let me hold both your hands in the holes of my sweater

— Да где его, чёрт возьми, носит? — раздражённо восклицает Му Цин уже третий раз за последние пять минут. 

Вернее, он пытается заставить свой голос звучать раздражённо, но из-за стучащих зубов и периодически проходящей по всему телу дрожи, которую не получается унять, даже когда он впивается ногтями в свои скрещенные на груди руки (нет, он не обнимает себя в попытках согреться, ему и так нормально, спасибо, что спросили, а теперь заткнитесь), то, что в итоге вырывается из его рта, больше напоминает жалобное мяуканье уличной кошки. Если бы кошки могли заикаться.

Они с Фэн Синем ждут Се Ляня на автобусной остановке уже целых двадцать минут и, честно, когда дело касается Се Ляня, Му Цин на многое привык закрывать глаза (ну, то есть, сначала закатывать, а потом уже закрывать, конечно же), но его вечные опоздания? На это его терпения уже не хватает. 

Фэн Синь, до этого игнорировавший поток пустых угроз в сторону их лучшего друга, громко вздыхает и достаёт телефон, какое-то время смотрит в экран, а затем опять прячет его в карман:

— С тех пор, как он написал, что опаздывает на пять минут, ничего не приходило. 

Му Цин закатывает глаза:

— Клянусь, в следующий раз «кофе за мой счёт в качестве компенсации» его уже не спасёт. Я не понимаю, неужели так сложно просто взять и п-п-прийти вовремя? Не м-м-может же у него случаться какая-то дичь каждый раз, когда мы планируем в-в-встретиться. Он не был таким, пока не начал встречаться с этим Х-Х-Хуа Чэном.

— Кончай ныть, всё не так плохо. Главное, что он счастлив. И вообще, мы не так часто видимся, можешь и потерпеть немного. 

Му Цин собирается фыркнуть в ответ, но вместо этого лишь в который раз содрогается, резко втягивая носом воздух. Теперь волна раздражения доходит и до Фэн Синя:

— Слушай, если тебе холодно, то так, блять, и скажи. Мы можем просто подождать внутри. 

— С чего ты взял, что мне х-х-холодно? А во-вторых, мы будем ждать его здесь, а то он опять нужную остановку проедет и тогда нам придётся ждать его ещё полчаса.

На это Фэн Синю возразить нечего, поэтому он только сжимает челюсти перед тем, как вернуться к тому, что его сейчас действительно беспокоит:

— Хорошо, тогда давай ты постоишь здесь, а я возьму тебе что-то горячее.

— А смысл, если мы собирались посидеть втроём? Заказывать второй кофе подряд я не собираюсь. И сколько раз тебе ещё нужно повторить: мне не холодно, — последние три слова Му Цин произносит с расстановкой, но не потому, что хочет более ясно донести мысль, а потому что использует последние силы для того, чтобы звучать настолько непринуждённо, насколько это вообще возможно, когда ты уже двадцать минут мёрзнешь на автобусной остановке и каждой клеткой тела ощущаешь порывы всё ещё абсолютно зимнего ветра. 

— Ты буквально, блять, дрожишь. Серьёзно, почему ты вообще надел это пальто, ты прогноз погоды смотрел? Февраль на дворе. Хоть бы шапку с шарфом надел. Ну или свитер какой-нибудь, раз уж куртку надевать не захотел. Или что там у тебя ещё в шкафу есть, — неопределённо взмахивает рукой Фэн Синь. — Ты заболеть хочешь, что ли?

Му Цин вздёргивает подбородок:

— Может и хочу, тебе-то какое дело? Как хочу, так и одеваюсь, тебя это не касается, п-п-прекрати строить из себя мамочку. 

— Твоё желание выебнуться ни до чего хорошего не доведёт, знаешь? И что, блять, значит «тебя это не касается»? А кто, по-твоему, тогда будет тебя лекарствами поить и супы готовить? 

— Никто тебя не просит всё это делать! И раз уж это такой непосильный труд, то, может, тебе стоит избавить от этой муки нас обоих и вообще не трогать меня в следующий раз? 

