Веснушчатый слуга сноровисто наполнил бокалы сидевшим за столом господам и замер в отдалении.

— Спасибо, Джереми, — пробормотал Мерлин, когда парень проходил мимо него.

Уже почти полгода прошло, а Мерлин всё никак не мог привыкнуть, что это ему — а не он — уважительно кланяются, подливают вино, приносят выстиранную одежду и наполняют ванну. Наверно, он так никогда не обзаведётся этой непоколебимой убеждённостью всяких благородных в том, что ежедневное появление еды на столах сродни природному явлению, а сапоги ночью сами трутся о щётку, чтобы с утра порадовать хозяев довольным блеском. Вот по сэру Редфриту сразу видно — дворянин до кончиков ногтей. Поджарый, с аккуратной, ухоженной бородкой на вытянутом лице и глубокими карими глазами, он за всё то время, что Джереми суетился вокруг них, даже бровью не повёл, хотя и знал поимённо большую часть прислуги во дворце. Мордред — то есть, простите, сэр Мордред — выдал нечто среднее, поблагодарив слугу сдержанным кивком. Привыкает? Всё-таки уже полтора года как сэр. Или просто не в духе от полученной выволочки и явно читавшегося на хмуром лице Редфрита её продолжения?

— Можешь идти, — кивнул Джереми до недавнего времени негласный правитель Акарии.

Настолько негласный, что знали об этом лишь единицы. Да и правитель ли вообще? Как же в Камелоте всё было просто! Есть король, есть его семья и есть все остальные. А здесь? Последний оставшийся представитель королевской семьи в данный момент страшно занят поиском древнего клада под стенами дворца и плевать хотел на дела государственные. Часть дворянства по-прежнему предана Талану и наверняка охотно признает его наследника королём, но как-нибудь без участия Малого Круга — древней магической аристократии Акарии. Северные лорды спят и видят, как бы с почётным эскортом проводить до самого акарийского трона короля Алинеда, но некоторые не прочь усесться туда и сами, и это сильно мешает им сплотиться и что-нибудь предпринять. Малый Круг традиционно грызётся практически со всеми, не желая отказываться от уходящего в века высокомерия, и у власти держится только за счёт контроля над южными рудниками. Сэр Редфрит, по праву рождения входящий в Круг, но фактически им игнорируемый, вообще стоит особняком. Последние два года он был правой рукой её величества, и пока ещё его по привычке слушают, но уж очень громко начинают звучать шуточки, мол, любовники королев трон не наследуют.

В общем, вопрос, кто во всей этой придворной каше главный, похоже, однозначного ответа не имеет и до совершеннолетия Эдвига его не получит, а до этого совершеннолетия ещё ой как далеко.

— Час назад прибыл гонец из Камелота, — мрачно сообщил Редфрит. — Его величество король Артур Пендрагон желает почтить нас своим визитом. И хотя тон послания был далёк от вопросительного, я всё же счёл необходимым соблюсти приличия и ответил согласием.

Говоря это, Редфрит неотрывно смотрел только на Мордреда. Тот сначала потупился, но потом поднял голову и с вызовом бросил, явно не в первый раз:

— По-вашему, я должен был её бросить? Так, что ли?

— Это избавило бы нас от многих проблем, — с пугающей серьёзностью ответил Редфрит, продолжая буравить взглядом друида.

— Вот пойдите и скажите ей это сами! — взорвался Мордред. — Скажите, что ради блага королевства ей лучше было умереть!

— Какой же ты мальчишка, — покачал головой Редфрит, ни капли не впечатлённый эмоциональной тирадой. Мордред собрался было что-то возразить, но стушевался от резкого повелительного взмаха руки человека, когда-то представившего его ко двору. — Мордред, ты прекрасный воин и неплохой командир. Ты уже должен понимать, что нельзя спасать одну жизнь ценой многих. Даже когда противно. Это же прописные истины, почему я должен тебе их объяснять?

