Sunflowers

— Неужели делиться тортом обязательно?

— Да, Хитоши, это важная часть каждого дня рождения.

На дворе первое июля, душный день и пыль на дорогах. В доме же прохладно, пахнет выпечкой и кондитерским кремом. На радио играет веселая мелодия. Шинсо четыре года.

— Может, спрячем его и съедим в одиночку? — задумчиво тянет он, смотря как мама заканчивает с посыпкой. Женщина звонко смеется и поворачивается в сторону сына.

— Поверь солнце, делиться своей радостью очень даже весело, — а потом треплет его по волосам. Шинсо недоуменно моргает.

— С чего вдруг?

Мама наклоняется немного вниз, смотрит на него нежно-нежно, как она одна и умеет и щелкает его по лбу; Шинсо недовольно ахает и тянется маленькими пальцами к месту ушиба, чем вызывает очередной смешок со стороны взрослой.

— Когда тебе есть с кем разделить радость момента, ты сам становишься чуточку счастливее.

Хитоши склоняет голову набок.

— Я не понимаю, мам.

— Скоро поймёшь, солнце.

И хотя перспектива съесть фирменный мамин шедевр целиком и полностью была довольна привлекательна, у Хитоши большое сердце. Он добр, по-детски наивен и совсем не жаден. Улыбается в ответ, обнажая ряд молочных зубов и счастливо жмурится, обнимая маму за колени.

— Хорошо.

В доме Шинсо всегда уютно. Гостям должно понравиться.

Хитоши с нетерпением ждет ребят с детского сада. Он пригласил так много человек, что пальцев на двух руках не хватило всех перечислить. Мама все переживала, откуда она столько стульев достанет?

Шинсо то и дело бегает от одного окна к другому, прилипает носом к стеклу и удивлённо хлопает глазами, когда никого не видит. Хотя давно уже пора.

Проходит час – мама, неловко переминаясь с ноги на ногу, убирает торт в холодильник, чтоб не испортился. Проходит два – мама напряженно сводит брови к переносице, пока ходит по комнате и разговаривает с кем-то по телефону. Проходит три – Хитоши понимает, что-то идет не так.

В лучах закатного солнца танцуют пылинки, тени от деревьев удлиняются, мрачными лапами оседают на остывающей земле. В доме Шинсо непривычно тихо.

Стол, накрытый в гостиной так и остался нетронутым, а праздничный колпак на голове Хитоши съехал на бок. Осталось так много всего — мама постаралась на славу, будет жаль, если вот так все и пропадёт. Придется съесть самим. Но Шинсо, кажется, не очень-то и голоден.

— Зато не надо делиться тортом, — говорит он тихо, стаскивая картонку с головы.

Женщина подошла незаметно. Шинсо и не отреагировал, все смотрел на колпак в своих детских ручках, да пытался не расплакаться.

— Милый.

Мама аккуратно обняла маленькое тельце и прижала его к себе. Хитоши шмыгнул носом.

— Мам, — едва слышно произнес он спустя некоторое время, — почему они не пришли?

Хотя в глубине души Хитоши уже знал ответ и даже понимал тех, кого не увидел сегодня за праздничным столом. Он не понимал только, от чего так обидно? Хотелось спрятаться под одеялом и немного поплакать от несправедливо тянущей боли меж ребер. Почему ему не все равно?

— Здесь нет твоей вины, сынок, - говорит мама. Ее голос слегка дрожит, а в уголках глаз тоже собираются слезы. Она гладит его по спине и Хитоши находит в теплых объятиях столь необходимое сейчас успокоение.  

— Мы с папой очень любим тебя, - шепчет тихо, пытаясь вложить в слова всю нежность и любовь. Шинсо не сдерживает больше слез, прижимается сильнее.

***

— Прости, Шинсо, родители сказали держаться от тебя подальше.

— Ты можешь заставить нас делать то, что тебе хочется, а это не честно!

— Мне страшно играть с тобой.

***

Хитоши восемь. Играть ему не с кем, да и не особо теперь хочется. Жизнь идет своим чередом, а дети до сих пор злые. Они постоянно рвут цветы на клумбе и дёргают кошек за пушистые хвосты. Отвратительные, шумные, жестокие создания.

