Темнота. Кругом сплошная темнота, которая поглощает сознание каждого, кто лично с ней сталкивается. И даже яркая россыпь звёзд не способна полностью осветить этот бесконечный мрак. Кого-то он влечет, кого-то завораживает, кого-то пугает. Меня же от него тошнит.

       Я отвернулся от иллюминатора и посмотрел на собравшихся в одном помещении людей. Десять совершенно случайных личностей, которые просто подписали бумажки и находятся сейчас здесь по воле Бога, а может и самого Дьявола. В двадцать втором веке полётами в космос уже никого не удивить. Первый прорыв совершила компания SpaceX в двадцать первом веке. Казалось бы, прошло всего лишь одно столетие, но как же оно разделило жизнь человечества на «до» и «после». В наше время ни один земной житель не способен обойтись без технологий и компьютеров. Жизнь поменялась полностью, а вот люди остались такими же. По крайней мере, мне эту фразу постоянно говорил мой дед, который успел застать две эпохи. До меня донёсся звонкий смех, который заставил вынырнуть из рассуждений. Я ещё раз посмотрел на людей, с которыми вынужден жить определённое количество времени на одном корабле. Суть нашей миссия довольно проста и примитивна. Мы – это социальный эксперимент каких-то учёных фанатиков. Доказательство того, что при определённых экстремальных обстоятельствах совершенно незнакомые люди способны сплотиться и работать вместе, несмотря на расу, пол, религию. А может, опровержение. Одно только непонятно – зачем для этого нас отправили в космос, учитывая, что ни один из нас космонавтом не является. Технологии позволяют управлять кораблём полностью автоматически, поэтому никакого капитана и полноценного экипажа корабля здесь нет, всё, что от нас требуется – просто жить вместе. Разумеется, базовый курс мы всё же прошли, чтобы в случае непредвиденных поломок мы смогли справиться с кораблём и не сдохнуть же в первый день своего незабываемого путешествия. А судя по общему состоянию этой машины даже чисто внешне, проблемы возникать будут. Не знаю, из какого гаража они достали эту посудину, но в использовании она уже точно была, и не один раз. Остаётся лишь надеяться, что перед таким важным экспериментом её все-таки залатали на совесть. Хотя кого это волнует?

       – Эй, Белый, что ты стоишь один в стороне? Не хочешь познакомиться с экипажем, с которым тебе придётся провести вместе долгие недели? 

      Это говорила девушка в жёлтом комбинезоне. Не знаю, что употребляли операторы, когда решили одеть нас всех в разноцветную форму, зато выглядит не пессимистично и хоть как-то разбавляет атмосферу. По крайней мере, наверное, это задумывалось именно так. Но на общую команду точно что-то влияло. Они прямо сейчас сидели за столом, рассказывали о себе, смеялись, делали вид, что каждый заинтересован друг в друге и чувствует себя легко и непринуждённо.

       – Не особо, – я снова отвернулся к иллюминатору.

       На самом деле, времени познакомиться ближе ещё будет полно. Более того, я уверен, что через определённое количество времени многие уже начнут жалеть о том, что вынуждены общаться с некоторыми находящимися здесь личностями. Так что, в любом случае, успеем ещё наговориться. 

      Сегодня был первый день нашего путешествия. Нас посадили на корабль, дали инструкции, и на этом всё. Никакой связи с Землёй у нас отныне нет. Время перед стартом проходило в большой суматохе, поэтому наконец-то расслабиться и пообщаться друг с другом появилась возможность только сейчас. Все мы смотрим друг на друга в первый раз. Все отборочные этапы и инструктажи проводились в разных странах по всему миру, заявок было тысячи, если не миллионы. Отобрано же всего десять человек. До сих пор мозг не соглашается принимать то, что я вошел в это число. Точно не знаю, на что ориентировались операторы, когда отбирали людей. Было очень много разных тестов. Психологических, физических, медицинских, проверяли нашу освещенность в разных отраслях науки, инженерии, техники. И вот сейчас мы находимся на одном борту. Разумеется, за участие в столь своеобразном эксперименте нам пообещали отвалить огромный деньги, смотря на нули которых, у многих среднестатистических жителей совершенно любой точки мира глаза полезут на лоб. Само собой, только это и заинтересовало людей, которые ставили свои подписи на бумажках. Я тоже не исключение. 

