Привет, привет. Скучаешь, нет? Конечно нет. Ведь нужен тебе не я, а мой совет, да голос, вот, простужен. Прости меня. Ответов нет, а может, и не будет. Я знаю лишь — пройдёт хоть век, а сердце не полюбит меня. Уже ты влюблена: в предательство, и в холод, и в тень от тёмного плаща, в очей случайный голод, в приятный голос, в мрачный взор, в горячее дыханье. В ещё не понятый позор… К нему ты на свиданье бежишь в распахнутом пальто по льдом покрытым лужам. Хотя и знаешь: ни за что не станет чьим-то мужем, его не тронет льдистых глаз любви невинный пламень, а коль оступишься хоть раз — он первым бросит камень. «Ах, он такой»… Какой такой? Не можешь разобраться и говоришь, скрывая боль: «Старайся не смеяться». Я не смеюсь. Мне не смешно. Лишь грустно, пусто, дико… Да и тебе не хорошо с мерзавцем бледноликим. Оставь его пустой оскал с дешёвой мелкой драмой, Оставь его. Он счастлив там с очередною дамой. Оставь. Не злись и не проси, любовь, будто подачку. Оставь себе немного сил. Всё сложится удачно. Пускай не принца на коне, но встретишь своё счастье. Пускай достанешься не мне — то не продлиться дальше!.. Не я пускай, любой другой, тот, что тебя согреет, что заберёт тоску и боль, души раскроет двери. Любой другой… любой другой, кто на любовь способен!.. Ты мне бросаешь лишь «не ной» — кинжалом между рёбер. И вот опять чрез день иль два, идёшь походкой лёгкой, каблук вонзая в корку льда. Тот следом — недовольный. Осанка, гордый твёрдый шаг, взгляд циника-поэта, в кровящих и кривых губах зажата сигарета. Он и не смотрит на тебя, не хочет улыбаться, не ищет пульс, едва дыша, холодным шёлком пальцев, не слышит мягкий нежный глас — из жизни напрочь выбит. Люби его. Давай, люби. Люби, пока не видит. Увидь хоть ты, судьбе назло. Пойми, пока не поздно! Пока тебя, как и его, не скрыла льда короста! Пока своим льдом не разбил он шаг наивный лёгкий… Пока и сам не полюбил: неправильно, неловко.