Вторая половина сентября в Лондоне началась с проливных дождей. Небо целыми днями застилали грозовые тучи, не пропускавшие хотя бы толику солнечных лучей. На асфальте скапливалась вода, не успевавшая стечь по водостоку, и образовывала большие лужи. Из окон домов улица представлялась разнообразием цветов: мокрый серый асфальт и огромное количество пестрых зонтов.
Тем временем магическая часть Лондона неизменной. Волшебники применяли водоотталкивающие чары для своих мантий, а над головой делали невидимый «купол», который и защищал от дождей. Компактно, да и зонт тяжёлый зонт носить не нужно. А если что-то и намокало, то решить проблему можно одним взмахом палочки, после которого одежда вмиг становилась сухой.
Из-за дождей волшебники не прекратили частые походы по Косому Переулку, а работники Министерства не стали от этого в большем количестве перемещаться в здание с помощью каминов. Они считали, что осень — одно из самых лучших и романтичных времён года.
Парочки гуляли по паркам, сидели в кафе за столиками на двоих. Им ничто не мешало. А Сириус смотрел на молодых людей и удивлялся тому, как просто отпустил Римуса. Только из-за того, что он считал свою ликантропию слишком огромным недостатком, из-за чего думал, что недостоин отношений с ним, Сириусом. А ведь они могли сидеть сейчас точно так же, ворковать и ни о чем не беспокоиться.
А сам Сириус так и не сумел пересилить себя и сложить их счастливые колдографии, стоявшие по всему дому, в коробки и засунуть на чердак, чтобы никогда их не найти. Он только поддерживал их в чистоте, каждый вечер протирал рамки от пыли и невольно вспоминал те самые моменты, когда им было хорошо вдвоём. Каждая колдография обладала памятными событиями. На одно из них, к примеру, Римуса, целующего Сириуса в щеку, снимала Лили, а на заднем плане Джеймс показывал большие пальцы вверх и смеялся. Наверное, это один из самых лучших моментов за весь седьмой курс. Глаза уже не щипало из-за непролитых слез, в горле не было кома. В глубине души он, видимо, успел примириться с мыслью о том, что ему предстоит прожить в одиночку Мерлин-знает-сколько лет.
Но Блэку регулярно становилось плохо от осознания своей ненужности. Но прошлое — в прошлом. Ничего не изменить. Они приняли решение (хотя по большей части его принял сам Римус, не дав возможность воспротивиться), поэтому приходилось смириться и жить дальше. А Сириус не мог. Не мог ни смириться, ни жить спокойно.
И вот они уже не виделись четыре месяца с тех пор, как Римус досрочно сдал экзамены в середине мая.
«Я так хочу вернуться в май,
но только наступила осень».
Четыре наверняка самых трудных месяца в жизни Сириуса Блэка. Эти четыре месяца рутины не разбавляло ничего. Он только и делал, что ходил в Министерство на спецкурсы и иногда в одиночку сидел в кафе неподалеку, поглядывая на целующиеся парочки. Ему очень хотелось случайно столкнуться с Римусом, пригласить на чашечку чая в свой – их – дом. Сириус, казалось, делал все ради этого. Он даже узнал, где сейчас работает Римус (конечно, у него есть свои источники), но очень боялся приходить и стоять под дверью его отдела, ожидая, когда тот закончит рабочий день.
И правильно боялся…
***
Тридцать первое октября. Конец второго месяца осени. Уже пять месяцев с момента их последней встречи. Пятница. Семь часов вечера, как раз то время, когда у Римуса должен закончиться рабочий день.
А Блэк, как идиот, стоял перед входом в Министерство, ибо Римус постоянно выходил через него, игнорируя существование каминов. Да, он отследил и это. Последний месяц прошел очень плодотворно в этом плане. Он узнал многое из жизни Римуса. И то, что тот полностью вычеркнул его.
По достоверной информации из уст Джеймса и Лили он узнал, что в доме Люпина не осталось ни одной их колдографии. Даже выцветшие фотографии, сделанные на магловский фотоаппарат на шестом курсе, он снял. Это делало больно.
Наконец именно сегодня Сириус решил напомнить о своем существовании таким незамысловатым способом, как подстроенная встреча. Он поправил воротник пальто, перекинул конец теплого длинного шарфа через плечо, чтобы холодный осенний ветер не задувал шею, затянул собранные в пучок волосы потуже и принялся ждать. Повсюду сновали улыбающиеся волшебники. Казалось, такой унылый вид города и ужасно холодная погода никак на их жизнерадостность и настроение не влияли.
За недолгих пять минут Сириус успел прокрутить все возможные сценарии развития событий. И радовал его лишь один. Наверное, самый несбыточный. Тот, где Римус легко соглашается заскочить к нему на чашку ароматного чая прямо сейчас, не отказывается снова начать отношения, больше не стесняется своей ликантропии. Это на самом деле невозможно. Сириус сдерживался из-за всех сил, чтобы не обнадеживать себя мыслью о том, что все так и будет. Хотя очень хотелось.
