— Привет! — Громко и радостно провозгласила Тсуна, заходя в квартиру и закрывая за собой дверь. Встречать её, естественно, никто не приехал, так как мама не могла, а девочки не должны были хоть на мгновение показать, что они с Савадой Тсунаёши как-то контактируют.

Из кухни послышался спешный топот, и через секунду в прихожую влетела на первой космической соскучившаяся женщина. Тсунаёши, конечно, за долгие годы жизни с матерью уже привыкла и была хорошо подготовлена к таким встречам, но всё равно единственное, что она успела сделать — это бросить сумку на пол. Выйти из зоны поражения было невозможно.

— Могла бы и позвонить, что уже приезжаешь. — Укоризненно сообщила Нана.

Девушка решила подыграть:

— Ну ма-а-а-а-ам.

Женщина продолжила, тоже краем глаза заметив Реборна за углом.

— Тсунаёши! Ну сколько я тебе говорила, ты должна всегда мне звонить! Я же беспокоюсь!

— Ну ма-а-ам. — Тсуна изобразила на лице некоторую лёгкую виноватость.

— Ну сколько ж можно повторять-то?!

— Ну мам, ну я больше не бу-уду, пра-авда...

— Ну ладно. — Прекратила женщина спектакль. — Иди в свою комнату, отдохни, ты, наверное, устала с дороги. А я пока ужин приготовлю, а то я не успела, ты ведь мне не сказала...

— Ага!

Тсуна подхватила сумку и отправилась наверх, к себе, на ходу отметив, что Реборн почему-то поспешил из-за угла исчезнуть.

Как только она вошла в свою комнату, заперла дверь, оглядела помещение просто чтобы удостовериться, что Реборн не идиот... Вообще, по-хорошему, надо было идти на работу. Оотори-кумитё уже точно заждался, девочки соскучились (Тсуна очень на это надеялась) и нашли много чего интересного, и Тсуёши-сану надо было всё рассказать. Но она же, чтоб его, этого Реборна, не просто маленькая тупенькая деточка, она ж теперь ещё и с дороги устала, и проголодалась! Надо будет дождаться ужина... нет, придётся сегодня вообще не выходить из дома. А кроме этого... Тоже нельзя будет ничего сделать — заметных камер и жучков, конечно, нет, даже несмотря на то, что большинство тех, что обычно полагаются незаметными, девушка уже научилась различать, но... всё-таки, она никогда не являлась в этом профессионалом.

Дело было вечером, делать было нечего. Обычно эта фраза предполагает начавшийся после неё хаос, но сегодня она явно не подходила. И не организуешь же его.

Тсунаёши пошла на кухню, вежливо поздоровалась с Реборном, сидевшим за столом, сделав это так, чтобы максимально показать, что он ей не интереснее своего стула, и сделала себе чаю. Зелёного. Так как скука была смертная, то намешала она туда всего, чего только могла — гвоздики, лаванды, незабудки, календулы, хризантемы, жасмина, ей почему-то захотелось цветов, перечной мяты, конечно же, любимой корицы... на тмине она всё же остановилась, так как поняла, что иначе не чай у неё будет, а жуть какая-то. Обуславливалась её остановка ещё и тем, что на кухне всё это время сидел Реборн. Просто сидел, ничего не делал, и, видимо, не собирался. Наверное, отправил Рю что-то делать, а сам решил, что может это и не контролировать. Да, ленив.

Но дело в том, что, как раз когда Тсуна сыпала в ситечко тмин, Нана вдруг спохватилась, что для двух тупых матери и дочери они как-то странно себя ведут.

— Тсуна-тян, а чего ты такая молчаливая сегодня?

— А что не так, мам?

Мысленно девушка тоже поняла свою ошибку, но надо ей было на словах хотя бы немного удивиться.

