Тсунаёши пожала плечами и пошла к выходу из парка, набирая номер Гокудеры Хаято.

— Алло? — Радостно-возбуждённо сказал он.

— Привет. Ты можешь встретиться со мной… ну, примерно через час? — Спросила Тсуна.

— Конечно! Всегда могу!!

Другого Тсуна, в общем-то, и не ожидала.

— Отлично. Тогда ты мне нужен… Слушай, а прямо сейчас можешь? — Она вдруг передумала.

— Могу! Так даже ещё лучше!

Она и не сомневалась.

— Хорошо. Тогда я жду тебя у ворот Кокуё-лэнда. Знаешь, где это?

— Да, конечно.

Да ничего он, конечно же, не знал. Но не решился утруждать девушку, великую, прекрасную и, несомненно, очень занятую, объяснением ему, никчёмному, какую-то незначительную мелочь типа дороги и понадеялся на интернет и навигатор. Собирался утрудить мучительным ожиданием, ага. Ну, для этого же делать ничего не надо.

Но жестоко разоблачать его гениальный замысел Тсунаёши не стала.

— Ну хорошо. Тогда я тебя жду.

— Да, конечно, скоро приду!

Парень отключился.

Тсунаёши пожала плечами и морально приготовилась к долгому и мучительную ожиданию. Поожидала минут пятнадцать, рассматривая травку и небо и размышляя о высоком, и внезапно сообразила что она сейчас, вообще-то, Акабаяши Миёми. А Акабаяши Миёми… Короче, Тсуна начала быстро и активно перевоплощаться, ругаясь и глядя в не самую качественную фронтальную камеру телефона как в зеркало.

И как только она запихала чёрный парик в сумку, явился-таки запыхавшийся Гокудера. Как-то быстро… Скорее всего, летел на пламени и снизился незадолго до комплекса, на дороге. И дальше бежал на скорость, ага.

— Привет. — Лениво сказала девушка, не вставая с бордюра.

— Здравствуйте! Извините, что я заставил вас так долго ждать!

Как всё запущено…

— Во-первых, хватит отнимать всеобщее время бесконечными и бессмысленными извинениями. — Начала ругать его девушка. — Я, наоборот, была очень рада немного отдохнуть. — Немного не так, но всё же. — И, я тебя очень прошу… не называй меня на вы!!!

Вообще-то Тсунаёши было глубоко плевать на то, кто и как её называет. Хоть табуреткой обзови, что называется. Но градус обожания, или, хотя бы, внешнего его проявления надо было немного поуменьшить.

— Хорошо, конечно же, извините пожалуйста!

Восхитительно.

— Хм. — Тсуна посмотрела на него ну очень выразительно.

Парень понял.

— Ой, простите, я… — Нет, не понял. — Ой… Чёрт!! Да что же это такое?! — Или понял?

— Ничего, привыкнешь.

— Да, конечно!

Вот идиот…

— И ты не мог бы, пожалуйста, быть немного тише?

Маленькая проверочка, так сказать.

— Да, конечно, простите пожалуйста!

Маленькая проверочка была с треском провалена. И, главное, громкость парень тоже не уменьшил...

— Хаято. — Многозначительно сказала Тсунаёши.

— Эээ… И-и-и-звини… Понял.

— Нет, не понял.

— Эээээ… эээ — Он долго колебался, соображая, что бы ему сказать. — Ээ… Понял.

— Теперь понял. — Согласилась девушка. — Хорошо.

— Эээ.. — Снова начал он, и Тсуна поняла, что теперь её будет дико доставать это мямленье. — Вы… Ты же хотела сделать меня хранителем, да?

И вот, после долгих страданий, они наконец добрались до сути дела. Как прекрасно и удивительно.

— Правильно. — Сказала Тсунаёши и решила дальше не слушать всё, что она слышать не хотела. — Так вот. Зовут меня Савада Тсунаёши. Падать в обморок не обязательно.

Парень честно не упал, хотя по его лицу было видно, что очень хотел.

— Но… Как… У вас же нет пламени!

— Хаято.

— Ой… Эээ… Про… Ой! Эээ… У тебя нет пламени.

— Кто тебе такое сказал?

Тсунаёши чувствовала себя учительницей. Какой-нибудь начальной школы. Вызвавшей к доске ученика, долго-долго болевшего, а теперь ещё и не выучившего домашнее задание. Или никогда в жизни его не учившего?..

— Ну… по официальным данным.