На детской площадке недалеко от дома слишком много людей, думает Шинсо, стоя в стороне, пока мама разговаривает с очередной знакомой. В тени старого дуба прохладно и относительно тихо. Только кусты неподалёку шуршат.

Шинсо поворачивается в их сторону и заинтересованно склоняет голову на бок. Он колеблется секунду, но бесстрашно садится на корточки, заглядывая в тень широких листьев, откуда на него во всю таращаться два ярко-желтых глаза. Из тени неспешно вышел черный кот и для начала обнюхал протянутые пальцы; Шинсо робко улыбнулся. Кот, не найдя мальчишку страшным, показался окончательно и лениво подошёл поближе. Радостный Хитоши зачаровано погладил его по макушке, широким движением прошелся по гибкой спине, ощущая кончиками пальцев мягкость шерсти.

— Вау, это твой? Можно погладить? — раздается над самым ухом. Шинсо вздрагивает от неожиданности и, теряя равновесие, заваливается на бок, но чужие ручонки вовремя хватают его за локоть и тем самым предотвращают падение. Кот с шипением убегает обратно в безопасную тень, Хитоши успевает лишь проводить его тоскливым взглядом; а затем взгляд недовольный перевести на наглого мальчишку с непонятным пятном в волосах и огромным пластырем на щеке. Он резко вырывает руку из захвата, а виновник тут же спешит извиняться:

— Прости-прости-прости, я не хотел пугать тебя, я просто хотел погладить кота. Знаешь, животные меня не любят, а тут кот такой хороший был, вот я и подошёл, а он раз, и в кусты. Прости-прости-прости.

Остановить словесный поток незнакомца оказалось задачей невыполнимой. Еще и жестикуляция у него оказалась удивительно активной. Наверное все так и продолжалось бы, если бы не нерешительный писк сзади новоиспеченного виновника.

Кто-то сзади неуверенно тянет мальчишку за рукав футболки, тот оборачивается и на ухо ему что-то торопливо шепчут.

— Серьезно? Да ладно?! — мальчишка с пластырем возвращает восхищенный взгляд на Шинсо. Только что подбежавший испуганно оглядывает этих двоих и торопливо уходит, бросив что-то на прощание.

— Это же ты, да? Тот самый, который умеет управлять разумом? Да? Ты?

После каждого вопроса мальчишка все ближе и ближе приближался к опешившему Шинсо, который в свою очередь все больше отклонялся назад. По законам вселенной незнакомец должен был бежать сверкая пятками лишь заслышав имя Шинсо, но что-то во вселенной видимо пошло не так.

— Это так круто. Слу-ушай, а примени причуду на мне!

И вот незнакомец стоит впритык, спина Шинсо максимально отклонена назад, а сам он шокирован настолько, что с ответом находится нескоро, моргает только удивленно, да рот словно рыба, оказавшаяся на суше, открывает и снова закрывает.

— Что? Нет. Иди отсюда, — в попытке принять прежнее положение, Хитоши лишь окончательно теряет равновесие и давно бы уже почувствовал твердость разгоряченного асфальта, да только чужие руки снова не дают ему упасть. Золотые глаза напротив сияют искренним восторгом.

— Но почему? У тебя такая классная причуда, я тоже такую хочу!

Неугомонный мальчишка вновь приближается и говорит чуть обиженно.

— Обойдешься, — в противовес ему тон Шинсо холоден и строг. Он отодвигает чужое лицо от своего и хочет уже уйти, но ручонки упорно не хотят его отпускать.

— Эй, а давай дружить! — звучит внезапно. Шинсо от внезапности застывает на месте, а потом бросает смотря недоверчиво:

— Я сюда не друзей заводить пришел.

— На детскую площадку?

— У меня не было выбора.

— Ага, как скажешь.

Шинсо и вправду не собирался заводить друзей. Дети злые, знал он. Дети боятся его. Но он — он другой. С золотом во взгляде и росчерком чёрной молнии - к еще большему удивлению Хитоши, это оказалась молния - в пшеничных волосах. Он яркий, но не слепящий. Может немного доставучий.

— Я Каминари, - говорит, улыбаясь ярко-ярко, - Каминари Денки.

— Шинсо Хитоши, - отвечает на автомате.