Редфрит выглядел не злым, но по-настоящему огорчённым и разочарованным. При дворе практически никто не сомневался, что Мордред — бастард Редфрита. И хотя друид со смехом рассказывал, как они с якобы отцом сами продумывали, кому, когда и о чём нужно проговориться по большому секрету, чтобы в итоге вся знать знала, с чего это вдруг акарийский дворянин взялся покровительствовать безродному мальчишке, Редфрит относился к «приёмышу» с поискренне отеческой теплотой. Вот Мерлин  на месте Мордреда уже давно считал бы себя виновным во всех бедах Акарии да и всего Альбиона заодно. Он, впрочем, и так…

Маг мотнул головой, прогоняя тянущее, грызущее чувство вины, в которой у него до сих пор не хватало духу признаться столь недавно обретённым друзьям. От этого на душе становилось только гаже, но рассказать? Перед глазами появлялись Эдвиг, потерянно глядящий на свои ладони, на которых кровь отца мешалась с его собственной, кажущийся нелепо огромным по сравнению с мальчишкой двуручный меч, буквально пригвоздивший короля Акарии к полу, и видневшееся за приоткрытой дверью королевской спальни безжизненное тело королевы Шефре. Больше всего Мерлина тогда поразило, что Эдвиг не плакал, не кричал, вообще не делал ничего из того, что можно было бы ожидать от ребёнка, только что потерявшего обоих родителей. Вместо этого сначала он с бездумной одержимостью поднятого из могилы мертвеца пытался, хватаясь руками за лезвие, выдернуть меч из тела отца, словно этим он мог бы что-то исправить, а потом лишь растерянно смотрел в пустоту, пока его не увёл подоспевший Мордред. Признаться, что всё это — его вина? Невидимая рука сжимала горло при одной только мысли об этом, мешая не то что говорить, но даже просто дышать.

Подхваченный неприятными воспоминаниями, Мерлин пропустил часть разговора, но слишком занятые друг другом Редфрит и Мордред этого даже не заметили.

— Взгляни на вещи здраво, у нас нет шансов в войне с Камелотом, — в ответ на такое заявление Мордред явно хотел что-то горячо возразить, но Редфрит настойчиво продолжил: — Прекратив преследование Старой религии, мы уже успели нажить себе врагов, которым не хватает только толчка, чтобы выступить против нас. При этом сами не можем полностью рассчитывать даже на собственных вассалов. Ты хоть понимаешь, что сейчас мы стоим в шаге от гражданской войны? Если станет известно о смерти Талана… — он покачал головой и сделал большой глоток вина.

— Ну и что? — взвился Мордред, и Мерлин удивлённо опустил уже надкушенный кусок хлеба. — Эдвиг — законный король! Нравится это всяким выскочками или нет, но они будут подчиняться ему!

— У нас нет короля! — теперь и обычно сдержанный Редфрит повысил голос. — Понимаешь, Мордред, нет! Мальчик, который притащил в тронный зал два десятка лягушек и пытался заставить придворных поцеловать каждую, — Мерлин не удержался от фырканья, но под яростным взглядом Редфрита тут же стушевался, — не может быть королём, — с напором закончил рыцарь.

— Он ещё ребёнок, — попытался вступиться за принца Мерлин.

В этом недавнем инциденте тоже был виноват он. Но кто же знал, что Эдвиг так живо отреагирует на легенду о заколдованной принцессе! Мальчик на удивление быстро оправился после гибели родителей и даже больше, чем просто оправился. Он и раньше был весьма непосредственным и непоседливым, но сейчас как будто решил спрятаться от потери в череде бесконечных забав, одна безумнее другой. Честное слово, за эти две недели Мерлин успел уже несколько раз почти поверить, что в наследника престола вселился неосторожно кем-то выпущенный гоблин.

— Вот именно, — с горечью подтвердил Редфрит, — ребёнок. А Акарии нужен король, — он вздохнул. — Говорил ведь я Шефре, предупреждал… А она: «Мальчик столько пережил, на него нельзя давить…» Мать, одно слово. И вот теперь встречать Пендрагона должен король, а его нет.

— Вы думаете, Эдвиг не справится? — осторожно уточнил Мерлин.

Всё же он не до конца понимал, к чему клонит Редфрит. Да, конечно, Артур был не только упрямым болваном, но ещё и королём одного из самых могущественных, несмотря на все невзгоды, королевств Альбиона, а его реакцию на перемены в Акарии предсказать было несложно. Но сейчас Мерлин скорее стал бы беспокоиться не об Эдвиге, а об Артуре, который со своей обычной оголтелой прямотой лез куда не стоило бы. Чего он надеялся тут добиться? Да один только лорд Овайн сожрёт его с потрохами и не то что не подавится — и глазом не моргнёт.