      – Ладно, что тут у вас. 

      Я взял чашку с заваркой, плеснул в неё кипятка и присоединился к всеобщему веселью за столом. Столовая довольно большая, поэтому собраться здесь полной компанией не составляет особого труда. Только пусто очень, и одному находиться здесь явно некомфортно. На столе стояла огромная миска с какими-то мелкими крекерами, которых я набрал полную горсть и растягивал с чаем. 

      В помещении шлем носить никакого удобства не было, особенно за столом во время еды, поэтому сейчас рассмотреть лицо каждого было крайне удобно. В нашей разношёрстной команде я сразу выделил афроамериканца и азиата, скорее всего китаец, хотя я в них особо и не разбираюсь. Остальные же были белокожими, ничем особым не выделяющимися. Среди них две девушки. Одно лицо только смогло зацепить и сразу запомниться – худощавый юноша в оранжевом комбинезоне, на вид лет восемнадцати, с чёрными кучерявыми волосами, которые локонами свисали и едва не касались его плеч. Он очень внимательно рассматривал меня, и мне казалось, что его черные глаза скоро прожгут во мне дыру. Я отвернулся, стараясь делать вид, что ничего не заметил, и стал вслушиваться в суть диалогов.

       – Вот прибудем мы на базу, заплатят мне бабки, я сразу же свалю из этой дыры, вернусь домой и займусь инвестициями. Ох и заживу же! Вы только представьте! Огромный пентхаус, яхта, дорогущая тачка, самые дорогие клубы, толпы тёлок вокруг тебя и жизнь в роскоши! Да, это определённо именно то, чего я заслуживаю. 

      Это вещал мужчина в красном комбинезоне, на вид ему было не более тридцати лет. Судя по акценту, это определённо американец. Да и по самому повествованию тоже. Сейчас он сидел улыбался, прикрыв глаза. Очевидно, во всей красе представлял свою жизнь в роскоши, особенно ту самую часть с «тёлками». 

      – Вау, Красный, да у тебя грандиозные планы на жизнь, – засмеялась девушка в жёлтом.

       – Белый, Красный… Вы не узнаёте друг у друга имена? – подметил я. Эта деталь показалась мне интересной. И это единственное, что заинтересовало меня из всего, что мне пришлось услышать.

       – Нет. Ну если ты конечно хочешь, можешь назвать своё имя, но, пока ты занимался меланхолией, глядя в открытый космос, мы пришли к выводу, что пока что обойдёмся без этого. Видишь ли, тут собрались разные люди с разными убеждениями, и выяснилось, что некоторые не хотят говорить своих имён. Решено было, чтобы никого не смущать и не обделять, полностью перейти на вот такие позывные. И сразу понятно, к кому обращаешься, и память напрягать не надо, всё равно ведь сразу не запомнишь всех. К тому же, это прикольно. 

      Жёлтая улыбнулась, внимательно посмотрела на меня и продолжила с остальными бессмысленные беседы. Девушке на вид около двадцати лет, блондинка с длинными волосами, причем, очевидно, цвет искусственный. По акценту, скорее всего, тоже родом из Америки. Хотя, кто этих англоговорящих разберёт. Мне, как коренному носителю немецкого языка, разбираться в акцентах английского сложно, учитывая, что несмотря на огромную многолетнюю борьбу США и Китая за лидирующее место в звании «передовая страна», международным языком всё ещё является английский, и говорят на нём в совершенно любой точке мира. Китайский такой популярности почему-то не получил, наверное, многим он кажется сложным и непривычным.

     Так что значит, Белый - так Белый. Странное конечно решение, но, говоря откровенно, я тоже не горю желанием кому-либо сообщать здесь своё имя. Я вообще никому ничего не хочу говорить о себе, поэтому приходится молча пить чай и хрустеть пресными крекерами. 

