Вторник

Я никому, никогда и ни за что не сказал бы о том, что думаю на самом деле. Поэтому я много вру. Вру всем и даже себе. Мне кажется, что так безопаснее. Ведь никто не знает и никогда не узнает меня настоящего, никто не сможет найти слабое место, никто не сможет подобраться слишком близко.

Никто. Никогда.

Я говорю себе это каждый день.

Твержу про себя эти два слова, пока наблюдаю за тем, как он в очередной раз спокойно смотрит на какую-то девчонку, которой на голову «не нарочно» упал её же обед. По её длинным тёмным волосам медленно стекает куриный соус, а из-под макарон начинает медленно вытекать кетчуп, пачкая ей лоб и растрёпанную чёлку.

Наверное, это неприятно.

Его «друзья» заливисто смеются над тем, как она плачет. Вот она медленно поднимается, её шатает. Мне кажется, что она что-то зло говорит ему. Нет. Теперь она кричит. Из-за наушников я плохо слышу, что именно она кричит ему, но я чувствую, что зол на неё. Она кричит на него, но так не должно быть. Он ведь ничего ей не сделал. Её волосы грязные из-за его друзей, но не из-за него. Он даже ничего ей не сказал.

Она уходит, а Тэхён смотрит на меня.

Мне становится очень страшно. Я стараюсь повторять слова в голове громче, громче, пока не перестану слышать даже музыку. Я не знаю, о чём эта песня, но она звучит как моя жизнь. Тихо, скучно. Любой другой бы, наверное, выключил её. Я не хочу её выключать. Мне она нравится.

Никто. Никогда. Никто. Никогда.

Так я пытался уговорить себя никого и никогда не подпускать к себе. Один раз эта девушка, которая закричала на него, призналась мне в любви.

«Я люблю тебя, Чонгук»

«Ты мне очень нравишься, Чонгук»

«Я хочу тебя, Чонгук»

«Боже, ты такой красивый, Чонгук»

«Давай, сделай это со мной, Чонгук»

«Прости, Чонгук»

«ЧонгукЧонгукЧонгукЧонгук»

Я так устал. Я устал писать это. Я устал делать это в ванной. Я устал каждый день менять по утрам постельное бельё, потому что мама начинает слишком много спрашивать. Я устал отвечать ей на вопросы.

Со мной всё нормально. Я хорошо себя чувствую. Я хорошо учусь.

Со мной не происходит ничего хорошего. Я чувствую, что ничего не происходит. Я ненавижу учиться.

Везде ложь, но иногда мне кажется, что даже я перестаю замечать её. Возможно, Тэхён никогда не смотрел на меня. Возможно, та девочка с красивыми длинными волосами никогда не признавалась мне в любви. Возможно, я никогда ничего не писал в тонких двенадцатилистовых тетрадях.

Так устал.

Но Тэхёну нравится то, что я пишу.

Потому что вчера он сел за мой стол на обеде. Я очень испугался, поэтому попытался быстро убрать тетрадь и ручку, но он забрал и то, и другое. Он долго рассматривал листы. Я начал думать, что он издевается, поэтому попытался забрать то, что принадлежит мне, но тут он резко вырвал тетрадь из моих рук.

Она порвалась.

— Неужели ты настолько боишься, что кто-то всё это узнает, раз не расстаёшься с этой тетрадью никогда?

Тэхён смотрел на меня очень странно. Его взгляд был таким... Необычным. В этой тетради не было ничего, что я бы хотел от кого-то скрыть, но показалось, будто Тэхён прочитал ту, что всегда лежит у меня в комнате под матрасом. Даже мама не знает о ней, потому что я всегда меняю постель сам.

— Я думал, ты приносишь с собой что-нибудь поинтереснее.

Тэхён что-то знает. Или я ошибаюсь.

Надеюсь, он никогда не увидит ту тетрадь, которая лежит под матрасом.

— Но пишешь ты неплохо, красавчик.

Он подмигнул мне, а потом незаметно положил на стол передо мной маленький обрывок клетчатого тетрадного листа. Там был написан какой-то номер, а в конце нарисован улыбающийся смайлик и надпись «напиши мне».

Я испугался и решил спрятать этот лист в портфель. Там его никто не найдёт. Никто никогда не трогал мои вещи до вчерашнего дня.

Тетрадь, которую порвал Тэхён, я тоже убрал в портфель. Сегодня я вложил её в тетрадь под матрасом, который прежде пришлось снова поменять.

Сегодня я напишу ему.

Наверное, он тоже ждёт этого, потому что я всё ещё чувствую, как он смотрит на меня.

Ручку Тэхён мне не отдал.