Женщина сорока лет сидела в своем кабинете и разбирала бумаги на столе. Тишину нарушил вошедший дворецкий:
— Леди Хартфилия, к вам посетитель.
Женщина нервно посмотрела в сторону старого верного прислуги и продолжила заниматься своим делом.
— Скажи, что сегодня я никого не принимаю.
— Это ваш сын. Он уже ожидает в гостиной.
Хартфилия остановилась и положила стопку бумаг, находившуюся в руках, на полку шкафа.
— Тогда пусть даст мне две минуты. Поставь чай и что-нибудь из сладкого на журнальный столик, он это любит. Мне налей кофе.
Дворецкий послушно кивнул и удалился, а женщина направилась к зеркалу и стала шустро прихорашиваться. Она сняла халат и быстро надела платье дымчато-фиолетового цвета с тяжёлой длинной юбкой и корсетом, который почему-то в последнее время стал совсем свободным, даже если его сильно затянуть. У письменного стола ожидали черные туфли-лодочки.
Хартфилия почувствовала, как вся эта блестящая официальность будто натянула на нее маску излучающей обаяние женщины. Сейчас совсем необязательно сверкать глазами: ты и так вся блестишь с головы до ног.
«Он должен видеть меня красивой»
Люси вышла из кабинета и направилась к сыну. Услышав негромкий стук каблуков, худощавый юноша обернулся, провел рукой по коротко подстриженным черным волосам и еле слышно усмехнулся.
— Мы не виделись два месяца. Разве твой психотерапевт не советовал тебе встречаться со своими детьми почаще?
«Хотела бы я»
— Так и есть. Разбиралась с долгами компании, которую купил твой папа. Теперь все пойдет как по маслу. Прости меня, мать из меня не очень, — Люси ласково погладила по голове парня, отчего он застенчиво улыбнулся.
— Ты не виновата в том, что он ничего не понимает в бизнесе. У меня столько новостей!
Женщина села на кресло рядом и взяла свою чашку кофе, готовая всё выслушать.
Солнечный свет падал прямо на лицо ее сыну, заставляя карие глаза причудливо сверкать. Ей приятно было смотреть на красоту его лица: от отца парень взял только цвет волос — во всем остальном он был практически копией матери. Люси тепло улыбнулась.
«Как хорошо, что ты совсем не похож на него».
Она взяла совсем немного мёда и облизнула ложку, запив крепким американо. Женщина посмотрела прямо в глаза сыну, где на секунду каким-то образом отразился зелёный цвет. Рот широко улыбался, рассказывая о недавно родившей сестре-двойняшке. Сладкое и горькое смешались на языке.
Ее лицо окаменело. Мысли улетели настолько далеко, что все вокруг потеряло всякий звук.
***
Гром молнии ударил по перепонкам. Люси бежит со всех ног, хлюпая босиком по мокрой земле и холодным лужам.
— Нацу!
Вдалеке Драгнил, стоя к ней спиной, пошатнулся от удара в грудь огромным электрическим разрядом. Затем он упал на колени и свалился лицом вперёд.
«Нет, нет, нет…»
Люси, получив сама ранение в руку, бежала со всех сил к парню. Кровь из-под повязки текла тонкими ручейками, но девушка даже не замечала этого.
Он совсем не двигается.
В груди начало всё спирать. Из-за слез Люси не увидела выступавший корень из-под земли и споткнулась, проехавшись коленками по песку.
Как же больно жгло.
Она закричала, зажмурив глаза.
***
— Мам?!
Женщина чуть заметно вздрогнула и положила чашку на столик.
— Ты опять вроде смотришь на меня, но совсем не слушаешь. О чем задумалась?
— Твои глаза на свету отдают зелёным, — с извиняющейся улыбкой ответила Люси. — Раньше я этого не замечала.
— Думаешь, они поменяют цвет?
— Тебе не в кого иметь зелёные глаза, — немного разочарованным тоном произнесла Хартфилия. — Не задавай глупых вопросов. Продолжай.
Люси сделала глоток кофе и сфокусировалась на черном напитке. Лёгкая пенка сходилась вихрем у самого центра.
***
Первое, что она увидела тогда, открыв глаза, — это надвигающееся с востока торнадо.