      – А вот я, когда вернусь, оплачу своей сестрёнке колледж. Семья у нас большими финансами не обладает, и я сделаю всё возможное, чтобы сестра не пошла по той же дороге, что и я, – сказал афроамериканец в чёрном комбинезоне. Чёрный оказался Чёрным. У тех, кто распределял цвета, определённо имеется чувство юмора. Остаётся лишь надеяться, что он окажется не одним из тех, кто будет кричать про расизм, из-за того что его называют Чёрным. Сам парень на вид здоровый, метра под два точно.

       – Можно спросить, а по какой дороге ты пошёл? – это мне почему-то показалось интересным. Если уж и собрались знакомиться друг с другом, то тогда стоит выяснять действительно важные вещи, которые могут иметь какое-либо значение на работе в команде. 

      – Да продажа лёгких наркотиков, связь с сомнительными компаниями, контрабанда, все дела, ну чувак, ты же понимаешь, да?

       – Ты уголовник? И ты находишься здесь? Кто его на корабль впустил? – подал голос Синий.

       – Эй-эй, полегче, чувак! Я законно отсидел, тем более, что ничего крупного на мне не было. Возможно, я бы вышел из тюрьмы и продолжил идти по этой скользкой дорожке, всё больше и больше утопая в ней, но в моей жизни появилась сестра. Родители покинули нас, и я всю опеку взял на себя. Сейчас ей семнадцать, в следующем году у неё выпускной и поступление, но честно заработанных денег никак не хватит на все эти мероприятия, и вот по этой причине я нахожусь сейчас здесь среди вас.

       – По-твоему распространение наркотиков это не серьёзно? Ничего из этого не отменяет того факта, что ты преступник. Они вообще проверяли судимости, когда нас отбирали? 

      Синий говорил ровно и манерно растягивал гласные. Я узнал этот акцент. Британец. Обычно они люди приятные, хоть и немного своеобразные, но этому хотелось вмазать хорошенько по его худощавому противному лицу.

       – Синий, я напомню тебе, что это социальный эксперимент, вполне логично, что здесь оказались люди из разных слоёв общества. Если мы на десятой минуте общения имеем столь глупый конфликт, то подумайте, как нам придётся жить всем вместе дальше. 

      Мне стоило огромных усилий говорить спокойно и не выдавать бушующий внутри ураган раздражения.

       – Да? Хорошо. И из какого слоя общества пришёл к нам ты, Белый?

       – Из среднего. Уверяю тебя, за мой слой общества ты можешь не беспокоиться, а остальное не столь так важно, – я прислонился к чашке и начал пить уже остывший чай, всем видом стараясь показать, что продолжать данный разговор я не намерен. Вроде бы подействовало, но общая атмосфера стала не такой лёгкой, какой казалась пять минут назад. Данная бессмысленная перепалка, судя по всему, заставила о чем-то задуматься многих. Особенно поник Оранжевый, который до этого сидел улыбался и рассматривал всех с мальчишечьим интересом. 

      – Ладно, ребят, знаете, я наверное пойду. Ещё надо разгрузить вещи из коробок и привести в порядок выделенную каюту, – Жёлтая встала из-за стола и направилась к коридору. Многие последовали её примеру. 

      Я тоже встал и отправился к выходу. Делать здесь было больше нечего, нужные для себя выводы о некоторых членах экипажах были сделаны. 

      – Эй, постой, – меня перехватил на повороте в коридоре Оранжевый. Он снова выглядел весело и непринуждённо. 

      – Чего тебе, Оранжевый? 

      – Ой, да брось ты это, оранжевый, коричневый, зелёный, что мы, палитра что ли? Александр, – он протянул мне руку. 

      – Фридрих, – в ответ я протянул свою и пожал его ладонь. Его рука в сравнении с моей была такой миниатюрной и тонкой, словно женская, а кожа настолько бледная, что на фоне моей отливала синим. И это ещё меня называли белокожим. Он на солнце когда-нибудь выходил вообще?

       – Фридрих? Ты немец?

       – Да.

       – Да уж, кого тут только не набрали. Среди нас даже русский имеется. 

      – Я смотрю ты уже хорошо познакомился с экипажем. Так чего ты хотел?