— Какая разница? — вилка в руке Редфрита укоризненно качнулась. — Из-за этого визита мы больше не можем скрывать смерть Талана, а значит, власть перейдёт к регентскому совету. И даже если они сумеют не разодрать страну на части… — Редфрит покачал головой. — Деорхам с одной стороны, Эссетир с другой, Камелот с третьей. Как долго мы продержимся в таком окружении, когда каждый из них будет знать, что вместо сильного лидера у нас кучка готовых сцепиться друг с другом придворных?

Мерлин вздрогнул и весь сжался, вычленив из слов сэра Редфрита главное: нынешним безрадостным положением они обязаны не столько выходке Мордреда, сколько смерти Талана, а в ней виновен он. И как ему теперь смотреть в глаза тем, кто в трудную минуту принял его, не требуя ничего взамен?

— Лот не полезет к нам, — буркнул Мордред с неубедительной уверенностью. — Может, с ним даже выйдет договориться.

Мерлин поднял глаза на Редфрита, мысленно едва ли не умоляя рыцаря согласиться, но уже по ни на йоту не оттаявшему выражению лица понял, каким будет ответ.

— Договариваться с Лотом можно только с позиции силы. Ничего другого он не признаёт. И не нападает он только до тех пор, пока считает, что мы в состоянии дать достойный отпор. Как думаешь, долго ещё он будет так считать?

Мордред только молча уткнулся в тарелку, признавая правоту Редфрита.

Неужели это конец? Неужели он собственными руками разрушил это невероятное, невозможное королевство, где друидов приглашали на праздник урожая, а маги могли жить, не скрывая своего дара? И ведь из лучших побуждений… Словно бы боги прокляли его за какую-то провинность. Сначала он окончательно настроил Артура против Старой религии, не справившись с раной Утера, теперь вот и вся Акария — последнее прибежище для многих магов — опасно нависла над пропастью из-за его желания всего-то помочь одному маленькому принцу.

— Может, просто не говорить никому, что Талан умер? — практически в отчаянии предложил Мерлин.

— Как ты себе это представляешь? — фыркнул Мордред, яростно превращая овощи на тарелке в неаппетитную кашу.

— Просто расскажем Артуру всё, как есть, — под взглядами обоих рыцарей, Мерлин ощущал себя до дрожи неуверенно, но ввинчивающееся в виски желание хоть что-нибудь исправить требовало продолжить: — Про Алинеда. Он ведь на самом деле может убить Эдвига.

Королева Шефре приходилась Алинеду кузиной, и одно только это родство превращало короля Деорхама в первого претендента на акарийский трон в случае смерти последнего из Хебогвинов. А ведь ещё были и многовековые связи между королевствами, и поддержка со стороны некоторых дворян. Даже Мерлин понимал, что Акария, словно созревшее яблоко, была готова в любой момент упасть Алинеду в руки, и теперь этому мешал только один одиннадцатилетний мальчишка.

— Какое ему дело до наших проблем?

— Ты думаешь, он поверит, что опасность для Эдвига существует?

Редфрит и Мордред задали вопросы одновременно, и Мерлин на секунду растерялся, решая, кому ответить первым.

— Ну, он ведь знает, что Алинед неразборчив в средствах. Во время совета Пяти Королей…

— Да, я помню историю с принцессой Вивиан, — нетерпеливо перебил его Редфрит, и его непривычная несдержанность выдала заинтересованность. — Но причём здесь Алинед?

— Это он приворожил их друг к другу. То есть его шут.

— Что ж, это многое объясняет, — после короткого раздумья заключил Редфрит. — Надеюсь, Артур в курсе, кого стоит благодарить за вспыхнувшие чувства?

Мерлин осёкся. Лучше всего из тех давних событий он помнил снявший чары поцелуй Гвен и примирение Артура и Олафа. Но упоминал ли кто-нибудь имя виновника едва не случившейся войны?

— Э-э-э… ну, это ведь было очевидно… — неуверенно протянул он.