— Да потому что ты сам никогда ничего не говоришь! Что мне ещё остаётся? Вечно делаешь вид, что тебе всё нипочём, и страдаешь в одиночестве. Будто у тебя язык отвалится, если ты один раз попросишь о помощи и дашь другим позаботиться о себе. Это же просто невозможно!

— Знаешь, если встречаться со мной настолько невыносимо, мы всегда можем… Что ты делаешь? — вдруг шипит Му Цин. Гневная тирада, которой он собирался было окатить Фэн Синя, тотчас вылетает из головы, уступая место панике и участившемуся сердцебиению, когда тот со словами «Ну всё, хватит» берёт его руки в свои и подносит к лицу.

Фэн Синь в очередной раз сердито вздыхает:

— Разве не ясно? Спасаю твою отмороженную задницу, — а затем выпускает поток тёплого воздуха прямо в ладони Му Цина. 

Му Цин застывает, не в силах пошевелиться или выдавить хоть слово, и лишь нахмуривает брови, чувствуя, как его щёки начинают гореть. Фэн Синь тем временем продолжает греть его руки своим дыханием, не обращая внимания ни на ступор Му Цина, ни на тот факт, что они сейчас стоят на автобусной остановке среди бела дня. И лишь осознание этого последнего факта заставляет Му Цина немного прийти в себя.

— И-идиот, здесь же люди.

— Мне плевать. Ты мёрзнешь и ведёшь себя, как упрямый баран, а это единственный способ тебя согреть. Кто тут ещё идиот?

Му Цин не находит, что на это ответить, и зажмуривается, не в силах больше смотреть на то, как выражение лица Фэн Синя еле заметно смягчается, пока тот пальцами поглаживает кожу на внешней стороне ладоней Му Цина, а затем всё же отстраняется и отпускает его руки. Му Цин открывает глаза и выдыхает облегчённо, думая, что на этом всё закончилось, но потом Фэн Синь опять берёт одну из его рук в свои и принимается интенсивно растирать. Другую Му Цин рефлекторно сжимает в кулак, впиваясь ногтями в кожу, пытаясь хоть как-то справиться с уже практически невыносимым жаром на лице. То, как аккуратно Фэн Синь опускает уже согретую руку Му Цина и подносит к губам другую, всё ещё сжатую в кулаке, практически невесомо целуя костяшки перед тем, как мягко разжать и начать растирать и её тоже, совершенно не помогает. Сердце предательски пропускает удар. Му Цину хочется провалиться сквозь землю. Ну или броситься под следующий проезжающий мимо автобус — что угодно, лишь бы эта унизительная пытка публичным проявлением отвратительной нежности и заботы наконец прекратилась. 

Когда Му Цин чувствует, что ещё секунда и его голова взорвётся от количества прилившей к лицу крови, Фэн Синь наконец-то отпускает его и отступает на шаг назад, судя по всему, удовлетворённый результатом. 

— Ну как, лучше? — мягко спрашивает Фэн Синь, внимательно наблюдая за реакцией Му Цина.

— ...Нормально, — выдавливает он, опять складывая руки на груди, будто пытаясь прикрыться, и растерянно отводит взгляд в сторону. 

Фэн Синь, видимо, воспринимает это как знак, что лучше не стало, потому что в следующую секунду он расстёгивает свою куртку и вновь подходит совсем близко. Затем легонько тянет Му Цина за локти, заставляя открыться. Му Цин резко поднимает на него взгляд, округляя глаза, будто напуганный кот, готовый при малейшем признаке опасности выпустить когти и атаковать противника, но Фэн Синь лишь кладёт его руки себе на талию и, обнимая за шею, притягивает всё ещё ошарашенного Му Цина к себе. От ощущения горячих пальцев на холодной коже по телу Му Цина пробегают мурашки и он рвано вдыхает, перед тем как инстинктивно податься вперёд, не в состоянии сопротивляться такому манящему теплу, исходящему от человека напротив.

