенными. Он беспорядочно ласкал рукой коротко вздымающийся торс, грудь, углублял поцелуй и ловил охрипшее дыхание, горячо срывающееся между прикосновениями.

Глубокие тяжёлые толчки, ускоренный темп, пальцы потирающие покачивающуюся чувствительную головку. Наруто кусал его шею, взмокшие плечи, упираясь горячим лбом. Дыхания сорвались в стоны. Глухие удары о бёдра разливались по словно застывшей во времени комнате.

Саске осторожно наблюдал за подрагивающими светлыми ресницами, приоткрытыми от бесчисленных вздохов губами, ловил себя на мысли, что впервые испытывает нежность. Впервые отпуская все, наконец отдаётся чувствам всецело, освобождая всю недосказанность.
— Я…тебя, — слова оборвано вырывались, смешиваясь вместе с порывистыми сильными шлепками от вколачивающихся резких проникновений.
Саске, протяжно выдохнув, согнулся, слизывая языком капельки спермы Наруто, разбрызганные по его животу.
— И я тебя, — хрипло.

***

Оставшуюся неделю в больнице они не отрывались друг от друга. Не отпускали ни на шаг, всецело поглощённые, неразрывно притянутые. Саске дышал Наруто, жадно касаясь солнечной кожи, лаская пальцами чувствительные места, прислоняясь губами к горячей шее. Наруто ощущал Саске, то и дело прислоняясь ближе к прохладе его тела, вслушиваясь в смешанный ритм сбитых сердец, теряясь в черноте глаз и глубоких поцелуях.

Саске нервничал всякий раз как только Наруто уходил, начиная срываться и злиться. Наруто психовал, когда Саске подолгу пропадал на показаниях перед судом, не в силах справиться с одиночеством. Казалось, словно связь, окутавшая их, превосходила законы притяжения земли, вступив в полную силу и разгораясь ярким пламенем все сильнее под действием порывистого ветра.

Сакура с удивлением всматривалась во вдруг ставшие мягкими черты лица Саске, наблюдала за часто проскальзывающей, незначительно дрогнувшими уголками губ, улыбкой, за теплым глубоким взглядом, направленным в сторону Наруто.
Отчего-то привычное «идиот» звучало вовсе не обидно, а наоборот с заботой. Но она знала, что просто привыкла к этому.
Ей мерещилось, что Саске то и дело садился возле Наруто так, чтобы касаться его бёдра своим, а Наруто будто бы не случайно цеплял рукой его прохладные бледные пальцы, ненароком переплетая с собственными.

Она была готова поклясться, что ей показалось, однажды войдя в палату без предупреждения, будто Саске мягко касался носом виска Наруто, потираясь о него и блаженно прикрывая веки.
И конечно же, иной раз, она не поверила утомленным глазам, зацепившим как Наруто судорожно натягивает футболку на отчего-то влажное тело и как-то странно краснеет. Может температура.

Сакура порой задумывалась, что между ними явно что-то произошло, перещёлкивая словно передачу на другой канал, но все же, была уверена, что все по старому и секретов у них от неё быть не могло. Они ведь команда.

В последнюю ночь в больнице Саске попросил дать обещание. Наруто долго молчал, пристально всматриваясь тяжелым взглядом. Он всегда смотрел упрямо, непонимающе. В начале мотнул головой, сопротивляясь. Тонкая складочка образовавшаяся между бровей легла ровным контуром, очерчивая всплывающее недовольство и замешательство. С ярко синих глаз, в которых утопал день за днём все сильнее, которые стали смыслом существования, сыпались колкие искорки. Но томительные минуты спустя он все же кивнул, соглашаясь беззвучным шорохом губ.

***

Вот Сакура стоит у ворот вместе с Какаши, провожая. Знают, что он уходит надолго. Какаши даёт короткие напутствия, подчеркивая, что выбить для него свободу было не легко, намекая, что любые резкие действия будут отслеживаться пристально, а ошибки — не прощаться.
Саске понимающе кивнул и перевёл взгляд на Сакуру. Она что-то тихо произнесла, смущенно отводя глаза вниз, затем нерешительно попросив уйти вместе.
Саске улыбнулся. На удивление, привычного раздражения это не вызвало, скорее улыбку от её наивности. Он прикоснулся к её лбу коротким движением пальца.
Спасибо тебе за все и прости, что так вышло.

— Может, в следующий раз.

Саске знал, что его не будет никогда.
Он не винил Сакуру за её чувства, ведь она ничего не может с ними сделать. Как и он со своими.

***

Саске резко остановился, оборачиваясь и впиваясь глазами в фигуру, стоящую возле дерева. Ветер трепал пряди светлых волос, запутываясь в них вместе с тонкими лучами солнца, пробивающегося сквозь листву яркими бликами. На месте все ещё отсутствовавшей руки болтался кремовый рукав длинной рубашки. Взгляд ярких голубых глаз, уверенный, сосредоточенный, пронизывал словно остриями катаны. Внутренности закипали раскаленной лавой, норовившей вырваться вместе с чувствами, с порывом схватить, прикоснуться, навсегда оставить лишь для себя.

— Не ожидал, что ты придешь, — горло пересохло, слова вставали горьким комом.
— Вот, возвращаю, — сказал Наруто, протягивая повязку, ту самую, которую хранил все эти годы, словно символ их силы, их дружбы, их связи и их любви.

Когда-то они бесконечно дрались из-за пустяков, теперь читали души друг друга, словно открытую книгу. Но люди доверяют нам свои мечты и никто не в праве забирать их.

Саске смотрел бесконечным, теплым, прощающимся взглядом. Он обхватил ледяную поверхность металла тут же чувствуя как по тыльной стороне руки мягко проскользнул тёплый палец, обводя плавный рисунок кожи и затем отпуская, цепляясь вновь потускневшим серостью взглядом за края его темного плаща.

— Помни своё обещание, будущий Хокаге.