— Хаято. Запомни, пожалуйста, на всю оставшуюся жизнь, и на прошедшую тоже. Официальные данные не могут быть правдивыми. У них просто опции такой нет, понимаешь? Тем более, у нас. Да вообще, неважно где. То, что тебе официально преподносят, никогда не будет во всём правдивым. Это могут быть мелкие детали, это может быть глобальная ложь, неважно. И причины этого могут быть совершенно разные, но они всегда есть.

— Понял. Значит, у вас есть пламя?

Ну хоть он это не очень громко сказал, уже хорошо.

— Хаято.

— Ой, простите!

— Хаято.

— Чёрт!

— Я не чёрт, я Тсунаёши. — Не удержалась от издёвки девушка. Ничего, ему полезно. Быстрее привыкнет.

— Ой, простите! Чёрт! Ой... Я больше не буду!

Вау, новая фраза в его лексиконе.

— Ладно, принято. Кстати, чертями лучше не ругайся. Когда ты говоришь по-японски, это выглядит очень нелепо. Тем более, что говоришь ты почти без акцента, молодец. — Тсунаёши подумала, что, кстати, не знает, откуда. Его мама научила? Или, может, он выучил японский после её смерти и из-за её смерти? — И внешне ты, кстати, больше на японца похож. Вот если тебя покрасить… или выдавать за крашеного японца, тоже похоже. В Корее вроде моден сейчас такой цвет… Здесь не очень доверяют иностранцам, и чем больше ты будешь похож хотя бы на долгое время живущего в Японии человека, тем тебе же лучше. Ругайся ёкаями, короче.

— Хорошо… А по смыслу это…

— Почти то же самое.

— Хорошо.

А это слово было, похоже, его любимым.

— Так вот. — Продолжила девушка. Но почти тут же передумала. — Я, конечно, очень рада, что ты согласился стать моим хранителем, но мы с тобой едва знакомы, и доверять тебе полностью я всё же не могу.

— Но…

— Не надо. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас собираешься долго, яростно и максимально честно уверять меня в своей преданности, искренней любви и так далее, но и ты ведь прекрасно понимаешь, что я от этого не изменю своего решения.

— Да… Я понимаю… Но что же я могу сделать?! Я могу доказать! Всё, что угодно, сделаю, честно! Хотите, на пламени поклянусь?

Тсунаёши так обрадовалась, что даже не стала ругать его за неправильное обращение. Она сама планировала подвести его к клятве так, чтобы он предложил её сам, но ожидала, что это придётся делать долго и максимально осторожно. А тут вообще ничего делать не пришлось.

— Ты уверен? — Спросила она, изображая удивление.

— Да

Ну зачем же так кричать?

— Ну хорошо, давай. — Сказала Тсуна. — Поклянись на пламени, что никогда и никому не выдашь никакой информации о Саваде Тсунаёши и о чём-либо, что с ней связано.

— Так? — Удивился парень. — Не что никогда не предам?

— У меня свои представления о верности. Предавай на здоровье. Не трепись только. И, кстати, клятвы о предательстве невозможно сформулировать достаточно точно, так что лучше их вообще не использовать. А то ты можешь, например, опоздать на пять минут, я скажу тебе, что ты свинья и меня предал, и ты умрёшь. И в таком случае, кстати, будет совершенно неважно, намеренно я, или настолько неудачно пошутила. Так что остерегайся клятв о верности и лучше вообще никогда их не приноси.

— Эээ… Хорошо…

Хаято вытянул пальцем кроваво-красную нить пламени. Он, судя по дрожащим рукам, никогда раньше на пламени не клялся, но раньше подобное видел и мог повторить. Да и, если бы клялся, не делал бы это сейчас так опрометчиво. Его животное представляло собой… кота. Небольшого, скорее даже котёнка, и полосатого. Ураганный котёнок суетливо прыгал над ладонью Хаято, пока тот произносил:

— Я, Гокудера Хаято, приношу перед пламенем моим кровавую клятву. Если я посмею хоть словом упомянуть о Саваде Тсунаёши и обо всём, что с ней связано, то…

— Без её разрешения. — Подсказала девушка.

— А, ну да. — Спохватился он. — Если я посмею хоть словом упомянуть о Саваде Тсунаёши и обо всём, что с ней связанно, без её на то разрешения, то я должен буду сгореть до пепла в пламени своём.

Котёнок напоследок выгнул спинку, царапнул когтями ладонь Гокудеры и спрыгнул в ранку. Парень вытер кровь о штаны.

— Спасибо. — Сказала Тсуна.

Глаза его переполнились просто щенячьим обожанием.

— Теперь я полностью могу тебе доверять. — Продолжила она. — Что ж, теперь перейдём к делу. Итак, меня зовут Савада Тсунаёши и я работаю криминальным информатором под псевдонимом Tea flower. Падать в обморок не обязательно.