— Очевидно? — усмехнулся Мордред. — Мерлин, мы говорим об Артуре.

Редфрит новым резким жестом заставил его замолчать. По сосредоточенному лицу рыцаря было видно, что он уже вертит предложенную возможность и так и этак, оценивая её достоинства и пытаясь предугадать недостатки.

— Это может сработать, — наконец протянул он, заставив Мерлина шумно выдохнуть от гордости и облегчения. — Только даже ради блага Эдвига, помогать нам Пендрагон не станет. Придётся убедить его, что Акария не слишком далеко ушла от идеалов Камелота и не уйдёт ещё дальше. А это непросто…

Редфрит снова замолчал, приманивая дельные мысли беззвучными щелчками пальцев. Мерлин с надеждой следил, как подрагивает нож в его руке.

— Всего мы, конечно, не спрячем, — пробормотал он, — но если лорд Овайн поддержит… Вы двое, само собой, уедете из города на пару дней. И Осгит тоже с собой возьмите.

Мерлин охотно кивнул, а Мордред, скривившийся от первых же слов, теперь буравил Редфрита взглядом и вызывающе сопел.

— Мордред? — Редфрит наконец отвлёкся от своих планов.

— Значит, сделаем вид, что ничего не изменилось? — с едва заметной вопросительной интонацией буркнул друид. — Будем вилять хвостом перед великим королём Камелота?

— Мордред…

— Может, ещё сожжём кого-нибудь для большей убедительности? — продолжал накручивать себя юноша. — Можно даже меня — Артур наверняка будет счастлив!

— Мордред, — сэр Редфрит встал, твёрдо глядя прямо в глаза своему якобы сыну, — достаточно. Ты немедленно собираешь вещи, и вы вместе с Осгит уезжаете в Акинир, понятно? Мерлин вас догонит.

Мордред тоже поднялся из-за стола, но уходить не спешил. Этот поединок взглядов и воль продолжался, должно быть, всего лишь несколько секунд, но Мерлину, чувствовавшему себя третьим лишним в этом споре, казалось, что он затянулся на долгие и томительные минуты.

— Немедленно, — жёстко повторил Редфрит.

— Как прикажете, — сквозь зубы выдавил Мордред. Развернулся и уже у выхода добавил: — А я-то поверил, что нам больше не придётся скрываться и шарахаться от каждой тени. Хотя, что вы можете знать… — гулкий стук одной из створок массивной двери отрезал друида от любых возможных возражений.

Теперь вскочил и Мерлин. Пусть он не имел и малейшего представления зачем, но желание сделать или сказать хоть что-нибудь, решительно не давало спокойно продолжить обед.

— Сэр Редфрит, я уверен, он…

Слова Мордреда были ударом ниже пояса. Да, Редфрит не был магом, о чём ему не уставал напоминать лорд Овайн вместе с другими членами Малого Круга. Да, он никогда не знал, что значит жить в страхе, отгораживаться даже от самых близких друзей стеной лжи и недоговорок. Но вместе с тем вряд ли во всём Альбионе найдётся человек, сделавший для Старой религии больше. И он продолжает отдавать ей все свои силы, несмотря на то, что от одной стороны получает непонимание и недоверие, а от другой — пренебрежение и постоянные напоминания о том, как сильно он не оправдал надежды предков, посмев родиться не магом.

— Ничего страшного, Мерлин, мне не привыкать, — улыбнулся Редфрит, возвращаясь на место. — Когда-нибудь он поймёт, а пока пусть просто выполняет приказы. Садись, нам ещё нужно обсудить с тобой, что ты скажешь Овайну, — он на секунду замер, как будто пытаясь вспомнить, почему у него в руках столовые приборы, а потом спокойно подцепил с тарелки кусок курицы.

— Я? — тупо переспросил Мерлин.

— К тебе он прислушается охотнее, — безжалостно кивнул рыцарь.

