Налила себе зелёный чай с корицей, мятой, орехами, сахарными звёздочками и имбирём, предварительно вытащив из ситечка все сахарные звёздочки и кусочки орехов — сахар в чае она, будучи страшным человеком, не терпела в любом виде, а орехи съела сама, так как плохо представляла их в чае и любила без. Эту смесь ей тоже подарили, и она почти не пила её, но сейчас взяла специально для того, чтобы не подбирать смесь самой и не думать о тупых значениях.

Вернулась к Бьякурану. Посмотрела на него и подумала, что он как будто стал ещё несчастнее, и сразу решила попытаться всё же взять ситуацию в свои руки.

— Слушай… давай ты всё-таки скажешь мне то, что ты хочешь мне сказать? — Бьякуран не ответил ничего, только посмотрел задумчиво и слегка смущённо куда-то в кружку. Девушка решила продолжить. Да и вообще, если разговор не клеится, а сказать или услышать что-то важное надо, лучше не ждать, пока что-то скажет собеседник. — Ты же зачем-то пришёл ко мне сюда.

— Понимаешь, Тсунаёши, я, возможно, зря всё это начал. Когда я хотел с вами встретиться, я поговорить, погулять, — Тсуна вдруг вспомнила, что они ещё и погулять хотели, а до сих пор тут сидят и двигаться с места не собираются, — я думал, что принимаю верное решение. Но сейчас я понимаю, что был неправ. Давай мы просто спокойно проведём время вместе, и… просто разойдёмся, хорошо?

Тсуна подумала, что Мукуро, наверное, всё же прав, поскольку если он был полон решимости, а теперь, находясь рядом с ней, да ещё после такого выступления…, а может, он вообще подумал, что у них с Мукуро что-то есть? Тьфу, она уже сама думает, как влюблённая маленькая девочка… Или он просто испугался её обыденных мыслей и бесед? Или, вернее, он, быть может, подумал, что она такой дурью обычно занимается, на работе и не только? Так это, вроде бы, и не дурь…

Нет. Непохоже было его поведение на всё это. И интуитивно девушке так не казалось, и логически — с чего бы он тогда так нервничал? Чувствовал бы скорее лёгкое отвращение, которое расковывало бы его, успокаивало бы, и он бы чувствовал себя увереннее, и уж точно бы не смущался. Правда, смущённый Бьякуран по определению являлся чем-то странным, и Тсунаёши вот скорее казалось, что в связи с его неуверенностью пора было уже начинать что-то подозревать.

Но зато она, кажется, придумала, что с этой нерастлённой невинностью делать.

— Если сейчас не скажешь, решу, что Мукуро был прав. — а именно, угрожать по мере сил, да.

— И что?

— И буду действовать, исходя из этого вывода.

— Например?

— Например, решу, что раз ты меня любишь, то готов ради меня на всё. Влюблённые обычно что-то такое объектам воздыхания несут. А значит, я могу делать с тобой всё, что захочу. А значит…

— Женская логика.

— Нет, почему, — пожала плечами девушка, — просто её отсутствие. Ну так что, хочешь узнать, что будет дальше?

— Не-а. — фыркнул он. — В женщине должна быть загадка.

— Кому должна, — лениво ответила Тсунаёши и подумала, что всё его смущение куда-то делось, как будто испарилось.

Да и про загадку от него слышать довольно странно… Да и вообще, показать, что хочет что-то сказать, а потом не сказать, а потом посмущаться, постесняться и поломаться, — слишком на него непохоже. Похоже скорее на «как заинтересовать идиота» и всё такое.

— Мне кажется, я догадалась, — начала она интригующим тоном, — и дело о белобрысом придурке раскрыто. Жаль, никто не заплатит. Хотя… заказчиком явно был ты, так что можешь и ты заплатить, хоть мы цену и не назначали.

— За что? — Изумился он уже не притворно.

— За потраченное время и не несущую никакой пользы мозговую деятельность. Кстати, за первое можно и посчитать. Сколько мы тут уже треплемся, час, полтора, два?

— А что я сделал-то? — А это притворно. Надо же, как легко, оказывается, это различать. И надо запомнить, как выглядит его реальная серьёзность.

Тсуне начало остро казаться, что она сейчас будет выглядеть как дура. Если скажет. Или как истеричная девушка, жаждущая внимания и выражений всяческой любви, если не скажет. Впрочем, какая вообще разница, как она перед кем выглядит. Что ей хочется, то ей надо сделать. Простое, проверенное временем правило.

— Можно я задам тебе такой небольшой вопросик: тебе твои… бесконечность миллиардов альтер-эго посоветовали просто меня как-нибудь заинтересовать, или же описали подробный план, как?

— Что-то среднее. — улыбнулся парень. — Не сработало?

— Уж прости. Даже немного оскорбило, если честно.