Ещё за пять минут ожидания Блэк успел передумать и уйти, как неподалеку появилась фигура Римуса в распахнутом плаще и строгой мантии, выходящая из здания Министерства. Сириус обернулся и, скорчив удивленное лицо, быстрым шагом подошёл к Римусу.
— Привет, — поздоровался он и весело улыбнулся. Улыбнулся так, как будто и не было этих пяти месяцев молчания. — Не думал, что встречу тебя тут.
— Я тут работаю, — тихо пробормотал Люпин и указал на эмблему Министерства Магии на мантии. — Это я не знал, что встречу тебя тут.
Он было хотел уйти, как Блэк коснулся его пальцев, как будто ненароком, а на самом деле пытался задержать подольше. Лишь бы поговорить, обсудить их последний не самый приятный диалог. Римус сразу ушел от прикосновения.
— Не желаешь составить мне компанию за чашкой чая с шиповником? – Блэк старался показать себя непоколебимым, как будто и не заметил плохого настроения Люпина, но мольба в серых глазах считывалась на отлично.
— Прошу меня извинить, но сегодняшний вечер уже занят, — Римус пронзительно смотрел прямо на Сириуса, будто старался разгадать его намерения. Он отошел на полшага назад, показывая намерение уйти от разговора, посмотрел на часы и поджал губы. – У меня свидание.
И тут у Сириуса все рухнуло. Он смог выдавить только «удачи» слабым, дрожащим голосом и отвернуться. В горле стоял ком, а глаза жгли слезы, сдерживаемые им от нежелания разреветься на глазах у человека, которого он любит.
— Не буду мешать тебе. Заходи, если захочешь. Я всегда рад гостям, особенно таким хорошим. Адрес знаешь, — негромко произнес он, не оборачиваясь, и моментально аппарировал домой.
***
Сириус со злостью швырнул одну из колдографий в стену. Как раз ту, на которой Римус целует его в щеку. Она осталась цела, а он только грустно усмехнулся: ну конечно, как можно забыть, что сам же он и защитил их случайных повреждений, наложив защитные заклинания.
— Глупый, никому не нужный, — прошептал Блэк себе под нос и сжал кулаки до такой степени, что острые ногти впились в ладони и оставили следы, — слабый уродец.
Он почему-то чувствовал виноватым в сложившейся ситуации. Может стоило просто написать Римусу письмо и быть проигнорированным? Наверное, это уж точно лучше, чем узнать, что у Люпина свидание с кем-то другим. Ревность пожирала его изнутри Сириуса полностью.
«Хотя Люпин мог просто блефовать, верно?» — усмехнулся он про себя, но искренне пытался утешиться этими мыслями, старался ухватиться за любой шанс, что все ещё сможет добиться сердца Лунатика, не важно, какие силы придется приложить.
Перед сном Сириус принял успокоительное и зелье снов без сновидений. Это единственное правильное решение, которое только могло быть в данной ситуации. Если бы ему снились сны – то только о Римусе. Иначе и быть не может, ведь все его мысли сейчас заполнены им одним человеком.
«Зелье снов без сновидений – действительно самое лучшее зелье во всем магическом мире», — думал он, засыпая.
***
Пару дней спустя Сириус пришел в относительно нормальное состояние, если сравнивать с предыдущими. Он мог здраво рассуждать и мыслить, функционировать выше уровня поесть-поспать (а ел он очень много, еда помогает избавиться от стресса). Сириус даже сел писать небольшую записку. Конечно же, для Римуса. Он выпросил новый адрес у Джеймса, не без словесной перепалки, но зато успешно.
Дорогой Римус,
Начал он и мигом зачеркнул.
Лунатик,
Я надеюсь, ты не против, что я достал этот адрес
Это он зачеркнул тоже. Римусу не стоит писать о источниках его знаний.
Дорогой Лунатик,
Я надеюсь, ты прочтешь мое письмо, а не сожжешь до тла, как только отпустишь сову.
Ну как ты, скажи, ты действительно этому рад, да? Тогда одолжи и мне этого волшебного яда. У меня все нормально, я просто немного растерян. Я, если честно, разорван и больше ни в чем не уверен. Ты говорил: так будет лучше, и нам надо расстаться срочно; и я не знаю, кому стало лучше, но не мне – это точно.
Я надеюсь, ты там нормально и ни о чем не жалеешь, в отличие от меня; я устал от чувства неизбежности. Мне давно было пора признаться, что я очень люблю тебя до сих пор. Ты был самым лучшим принцем в моей сказке. Как думаешь, мои невзаимные чувства – это сюр?
С огромной любовью,
Сириус Блэк.
Получилось, наверное, душевно. Он просто записывал на бумагу то, что приходило в голову, этакая писательская терапия. Но сейчас его занимала дилемма: отправлять письмо человеку, для которого оно предназначено, оставить до лучших времён или сжечь, как и все другие неудавшиеся черновики?
