Зеницу любит глазами.
Ему нравятся красивые девочки, их ясные взгляды, миловидные лица и мягкие руки.
Особенно он любит, когда глаза у девочек опаловые, а губы — розовый кварц.
Иноске же скорее похож на грубо вырезанную деревянную статую. Он весь тёмный и острый, протяни руку, дотронься — обязательно порежешься. Проведи чуть с нажимом — оставишь занозы и чёрные пятна.
Кабанья голова скорее воплощение всей жути мира, никак не красоты, и Зеницу отворачивается, чувствуя на коже мурашки.
— Мужлан неотёсанный.
Иноске даже спит в этой идиотской маске. Раскидывает руки в стороны, ноги враскорячку, храпит как паровоз. О запахе шерсти и добавить нечего.
Танджиро говорит, что Иноске уникален, силён и сообразителен. Зеницу про себя соглашается — тупой кабан.
О том, как Хашибира выглядит без маски, думать не стоит, даже если хочется.
***
— А-а-а! Нет-нет-нет, мне рано умирать! — Зеницу вопит так, будто сгорает на костре. Молнией проносится через двор Дома бабочки. — Танджиро, останови его! Да кто-нибудь!
Танджиро кое-как отскакивает с пути, успевает вжаться в стену — следом за Зеницу несётся Иноске. Неестественно белое лицо перекошено от злости и гнева, глаза блестят. Секунду Камадо обдумывает увиденное, и после — разражается громким смехом.
Впрочем, Зеницу уже и не слышит этого — слишком сосредоточен. Топот позади прибавляет сил и скорости.
— Ну всё, Моницу, молись!
Агацума хочет поправить, мол, моё имя совсем другое, но бегство в приоритете, и он прикусывает себе язык. Незачем провоцировать ещё больше.
Когда Аой — теперь он понимает, что это было со злым умыслом — предлагает загримировать спящего Хашибиру в стиле гейши, Зеницу с энтузиазмом соглашается. Воображение рисует очаровательное лицо друга, усовершенствованное макияжем. И мысль о том, что Иноске не понравится подобное, теряется где-то в помутившемся рассудке.
Инстинкты самосохранения выжимают из организма все силы, но и их оказывается недостаточно. Кабанья выдержка и упёртость явно выигрывают, и Иноске с силой впечатывает друга в стену.
Зеницу скорее видит, чем слышит, как Хашибира кричит. Лицо Иноске, и без того девчачье, сейчас выглядит произведением искусства, и он шумно сглатывает.
Зеницу прикусывает щёку изнутри, когда засматривается на губы, выкрашенные в барбарисов цвет. Румянец на белилах выглядит глубоководным кораллом, хотя он отчётливо помнит, как из всей палитры выбрал розовый кварц.
Только чудом он успел закончить макияж и не разбудить Иноске. И так же успел удрать в первые несколько секунд, потребовавшиеся Хашибире, чтобы доковылять до зеркала.
Казалось, дикий рёв слышала вся округа, и Зеницу, истерично взвизгнув, кинулся наутёк. Чем, собственно, себя и выдал.
Впрочем, недалёко убежал.
Улыбка незаметной тенью проскальзывает на лице, когда Иноске прислоняется чуть ближе и почти сбивает с ног криком.
Амброзиевые глаза, обведённые углём, блестят на солнце.
Иноске прислоняется нос к носу и скрежещет зубами.
— Ну и что ты молчишь, Моницу?! Страшно, что теперь с тобой сделаю, да?
— Очень, — почти отчаянно произносит Зеницу.
Он задерживает дыхание, замечая самодовольную улыбку. Напоминает себе, что Хашибира — друг, парень и, на минуточку, из дикого леса только вчера вышел.
А на выдохе жмурится и подаётся вперёд.
Губы Иноске неожиданно мягкие и приятные, будто с привкусом сахара к тому же. И все те девчонки, которыми Зеницу раньше восхищался, не идут с кабаном ни в какое сравнение.
Секунду ничего не происходит. Ещё две Агацума пытается себя заставить открыть глаза и отстраниться, но первым находится Хашибира.
Он кусается, и Зеницу чувствует металлический вкус во рту. Сразу отталкивает Иноске и таращится на него. Так, будто и не он всё начал.
— Ты зачем меня укусил?!
Иноске ошарашено глядит в ответ. Зачем-то облизывает смазанную помаду и сжимает кулаки.
— Зачем, я тебя спрашиваю, укусил?
— Ты первый меня ударил, — хрипит он в ответ.
Зеницу несколько раз моргает. Брови удивлённо поднимаются, лицо искажается в приступе смеха.
— Ну я тебе…
Кулак Иноске поразительно твёрдый, особенно по сравнению с губами. Агацума стонет, ударившись ещё и затылком о стену.
— Чего ржёшь?!
— Нет, всё-таки кабан он и есть кабан.
— Убью ведь, Зеницу, точно убью.
Секунду они молчат. Зато потом Агацуму не остановить, плотина прорвана.
— Так ты запомнил моё имя, запомнил, и специально издевался! А я знал ведь, кабанья ты задница, я знал!
Увлечённый новым открытием, он не замечает, как Иноске снова оказывается на расстоянии нескольких миллиметров. И в этот раз целует первым.
По-звериному, зло даже, и Зеницу задыхается. Хватается за его плечо и, удивлённый, приоткрывает рот.
Хашибира по-своему толкует и почти рвёт губы; больше кусает, чем целует.
Зеницу протестно мычит, но сам жмётся ближе и оглаживает бархат кожи.
— У вас всё хорошо?.. — шёпот Танджиро громом разрывает воздух, и Зеницу толкает Иноске от себя. — Ребята?
— Я ведь почти победил! — ревёт Хашибира, поднимаясь на ноги. — Ещё бы чуть-чуть!
Зеницу устало прикрывает глаза ладонью. За ней же прячет жар на щеках, спешно проходит мимо Танджиро, не в силах смотреть в глаза.
— Я не очень понимаю… Иноске?
Иноске кричит, что Моницу показал ему новый способ драться. Первым исподтишка ударил, застал врасплох, но теперь-то он отыграется.
Впрочем, сил объяснять у Агацумы не осталось, и он уходит в дом, прячется в постели. И носа не показывает из-под одеяла, даже когда приходит время ужина.
Он больно щиплет себя, когда в очередной раз облизывает губы. Повторяет молитвой, что нравятся ему красавицы-девочки, и Иноске — ну совсем не девочка, даже если красивее любой из них. Хоть в кабаньей маске, хоть с макияжем, хоть без.
Зеницу категорически не нравится Иноске, но когда следующим утром Хашибира стаскивает с него одеяло и усаживается сверху, мысли теряются.
— Зе-ни-цу, — непривычно по слогам тянет. — Я драться пришёл.
На первом поцелуе Агацума ещё пытается сопротивляться и скинуть с себя кабана. На втором — истерично дёргает бёдрами, и Иноске на секунду отстраняется.
— Не так как-то, — хрипит он. — Я видел однажды…
Чуть двигается, руками с силой разводит ноги Зеницу и наваливается сверху.
Агацума давится воздухом, извивается под Иноске ещё несколько раз и, в конце концов, замирает.
Расслабляется и отвечает лаской на звериные поцелуи. Руками перебирает мягкие пряди волос, обхватывает ногами торс.
— В этот раз я точно смогу тебя победить, — хрипит Хашибира в губы.
— Да забудь ты уже про свою победу, — почти стонет в ответ.
Зеницу туманно думает, что нравятся ему милые девочки. Но любит он только Иноске.
Танджиро тактично прикрывает дверь с другой стороны.