Смысл в этом был. Лорд Овайн напоминал зеркальное отражение Утера. Такой же упёртый, идущий напролом, безжалостный и к врагам, и к друзьям. Но если прежний король Камелота боялся и ненавидел магию, Овайн презирал тех, кто ей не обладал. Говорят, он ещё во времена Большой Чистки не стеснялся высказывать своё мнение и больше десяти лет провёл в ссылке в собственном доме, чудом избежав казни. Два года назад Овайн вернулся в столицу и быстро подмял под себя Малый Круг, не вытеснив Редфрита совсем уж на придворные задворки только благодаря королеве Шефре. Мерлина же он в некотором смысле уважал. Без капли сострадания заставлял дни напролёт разбирать и заучивать очередной пыльный том, открыто звал безалаберным лентяем, но явный магический талант не признать не мог.

Так что Редфрита с предложением хотя бы на пару дней наступить на своё упрямство ради общего дела он выставит за дверь, вполне возможно, что и не без помощи магии, а Мерлина хотя бы выслушает. Невелика победа, на самом деле. Выслушать-то, может, и выслушает, но, в лучшем случае, за дверь Мерлин тоже отправится, и тоже не без помощи магии. О худшем думать не хотелось. Мало ли какие формы может принять раздражение вспыльчивого и твердолобого лорда.

Сэр Редфрит, однако, жалеть Мерлина не собирался, и мягко, но неотвратимо продавливал необходимость опасного разговора. Юноша метался между желанием помочь, страхом попасть под лавину овайновского гнева и уверенностью, что он опять не справится и сделает только хуже. С отчаянием утопающего он искал лазейки и не находил, шаг за шагом сдавая позиции под непрекращающимся напором. Через десять минут он вынужденно согласился, что всё не так уж и беспросветно плохо. Через полчаса он смог наконец проглотить застрявший в горле ком и закончить обед. Через час расправил плечи, допустив возможность того, что он не самый бесполезный человек в Альбионе, обречённый на вечные неудачи.

И тем обиднее, что все старания Редфрита по раздуванию дрожащей искры уверенности в его душе оказались напрасными.

Лорд Овайн не стал дожидаться, пока Мерлин соизволит до него дойти. Двери распахнулись — то ли их толкнули стоявшие по обе стороны от неё стражники, то ли Овайн воспользовался магией. Скорее второе. С тех пор, как колдовство в Акарии окончательно перестало считаться преступлением, многоуважаемый глава Малого Круга демонстративно применял свой дар чаще, чем Мерлин в самую безответственную пору своей юности.

Створки, сами по себе плавно закрывшиеся за спиной вошедшего, подтвердили его догадку, и Мерлин на всякий случай опасливо втянул голову в плечи. За последние месяцы Овайн стал его первым настоящим учителем. Гаюс был опекуном и помощником, воспитателем, а вот Овайн — наставником. Не строгим даже, а откровенно беспощадным, и в чём бы там ни пытался убедить его Редфрит, а в присутствии этого даже внешне пугающе похожего на Утера человека, Мерлин неизменно трусил.

Приветствовав Мерлина кивком, лорд Овайн без предисловий обратился к сэру Редфриту:

— Малый Круг обсудил текущее положение и принял решение, — объявил он.

— Вот как? — с деликатным удивлением откликнулся Редфрит. — А разве я не должен был участвовать в обсуждении?

— В этом не было смысла. Вердикт Круга единодушен, и ваше ворчание ничего бы не изменило. Только бы отняло наше время, — Овайн сел с противоположной от Редфрита стороны длинного стола. — Мы не можем передать власть регентскому совету, поэтому принц Эдвиг будет коронован через две недели.

Прозвучало это с таким апломбом, будто бы Овайн вот так, одним махом, нашёл простейшее решение проблемы, и теперь недоумевает, какие тут ещё могут быть варианты.

— Вы не забыли, что наши законы запрещают коронацию не достигшего совершеннолетия наследника? — с лёгкой насмешкой приподнял бровь Редфрит.

— Так было не всегда, — припечатал Овайн. — Мы решили, что сейчас самое время возродить и эту традицию. — Он подождал, пока скепсис в полной мере не проявится на лице собеседника, а потом снисходительно добавил: — И если бы вы, сэр, прежде чем сеять панику, поговорили бы со мной, вы бы знали, что соответствующее распоряжение уже добавлено в завещание покойного короля Талана.

Мерлин, сидевший аккурат между двумя акарийцами, только растерянно переводил взгляд с одного на другого, не решаясь вставить и слова.