Му Цина окутывает этим теплом, как домашним шерстяным пледом, а запах бергамота и апельсина, который на коже Фэн Синя почему-то ощущается совсем ненавязчиво, действует терапевтически, и Му Цин чувствует, как тяжело ему вдруг становится переживать о том, что на них сейчас могут смотреть люди. Тёплые пальцы начинают мягко поглаживать чувствительную шею и этого оказывается достаточно, чтобы последние остатки силы воли покинули Му Цина и он совсем расплавился в руках Фэн Синя.

— Я тебя ненавижу, — выдыхает Му Цин, прикрывая глаза. — Когда приедем домой, тебе конец, — после этих слов он сжимает руки на талии Фэн Синя крепче, прижимаясь ещё ближе, и утыкается носом в плечо, снова чувствуя, как начинают гореть щёки.

В ответ он слышит тёплый смешок, а затем чувствует, как Фэн Синь целует его в шею и шепчет на ухо «Я тоже тебя люблю». Му Цин на это только сильнее зарывается носом в складки толстовки Фэн Синя, из последних сил сдерживаясь, чтобы не заскулить.

Они стоят так ещё несколько минут или, может быть, час — Му Цин уже слишком расслаблен, чтобы замечать течение времени — пока звук уведомлений на телефоне Фэн Синя не выдёргивает их из их маленького пузыря спокойствия. Му Цин даже не думает шевелиться, усердно игнорируя черёд надоедливых звуков — частично, потому что хочет, чтобы этот момент не заканчивался никогда (если вы его об этом спросите, он будет всё отрицать), частично, потому что знает, что когда он поднимет голову, навязчивое присутствие людей вокруг опять напомнит о себе, и он опять начнёт сгорать от стыда. Фэн Синь тем временем одной рукой наощупь достаёт из кармана куртки телефон, прочитывает сообщения и неохотно отрывается от Му Цина, пока тот поджимает губы, чтобы из них не вырвался разочарованный стон. 

— Это Се Лянь. Пишет, что так распереживался от того, что заставил нас долго ждать, что вышел на остановку раньше и сейчас пешком до нас дойдёт.

— На остановку раньше? — хмурится Му Цин, всё ещё вынужденный прикладывать дополнительное усилие, чтобы вернуть голову в рабочее состояние. — Странно как-то, — пожимает плечами. — И больше ничего не писал? — с подозрением в голосе спрашивает он, замечая, что Фэн Синь как-то изменился в лице.

— Не-а, больше ничего, только это, — как-то уж чересчур энергично мотает головой Фэн Синь. К счастью для Фэн Синя, Му Цин сейчас не в состоянии разгадать, в чём дело, поэтому решает в этот раз закрыть глаза на такое странное поведение и не устраивать допрос (а в случае чего, всегда можно будет выпытать всё у Се Ляня).

— Фэн Синь! Му Цин! — они синхронно оборачиваются и видят, как к ним приближается Се Лянь с его фирменной извиняющейся улыбкой на лице и машет, ускоряя шаг, а когда всё-таки доходит, начинает жестами указывать им на кофейню, предлагая больше не медлить. — Ещё раз простите, что опоздал! Обещаю, это был последний раз! Сегодня кофе за мой счёт в качестве компенсации!

Му Цин закатывает глаза, а потом обгоняет Фэн Синя и Се Ляня и первый заходит в кофейню, чтобы занять очередь, поэтому не слышит, как эти двое начинают перешёптываться.

— Как мы вообще могли не заметить, как ты приехал?! Почему ты ничего не сказал?!

— Ох, но вы так хорошо стояли вдвоём, я не хотел вас тревожить. Вы так мило смотритесь вместе, это теперь моё любимое фото. Ну, конечно, после того, где Му Цин в костюме кота плачет на школьном спектакле, и того, где вы пьяные спите в обнимку на моём дне рождения.

— Если это фото увидит Хуа Чэн, я расскажу ему, как ты в шестом классе… — Фэн Синь получает локтем по рёбрам и замолкает.