В нем было что-то ужасающе поразительное. Это сковывало.
На коленках начала проступать кровь: кожа была содрана.
«Нужно вставать».
Она добралась до него.
Хартфилия аккуратно перевернула Нацу на спину. Увидев зияющую дыру в животе, она в ужасе прикрыла рот руками.
— Надо было идти… всем вместе… — прохрипел Драгнил, закашлявшись кровью.
— Не трать свои силы! Молчи! — Слезы быстро растеклись по щекам и стали собираться у подбородка.
— Люси, ты вся холодная… Ты замёрзла? — правой рукой Нацу с усилием дотянулся до лица девушки и провел по нему пальцами. Хартфилия тут же взяла теплую ладонь и прижала к себе.
— Я сейчас достану какой-нибудь ключ, и мы попадем домой!
Драгнил нахмурился и отвёл руку Люси с ключами в сторону.
— Ты истратила все свои силы. Я чувствую — всё уже бесполезно, Люси.
Блондинка сжала его ладонь.
— Да как ты смеешь говорить подобное! Нам столько ещё нужно пройти вместе!
Нацу усмехнулся.
— Да, нам и правда многое стоило… — во взгляде зелёных глаз промелькнула незнакомая девушке застенчивость. — Я дома у себя… всё… приготовил…
Драгнил сильно закашлялся. Хартфилия стала придерживать второй рукой его кровоточащую рану.
«Он и правда не выживет».
Нацу продолжил смотреть ей в глаза, любуясь ею и явно обдумывая что-то. Своей рукой он накрыл её, затыкающую дыру, всю окровавленную маленькую ладошку.
«Не может этого быть! Нет, он на это просто не способен!»
То сильное чувство, которое она прятала уже не один год, вырывалось из своей клетки.
По Драгнилу было видно: ему уже было трудно говорить. Хартфилия ощутила, что его хватка совсем ослабла и греющее ее тепло в его кончиках пальцев постепенно угасало. Нацу открыл рот и хотел было уже что-то произнести, но голос совсем ослаб. Девушка приблизилась к его лицу, чтобы расслышать хоть что-нибудь.
— Я всё знаю, Люси… Мне Грей сказал.
Хартфилия встревоженно посмотрела на него.
В зелёных глазах отражается заходящее за тучи солнце. Он широко улыбается ей.
Хартфилию накрыла обжигающая волна счастья. Она на секунду забыла о боли и том бедственном положении, в котором находятся оба. Губы Нацу силились вырвать последнюю нужную фразу, чтобы окончательно понять весь смысл.
— Я тоже тебя люб…
Только после этой странной паузы она вышла из счастливой эйфории.
***
— Ты когда-нибудь жалела о такой жизни?
Люси улыбнулась и поставила чашку.
— О чем мне жалеть, милый?
— Тебе не хотелось убежать от всей этой аристократии куда подальше и жить нормальной жизнью?
***
Она громко зовёт его по имени в истерике. Тело начинает мерцать белым светом — превращается из материального демона в тот эфир, каким когда-то было. Глаза больше ничего не выражают, руки совсем не излучают тепло. Наконец, свет медленно, живописно растворяется в воздухе.
Пока ты срывала голос в крике и сжимала мокрую землю в руках, пытаясь ухватиться за него.
В карих глазах парня все ещё держался зеленоватый проблеск, будто ожидая уже готового в голове Хартфилии ответа.
«Он хотел, чтобы ты произнесла это вслух.
Давай. Скажи, что ты уже сбегала. Скажи, что ты их не любишь ни единой клеткой своего тела и могла бы уйти. Но ты не уйдешь, потому что тебе не к кому возвращаться».
— Когда-то хотелось. Но, Маркус, я знаю, что нужна вам. Я не могу просто так сбежать от своих обязательств.
Юноша встал с кресла и обнял мать.
— Я всегда знал, что ты любишь нас. По крайней мере, меня с Алисой.
«Скажи, что потеряла всю свою любовь через минуту после ее появления. Скажи, что уже давно мертвая внутри».
Женщина в дымчато-фиолетовом платье и черных туфлях мягко обняла парня в ответ.
— По-другому и быть не может.