«Единственный плюс камина в доме — возможность жечь бумагу».
Блэк думал час, два, три, пока не решился – это стоит отправить. Пускай письмо не оценят, пускай оно пролежит в дальнем ящике несколько лет, пускай оно будет сожжено, но Сириусу станет лучше и легче.
Этим письмом он даст ключ от своих мыслей Римусу. Даст ему узнать все мысли, которые накрепко заели в его голове.
***
Римус услышал отчётливый настойчивый стук клювом по оконному стеклу и подорвался с кресла, подходя к окну и открывая.
— Ну, привет, давно не виделись, — улыбается он сове и гладит по клюву. Он знал почтовых птиц всех своих друзей, а это явно – Блэка. Она не была к него уже полгода – не было надобности.
Как только он распечатал конверт и достал пергамент с текстом, то сразу узнал эти аристократически заострённые буквы. Отрывистый, наклоненный почерк отлично показывал настроение и эмоции автора письма. Он явно писал быстро, старался поспеть за разбегающимися в разные стороны мыслями, пытался выразить все, что на душе. Этот почерк Римус узнает из тысячи. Конечно же, Сириус.
После прочтения письма его душу полностью заняла щемящая нежность. То ли потому, что Сириус про него вспомнил, то ли потому, что понял – он тоже скучает. Безумно скучает.
За эти несколько месяцев Римус не успел поменяться. Он все также помнил про недавние отношения, про Сириуса, спрашивал Лили о Блэке и его состоянии. Он, конечно же, просто Лили не рассказывать все Сириусу; Просил сказать, что забыл о нем и оставил в прошлом. Но это была ложь, тотальная ложь.
Римус много плакал из-за своего решения, из-за того, что Сириус не воспротивился, из-за нынешней жизни. Он хоть и успешно закончил школу, уже был допущен к работе в Министерстве магии, но всё равно чего-то не хватало. И он только недавно понял: это что-то – кто-то – Сириус Блэк. Тот день октября был решающим во всем.
Твое приглашение на чай всё ещё в силе? Я вдруг понял, что это мне жизненно необходимо.
Лунатик.
Короткая записка – это все, на что его хватило. Рисус хотел бы написать длинное письмо с красивыми оборотами и выражением всех своих чувств, но посчитал это лишним. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать, верно?
Через полчаса пришёл ответ. Конечно же, желаемое «да». И даже без приписки имени адресанта.
Римус, не долго думая, шагнул в камин, бросил под ноги летучий порох и назвал такой любимый адрес – площадь Гриммо, 12.
***
- Привет, Сириус, - тихо, застенчиво поздоровался Римус и вышел из камина. – Я знаю, ты не ожидал, но позволь все объяснить.
Сириус молча кивнул и указал на двери гостиной. Чай уже был на столике около мягкого дивана. Это наводило на мвсль, что Римуса ждали.
- Спасибо, что согласился встретиться со мной и не отказал после моих слов. На самом деле, я солгал про свидание. – Он не посчитал нужным присесть на диван и решил рассказать все и сразу, чтобы не осталось никаких недомолвок.
Римус опустил взгляд и уставился в пол. Хотя так хотелось вновь посмотреть на Блэка. Запомнить его образ, если тот прогонит и не разрешит никогда вернуться и вернуть их отношения.
- Знаю, я сам виноват, что ушел, что не дал тебе и шанса высказать свое мнение. И я пойму, если ты просто прогонишь меня прочь из своей жизни, но ты должен знать…
А дальше Сириус не дослушал. Он вмиг сократил расстояние между ними и коснулся своими губами чужих, очень желанных. Такое ощущение, что он и забыл – каково это, когда целуешь любимого человека. Любимого Лунатика.
- Заткнись, просто заткнись, идиот, - Сириус несильно сжал плечи Люпина и прислонился своим лбом к его, - это все в прошлом.
Он решил не упоминать, насколько плохо себя чувствовал после их встречи около Министерства. Римусу не стоит об этом знать. Во всяком случае, пока.
- Я безумно по тебе скучал, Лунатик.
- Я по тебе тоже, Бродяга. Прости, что я…
- Не надо, - прервал Сириус. Ему действительно не хотелось слушать все эти извинения. – Главное, что ты все осознал и ответил мне, верно?
- Верно.
Они рады, что все так сложилось. Кто знает, насколько болезненным был бы иной исход событий в абсолютно другой вселенной? Этого не дано узнать ни нам, ни им.
Вдруг Сириус не простил Люпина за те слова, прогнал из своего дома, не отправил трогательное письмо? Тогда бы Римус, вероятно, загнулся от одиночества и отсутствия возможности рассказать о своих чувствах.
А, быть может, они нашли бы и другой способ пересечься и высказаться.
Или не расставались вообще.
Кто знает, что могло произойти в другой вселенной.