       – Ты видишь, как мигает свет над нами? – я поднял голову и только сейчас обратил на это внимание. – Я успел обойти этот корабль после посадки перед взлётом, пока остальные сидели в своих каютах. Такое я заметил много где ещё. Знаешь, нам обещали первоклассный космолёт с удобствами бизнес-класса, но на деле, я думаю, что даже не очень разбирающемуся человеку понятно будет, что данная машина повидала очень многое. Я заглядывал в проводку, сам не лез, ибо ничего в этом не понимаю, но даже я понял, что она в крайне плохом состоянии. Я думаю, если покопаться, найдётся ещё очень много других проблем. К тому же, они же проверяют нас в экстремальных ситуациях, а какие будут экстремальные ситуации, если всё хорошо? Вот меня и беспокоит состояние корабля, где-то здесь явно подвох. Опережая твой вопрос, к тебе я обратился с этой темой, потому что ты сейчас выглядишь здесь единственным, кто здраво оценивает ситуацию. Остальные держатся, стараются выглядеть общительно и непринужденно, но очевидно, что они нервничают, а люди во время стресса не способы отдавать себе полный отчёт. Но ты абсолютно равнодушен, а может, мастерски скрываешь эмоции, я не знаю. Но кто-то так или иначе должен первым взять всё в свои руки и донести до всех, в чём заключается вся соль. Меня они вряд ли послушают, я не похож на человека, который способен оказывать сильное влияние на других. Ты же похож. Если у тебя сейчас есть какие-то свои дела, я не настаиваю, наверняка среди нас есть различные специалисты, как-то же ведь нас всех отобрали из тысяч таких же людей, просто пока выяснишь, кто что умеет, может произойти что-то непоправимое. Тем более, после того, что произошло в столовой во время нашего первого собрания, вряд ли кто-то готов выходить на контакт в ближайшее время. А времени у нас может и не быть. Здесь что-то нечисто, Фридрих. Я это вижу. Никто из остальных не видит, однако ты можешь увидеть.

       Его речь произвела на меня довольно странное впечатление. Отчасти я полностью разделял его мнение. Нам определённо где-то подложили свинью, иначе зачем людей отправлять в космос, просто чтобы узнать, как они уживутся друг с другом? Это вполне можно сделать и в земных условиях, а главное, обойдётся данное мероприятие в разы дешевле. Если нас отправляют в полёт на полностью автоматизированном корабле, то в чём суть проверки в «экстремальных» условиях? Вряд ли длительный перелёт можно назвать тем самым экстремальным случаем, который способен менять отношение людей друг к другу. Я осознал это ещё когда подписывал все документы, но вопросов не задавал. Всё равно ответа бы не получил, это и так понятно. А весомых поводов для отказа от очень крупных денег я не нашёл даже для самого себя. Меня смутило лишь то, что Александр увидел во мне как такового лидера, коим я не являюсь и никогда не являлся. Разве человек, который не способен организовать свою жизнь, может организовывать жизни других? Прятать всё за маской хладнокровия – это единственное, что у меня получается лучше всего. 

   – Если ты думаешь, что я возьму звание капитана на себя, то тут твои надежды вынуждены потерпеть крушение. Но с проводкой пойдем разберёмся, это действительно может привести к большим проблемам. Да и с электрикой у меня никогда проблем не было.

       Мы отправились в отсек, где находились все узлы проводов и щитки. По пути я отметил, что во всех коридорах постоянно мигает свет. Если проблема не в самих лампах, причём во всех сразу, то дело определённо связано с подачей или выработкой тока. Странно только, что остальных помещений эта проблема не коснулась, возможно, дело в распределительной коробке.

       Александр оказался прав, судя по общему состоянию проводов и скопившейся везде и всюду пыли, сюда никто не заглядывал уже очень длительный промежуток времени. Я отключил общее питание и надел шлем, который был оснащён множеством датчиком и упрощал в разы работу в темноте. Пришлось хорошенькое повозиться, чтобы распустить провода и понять, что откуда и куда идёт, а также привести их в приемлемый вид. 

      – Слушай, это твой настоящий цвет волос? – вдруг неожиданно гробовую тишину прервал Александр, который стоял всё это время и терпеливо ждал, когда я закончу работу. 

      – Да, а что? 

      – В наше время очень редко можно встретить настолько светлых блондинов, – пожал плечами он. – Немец, да ещё и блондин. Да ты прям истинный ариец.