***

Как-то так уж получилось, что Каминари действительно его не боялся. Он вообще мало чего боялся, и была ли тому причиной мощная электрическая причуда, скрывающаяся под кожей или отрицательное значение айкью, Шинсо еще не определил.

Но в целом Каминари был славным малым. Хотя и лез постоянно куда не просят, постоянно огребал за это, умудряясь и Шинсо с собой в приключения втянуть. Однако стоило признать, что то было довольно весело.

Когда мальчишкам только-только стукнуло по десять, Каминари прикатывает во двор к Шинсо старый велосипед со спущенным колесом и облупившейся краской.

— Смотри что в гараже нашёл! — радостно орёт он, свободной от руля рукой махая подошедшему Хитоши. Тот в свою очередь скептично поднимает бровь.

— Ты умеешь кататься?

— Нет, но я видел, как катались люди в парке.

Шинсо даже возразить нечем. Чутье подсказывает, что ничего хорошего из этого не выйдет, но любопытство заглушает любые сомнения.

— Выглядело не сложно, — кряхтит Денки пока пытается перекинуть ногу через высокую раму, — Смотри внимательно! И раз, и два...

И падение. Не успевает он и метра проехать, как велосипед наклоняется вбок, а Каминари бьётся коленом и локтем. Шинсо даже не удивляется.

По итогу мальчишкам влепили новые пластыри и воспитательные подзатыльники вкупе с длиннющей лекцией на тему безопасности и необдуманного использования инвентаря из гаража.

***

В двенадцать Каминари впервые зовет его на ночёвку и что-то в этом предложении пробуждает внутри Шинсо неизвестные и очень странные чувства, которые тот списал на, ну, первую ночёвку. Конечно, Хитоши часто бывал у Денки в гостях – его сестры, к большому удивлению, всегда были в восторге от него – но на ночь никогда не оставался.

А теперь он мнется перед тяжелой дверью и долго не решается стучаться. Хитоши никогда раньше не ночевал вне дома, поэтому неудивительно, что его сердце подскакивает к горлу и руки потеют как никогда.  Еще не поздно повернуть назад, спрятаться под одеялом и написать смску с извинениями, попутно коря себя за трусость. Но, что за черт? Шинсо не слабак и уж точно не трус какой-то, так что, помедлив еще минуту, он уверенно поднимает руку.

Неожиданно открывшаяся дверь чуть не бьет его по носу.

— А вот и ты! — раздаётся следом. Каминари даже и не думает извиняться, — Я уж думал, что не дождусь своего единственного гостя.

— Ты чуть не убил своего единственного гостя, - недовольно бурчит Шинсо, а Каминари невинно улыбается, пропуская его в дом.

— Я тоже рад тебя видеть.

Комнату Каминари делит со своей младшей сестрой (но не надолго, когда-нибудь я перееду и у меня будет самая классная комната в этом доме!), которая тоже ушла на ночёвку к подруге. Собственно, поэтому Шинсо сейчас здесь.

Что самое интересное, так это обои со звёздами, светящимися в темноте.

После наступления темноты мальчишки еще долго не спят. Закутавшись в плед, они сидят на полу и тычут пальцами в стену, уверенно соединяя некоторые звезды меж собой и придумывая им названия.

К тому моменту, когда их наконец  гонят спать, на листочке в клеточку составлено новое звёздное небо.

***

В четырнадцать Каминари выпрашивает у родителей подвал и устраивает в нем свою берлогу, где большую часть времени они проводят за чтением комиксов и игрой в приставку.

Теперь ночевать у Каминари было проще, не приходилось ждать, пока его сестра уйдёт куда-нибудь – можно было самому залезть к нему через маленькое окно спрятанное в траве.

В один из вечеров, когда Хитоши пролез в комнату-которая-совсем-не-подвал, первое, что встретило его по приземлении была новенькая гитара в руках Каминари.

— Ты играешь? — спросил он тогда, приподнимая бровь в недоумении.

— Учусь, — гордо воскликнул Денки, демонстративно дернув нижнюю струну, — Девочкам это нравится.

А вот Хитоши почему-то нет.