— Ну прости. — развёл он руками. — Я думал, это будет… весело даже, но ты слишком быстро догадалась.

— Нет, не в этом дело. Я, конечно, информатор, всё такое, люблю эту работу… иногда… Но цель твоих вот этих заявлений кажется мне даже немного унизительной. Это выглядит как «я её заинтересую, придумаю загадку, чтобы она разгадывала, потом рассмешу, и она за это сразу меня полюбит и кинется мне в объятия». Представь, что это про тебя так думают и по отношению к тебе так действуют.

Бьякуран нахмурился. Потом, как показалось Тсунаёши, чуть-чуть покраснел.

— Ну… прости. Я не подумал. — Потом улыбнулся, как будто ничего не было, и решил, видимо, что эту неприятную часть разговора можно завершить. — Ну так как ты относишься к тому, что я тебя люблю?

— Я к этому никоим образом не отношусь. Ты извини, если я грубовато, но я не могу сказать, что испытываю похожие чувства. Я отношусь к тебе очень хорошо, но я не люблю тебя.

Почему-то не трудно было это говорить. Слышала раньше много раз, что признание в любви должно быть действием безумно волнительным для обоих участников, а отказ после этого — вообще почти невозможным, а если и всё же возможным в каких-то случаях, то обязанным заставить её чуть ли не в обморок упасть. Но Тсунаёши вдруг подумала, что не очень понимает, с чего бы это она должна ощущать такое, ведь она никому не обязана любить Бьякурана и поэтому не может считать себя хоть сколько-то польщённой во время признания и хоть немного виноватой во время отказа. Сама даже удивилась и немного испугалась того, что впервые так подумала. Или, может, это просто потому, что ей просто никогда раньше никто в любви не признавался?

— Хорошо, я понял. — ответил нахмурившийся Бьякуран. — Скажи, сильно ли повлияла на твоё решение моя неудачная попытка тебя заинтересовать и впечатлить?

Спросил так, как будто пытался через вопрос с дополнением в виде синонимов как-то перед ней ещё и оправдаться, хотя и сама уже всё поняла. Девушке даже жалко его стало — как-то она грубо, наверное, с ним обошлась. Хотя обидно было очень.

— Нет. — ответила она. — Я бы так сказала в любом случае.

Допила чай. А Бьякуран, видимо, не нашёл, что ответить.

— А тогда можно мне сегодня прийти на твою встречу с Занзасом?

— Можно, конечно, почему нет? — удивилась Тсуна. — Я тебя даже рада буду там видеть. Только не вмешивайся, пожалуйста.

— Да, конечно. — улыбнулся он.

Девушка взболтала на дне кружки остаточки чая и исхитрилась допить и их. Посмотрела на время и стандартно для всех ныне живущих удивилась, как оно так быстро летит — уже было пять часов вечера. Задумалась о том, ела ли она вообще, и не вспомнила ничего похожего и непохожего, и сделала на основании этого вывод, что надо пойти домой и поесть.

— Тогда встретимся вечером, да?

— Ага. — Сказал Бьякуран.

***

В Кокуё-Лэнд девушка явилась на полчаса раньше, чем следовало бы, и долго зачем-то бродила по заброшенному парку и размышляла. Ведь за каких-то две или три недели её жизнь кардинально изменилась — она получила реальный шанс иметь власть в Вонголе, нашла себе хранителей, завела связи с бывшими Аркобалено, фактически уничтожила ненавидимого отца, получила, в конце концов, признание в любви. И всё как-то очень быстро. Неоправданно, она бы даже сказала, быстро. Как будто это сон был всё. Или есть?

Здесь вот она нашла Мукуро. Можно сказать, что совершенно случайно. Да и ведь если бы она хоть когда-нибудь до этого задумывалась о том, что ей нужен иллюзионист, этого бы не было. Если бы она не бросилась безрассудно нанимать на работу кошмарного преступника, которого боятся все создания, в этой тьме живущие. А что ею двигало тогда, интересно. Может быть, действительно существует какая-то странная отрасль судьбы, которая заключается в предопределении встреч Небес и хранителей?

Здесь вот она разговаривала с Хаято, делала какое-то подобие первых шагов в общении с ним и отучивании его от идиотского преклонения. Они здесь не познакомились, но, пожалуй, стали чуть лучше друг друга понимать.

А теперь она здесь будет получать Вонголу.

Странное место, как будто судьбоносное какое-то. А раньше её с ним ничего не связывало, разве что в детстве её брат здесь обижал, да и всё. Очень странное место.

Когда девушка вернулась на площадку около заброшенного кинотеатра, её там уже ожидали Кёя, Бьякуран, Хана, Хаято и Шоичи. Такеши, Мукуро и Варии ещё не было. Хотя… нет, где-то у входа раздался визг тормозов.