       От удивления у меня глаза полезли на лоб. Давно я не слышал таких терминов. Вторая Мировая война в далёком двадцатом веке была последней, виновницей которой являлась сама Германия. Многие старательно забыли это черное пятно в истории и старались не вспоминать про него, ведь это было так давно, какой смысл его вечно помнить?

       – Ты хорошо знаешь историю?

       – Есть немного. Насколько хороши мои знания – не мне самому судить, но лично я живу убеждениями, что без знания тёмного прошлого не может быть светлого будущего. Только человек, который видит картину целиком и полностью, какой бы страшной она не являлась в некоторых фрагментах, может понять, что его ждёт впереди.

       Я почти закончил с проводкой и устранением причины перебоев электричества. Александр всё стоял рядом и любопытно то и дело пытался засунуть свой нос мне под руку, стараясь увидеть, чем я занимаюсь. Мальчишка. Хоть ему и точно уже есть восемнадцать, ибо несовершеннолетних в данное исследование не пропускали, выглядел и вёл себя он как ребёнок, хотя говорил очень разумные вещи. Это довольно необычно, но. 

      – Ну, вроде всё, – я включил подачу тока. Выглянув в коридор убедился, что проблем со светом больше нет. 

      – Прекрасная работа, кэп, – он вышел вслед за мной и стоял смотрел на лампы, улыбаясь, словно только что увидел какое-то чудо.

       – Не смей меня так называть. Куда ведёт этот коридор? – я смотрел в один его конец. Из другого мы пришли через хранилище, а вот куда он ведёт, у меня нет ни малейшего понятия. 

      – Я изучал карту. Дальше находятся двигатели, реактор и охрана.

       – Охрана?

       – Да, ну по крайней мере, так было написано. Честно, я не знаю, у меня не было времени заглянуть в каждое помещение, пойдем посмотрим.

       Александр снова оказался прав. В отсеках двигателя и реактора я ничего интересного для себя не нашёл, как минимум потому что ничего не понимаю в инженерии космических кораблей, а вот комната охраны оказалась кабинкой с мониторами, на которых отображались изображения с камер. Их было всего четыре – все в коридорах. 

      – Их так мало… – в это слабо верилось. На весь огромный чёртов космический корабль было всего четыре камеры, которые захватывали крайне небольшие, ничем не интересные участки. Здесь не могло быть сборищ людей и каких-то важных происшествий. На изображении одного из окон я увидел проходящую мимо девушку в розовом скафандре. В столовой я обратил внимание только на её огненный цвет волос и стервозное лицо, но поведением она никак не выделялась. 

     – А это кто? Ты её знаешь?

       – Не очень. Она тоже не очень разговорчивой особой оказалась. Насколько я понял, она какой-то ученый или медик, причём довольно продвинутый. Вот, смотри, судя по всему прошла в медосек.

       Розовая скрылась с камер. Как можно жить на одном корабле с незнакомыми людьми, зная, что в случае чего, у тебя даже не будет возможности выяснить, чья вина в каком-либо происшествии? И как эти учёные, которые нас сюда отправили, намерены знать, как продвигается их злосчастный эксперимент? Вдруг мы уже поубивали друг друга, они же должны как-то получать информацию об этом, а тут если одного мимо проходящего человека за час встретишь – уже хоть что-то. Я озвучил эти размышления своему напарнику. 

      – Я уверен, что эта посудина напичкана различными камерами, просто они хорошо скрыты и нам, конечно же, недоступны. Но надо будет всё равно хорошенько поискать, чисто чтобы знать, в каких ситуациях за нами могут наблюдать. Чёрт, надеюсь, они не поставили их в туалетах, – Александр сморщился от этой мысли, которая как-то взбрела ему в голову и ему же не понравилась. Я лишь усмехнулся. 

      Одно стало определённо ясно. Мы здесь все, как белые крысы в лабораториях – находимся в одной клетке, а эти шизанутые фанатики незаметно наблюдают за нами, и только им одним известно, что нас ждёт впереди. Я прекрасно знал это, ещё находясь на Земле, но вот только страшно почему-то стало именно сейчас.