— Вы надеетесь, что это распоряжение никто не оспорит, или рассчитываете, что у нас хватит сил удержать власть в случае недовольства знати? — устало уточнил Редфрит, как будто не в первый уже раз.

— Мы подумали об этом, — самодовольно кивнул Овайн. — Вам надлежит подготовить его высочество к поездке в Акар. Малый Круг станет свидетелем открытия Врат, как и было предначертано. После этого никто не посмеет оспорить право Эдвига на трон.

— Что?..

Впервые Мерлин видел старого рыцаря настолько растерянным. С оглушительным звоном упала на серебряное блюдо вилка. Редфрит неверяще уставился на Овайна, и было видно, как он тщетно пытается подобрать слова. Овайн откровенно наслаждался произведённым эффектом.

— Он ещё ребёнок, он не готов, — наконец едва слышно проговорил сэр Редфрит.

— Может быть, — легко согласился Овайн. — Но разве у нас есть другой выход? Ради будущего Акарии Эдвиг должен принять наследие предков.

Мерлин понимал, о каких Вратах идёт речь. Вряд ли можно было прожить в Акарии хотя бы месяц и ни разу не услышать легенду о Гнезде Белого Ястреба, древней горной цитадели рода Хебогвинов, у подножия которой раскинулась старая столица королевства город Акар. Легенда эта говорила о Бледри Хебогвине, последнем короле-чародее Акарии. Про него рассказывали много разных и иногда противоречивых историй, но все они сходились в том, что Бледри был могущественным магом, жестоким правителем и беспринципным захватчиком. Собственный сын поднял против него восстание, быстро охватившее всё королевство. Бледри дотла выжигал целые деревни, натравливал на людей страшных, порождённых колдовством монстров и насылал проклятья, но всё тщетно. Вскоре мятежники заняли столицу, и лишь горная крепость оставалась неприступной. И тогда запертый в собственной цитадели король обратился к силам, куда более древним, чем сам Альбион. За это он заплатил жизнью: своей, своих оставшихся сторонников и, говорят, своего мятежного сына, которого обманом заманил в крепость, но вместе с ними за одну ночь погиб и весь Акар, и до сих пор никто не осмеливается обосноваться среди проклятых руин.

А врата Ястребиного Гнезда остались запечатаны магией, и легенды утверждали, что откроются они лишь перед потомком короля Бледри, который сможет подчинить себе призванную погибшим королём силу. Простой народ боялся, что это когда-либо может случиться, а вот лорд Овайн и другие члены Малого Круга, если и упоминали открытие Врат, то как что-то долгожданное. Эдвиг был первым за много поколений магом в роду Хебогвинов, так что многие здесь считали, что именно ему суждено получить наследие короля Бледри. Но об этом всегда говорили, как о чём-то отдалённом, и Мерлин решил не забивать себе голову попусту. И зря, выходит.

— Если бы вы соизволили заранее предупредить меня о созыве Круга, то знали: да, есть, — тихо, но с отчётливым вызовом ответил Редфрит.

— Вы сейчас говорите о вашем намерении трусливо поджать хвост перед этим выскочкой Артуром? — уточнил Овайн. — Сделать всё, чтобы удовлетворить его камелотское величество? Сэр, — он особо выделил это обращение, — Редфрит, вы меня удивляете, — глава Круга покачал головой. — Как же гордость, достоинство? Как рыцарь, вы должны понимать, что это такое.

— Лорд, — постепенно оправлявшийся от потрясения Редфрит повторил овайновские интонации, — Овайн, как политик, вы должны понимать, что иногда гордость вынуждена уступать под напором обстоятельств. Задумывался ли Малый Круг над тем, к каким последствиям приведёт открытие Врат, если Эдвиг не совладает с тем, что кроется за ними?

— Малый Круг счёл риск приемлемым. Кроме того, мы все будем там. Неужели вы сомневаетесь, что сил и мастерства всего Круга не хватит, чтобы справиться со всеми неожиданностями?

Что-то очень неправильное было в его голосе, в этой последней фразе, отчего Мерлин непроизвольно вздрогнул. Он не совсем понимал суть разговора, но уже заранее знал, что ему не понравится, как Овайн планирует “справляться с неожиданностями”.

— Эдвиг погибнет, — тихо и с безандёжным отчаянием вторил мыслям Мерлина Редфрит.