— Ну, ты всегда мне всё рассказываешь, а тут чего-то молчишь, ни слова не сказала. Или этот твой Спаннер тебя обидел? — Женщина встала в ту самую позу, так любимую всеми, изображающими матерей-домохозяек: ноги на ширине плеч, прямые, руки в боки, с одной из них свисает мокрое полотенце, спина прямая, губы поджаты.

Тсунаёши еле сдержала смех, увидев это. Но Реборна вполне устроило.

— Нана-сан, она, наверное, меня стесняется. — Заявил он.

— Нет, что вы! — Сразу же открестилась Тсуна тоном самой зашуганной стесняшки в мире.

— Милая девушка, не советую мне лгать. — Он что, напугать хочет? Весело... — И стесняться меня — тем более. Нам ещё долго вместе жить, знаете.

— Долго? — Девушка изобразила какое-то жалкое попискивание, от которого самой стало жутковато. Раньше она так не умела.

— До совершеннолетия вашего брата, а может, и больше.

— Ой... — Нет, в обморок он не поверит. А жаль.

— Да, Тсунаёши, милая, ну чего тут стесняться? Рассказывай, здесь все свои. Это же просто поездка к другу!

***

— Тсунаёши-сан надо спасать. — Сообщила тихо в рацию довольно стандартная для этого города, хоть и вообще не заметная, девушка с биноклем на крыше.

— И как ты предлагаешь это сделать? — Спросила Сэри.

Рури замялась.

— Ну... можно к ней кого-нибудь послать... типа друга... Пусть позовёт погулять...

— Уже довольно поздно. Для нормальных подростков.

— Савада Рю раньше вполне до ночи где-то шастал. И всем было неплохо. Должен же кто-нибудь, например, обрадоваться, что подруга приехала, тоже поспрашивать её, как там было у её друга в Америке, отвести к другим друзьям... Да вообще что-нибудь хотя бы сделать. Там Реборн активно изображает допрос, даже мне уже смешно от той прекрасной чуши, которую она ему несёт.

— Ну а кого ты предлагаешь? — Грустно вопросила Сэри. — У нас не светился только Шоичи, а он уже, наверное, спит. Ещё и не предупредили его о прилёте Тсунаёши-сан, ну что это такое! Права она, мы всей компанией самая ленивая и самая паршивая контора в Японии, вытягиваемся на одной только интуиции! Да и вообще...

— Юми. — Прервала девушка этот поток размышлений об общей никчёмности мира сего и некоторого конкретного кафе в нём.

— Что — Юми?

— Юми не светилась.

— А! Ну да, она, как сестра Шоичи, может сыграть подругу! Рури, да ты крута!

— Спасибо. — Девушка даже чуть покраснела.

***

В дверь позвонили.

Тсуна замолчала, прервавшись в середине рассказа о неимоверно прекрасной, замечательной, чудесной, абсолютно волшебной и неимоверно восхитительной булочке в кафе, куда они с другом зашли после экскурсии по городу, в течение которой она съела две порции великолепного, очаровательно нежного, такого безумно будоражащего своим вкусом, возбуждающем в душе счастье и вдохновение на великие дела мороженого.

Нана пошла открывать.

От двери послышалось:

— О, Юми-тян, здравствуй! Ты сегодня так поздно! Проходи.

— Простите, Нана-сан, просто Тсуна-тян говорила, что сегодня вечером прилетает. Она уже?

— А, да, она на кухне!

Юми прошла и сразу же подбежала к Тсуне и обняла её, мимоходом как-то успев ещё поздороваться с Реборном. Не так быстро, как мама, девушка успела поставить на стол чашку с чаем.

— Тсу-уна-тя-я-ян, я так по тебе соскучилась! — Она обернулась к Нане. — А можно мы с Тсуной-тян сейчас немного погуляем? Ну пожалуйста?

Женщина кивнула.

— Можно. Тсуна, куртку только накинь, вечером холодно!

— Хорошо, мама!

О чае пришлось забыть, но жизнь и так была прекрасна. Ну, почти.