— Сэр Редфрит, — проникновенно подался вперёд Овайн, — я даю слово, что лично сделаю всё возможное, чтобы этого не допустить, — он помолчал и добавил спокойнее: — Но если всё же так выйдет… Что ж, разве не долг короля — пожертвовать собой в час нужды его подданных? Я бы сказал больше, долг наследника Хебогвинов — сделать это ради всех магов Альбиона, но вы же не поймёте… — он покачал головой.

— Это слишком опасно, — наконец после затянувшегося молчания упрямо повторил рыцарь.

— Не более, чем затеянная вами авантюра, — уверенно отмахнулся от него Овайн. — И, пожалуйста, избавьте меня от ваших упаднических настроений. У нас достаточно ресурсов, чтобы в случае необходимости дать отпор Камелоту и его союзникам, если таковые объявятся. А когда Эдвиг овладеет силой Бледри, их хватит, чтобы диктовать условия всему Альбиону.

Когда Овайн ушёл, Редфрит вздохнул и печально заметил:

— Я недооценил его.

— Овайна? — уточнил Мерлин.

— Мордреда. Впрочем, и Овайна тоже. Думаешь, откуда Овайн знал о наших намерениях?

Выходит, Мордред их предал? Как-то не укладывалось в голове. Ладно, они повздорили с Редфритом, но если Мерлин хоть что-то понимал, то рыцарь-друид не мог не при каких условиях подставить Эдвига. Да Модред сам жизнь отдаст за мальчика, не колеблясь. Или он не знал о намерениях Овайна?

— Почему вы считаете, что Эдвиг погибнет? — осмелился спросить Мерлин.

Редфрит тяжело  вздохнул, и Мерлин уже было решил, что его вопрос так и останется без ответа, когда рыцарь всё же заговорил:

— Тот, кто пожелает овладеть заключённой в Гнезде силой, должен показать, что достоин её, иначе магия выжжет его личность дотла. Мы не знаем наверняка, в чём заключается это испытание, но скорее всего оно потребует выдержки и самодисциплины, которые позволят принять замешанную на крови и ненависти магию и не раствориться в ней. Эдвигу одиннадцать. Думаешь, он справится? Думаешь, у него есть хоть малейший шанс оказаться сильнее? Они надеются подчинить себе пустую оболочку, только и всего, и даже если им удастся… Эдвига больше не будет, понимаешь?!

Выглядело это так, словно Редфрит винил Мерлина в произошедшем и готов был наброситься на него в любой момент. В общем-то, он был прав, и потому Мерлин больше не смел глаз поднять от этой дурацкой тарелки и опомнился только, когда вернувшийся Джереми, убирая со стола, неуверенно попробовал её у него забрать. Кажется, он до этого даже спрашивал разрешение, но утонувший в чувстве вины Мерлин не обращал внимания.

— «Малый Круг счёл риск приемлемым»… Я воспитывал мальчика с четырёх лет, отец никогда особо не интересовался младшим сыном, — Редфрит говорил как будто в пустоту. — А теперь его вот просто так обрекут на участь во много раз худшую, чем смерть. Ради благополучия Акарии. Это если они смогут удержать то, во что превратится Эдвиг, под контролем, конечно, — он мрачно усмехнулся.

— Мы можем что-нибудь сделать? — неуверенно вмешался Мерлин.

— Не знаю, — покачал головой Редфрит, — я постараюсь придумать. Нам нужно будет удержать Арутура в Тайравоне как можно дольше. Пока он здесь, Круг не бросит столицу. Мерлин, я могу на тебя рассчитывать?

— А… Да, конечно, — он сглотнул, опасаясь, что сейчас согласился на что-нибудь невыполнимое. Например, достучаться до здравого смысла короля Камелота.

— Спасибо, — криво усмехнулся рыцарь. — Возможно, тебе придётся самому отправиться в Акар. Я знаю, что прошу слишком много…

— Всё в порядке, — с нескрываемым облегчением поспешил заверить его Мерлин. Подумаешь, всего лишь какой-то проклятый город. Всяко лучше, чем с Артуром бодаться.

Редфрит впервые искренне и тепло улыбнулся за этот разговор, будто прочитал его мысли.

— Спасибо, — мягко повторил он.