***

После провала на вступительных экзаменах в свои пятнадцать, Шинсо расстроен. И первый(и единственный), кому он сообщает об этом влетает к нему в комнату спустя пятнадцать минут после получения сообщения. Шинсо даже не поднимается с кровати на которой лежал последние шесть часов. Сил не осталось ни на что.

— Ну нет, чувак, — Каминари садится на пол перед изголовьем и склоняет голову на бок, смотря Хитоши прямо в глаза, — Экзамен был рассчитан на использование боевых причуд, но, чувак, это несправедливо!

От искреннего возмущения в голосе Денки, Хитоши скептично поднимает бровь, сам то он точно пройдет, чего на несправедливость сетовать? Каминари же сводит брови на переносице, да поджимает губы, а потом говорит так уверенно и четко:

— Ты больший герой чем я или большинство из них.

— Злодей, ты хотел сказать? У меня жуткая причуда, Денки, — Шинсо теперь тоже хмурится и, отводя взгляд в потолок, горько усмехается, — Как я вообще могу стать героем?

Каминари как всегда упрям: он хмурится еще сильнее  и подаётся вперед, облокачиваясь на кровать Шинсо аккурат возле его макушки.

— Чувак, — начинает он непривычно серьёзно, — Ты действительно заслуживаешь стать героем, ведь работаешь для этого больше любого человека которого я знаю.

У Хитоши сдают нервы. Он достаточно долго пытался доказать всему миру и себе в частности, что способен на геройство, что его причуда может послужить на благо этому обществу. Но он устал. Так устал сталкиваться с непониманием и страхом в свою сторону. Шинсо приподнимается на локте и чуть не стукается головой с Каминари.

— Только этого все равно недостаточно.

Во взгляде — абсолютное отчаяние, в голосе — тоскливое смирение. Денки тяжело смотреть на него такого, но что делать он не знает. Каминари никогда не считал себя одним из тех людей, которые могут найти подходящие слова в подходящий момент, поэтому единственное, что он делает, так это обнимает Шинсо.

— Я все равно верю в тебя, — шепчет он ему на ухо, пока Шинсо не знает куда себя девать. Его лицо заливается краской, а сердце бьётся быстрее обычного, когда он набирается смелости обнять Каминари в ответ.

— Спасибо.

***

Выход находится в виде общеобразовательного класса в том же самом Юэй. Отец Денки, как оказалось, сам учился там и потому недолго думая предложил Хитоши начать с малого.

Шинсо вообще повезло с Каминари. Удивительно, что он понял это только сейчас, хотя еще с самой первой встречи знал: Каминари яркий, но не слепящий.

Может именно из-за этого осознания он и стоит сейчас перед дверью в его дом и вновь не решается стучаться?

На улице так не вовремя пошел дождь, футболка противно прилипла к телу, а в кроссовках хлюпало еще с первых секунд на улице. Шинсо уже и не понимает, к чему вообще сорвался и что он собирается сейчас делать. Ему немного страшно и для начала надо бы отдышаться. Дверь открывается неожиданно.

— Хитоши!

Каминари стоит на пороге в растянутой футболке, домашних штанах и тапочках и смотрит на него так обеспокоено, что становится отчего-то стыдно.

— Не стой столбом, проходи давай.

Шинсо упорно не понимает, как так получилось, что теперь он вновь оказывается в комнате-не-подвале Каминари, сидящий на его кровати и завернутый в его халат.

— Я конечно понимаю что ты очень сильно по мне скучал, но хоть бы зонт взял, — хмыкнул Каминари, подходя вплотную. Махровое полотенце мягко приземляется Шинсо на голову, а следом там оказываются руки Денки. Сердце вновь бешено стучит, пока ему бережно сушат его волосы.

— Ну так? — спрашивает Денки, мягко надавливая пальцами на голову, — Как ты умудрился оказаться возле моего дома в такой ливень?

— Я, — Шинсо теряется, он так хотел ему признаться, вывалить все на друга и пусть тот разбирается с этим как хочет, но слова предательски застряли в глотке.

— Ты?

Каминари садиться перед ним на колени, заглядывает в его лицо снизу вверх. Взгляд у него как всегда весёлый, с искорками на дне радужки; Шинсо чувствует, как краснеют его щеки. Полотенце, оставленное в покое минутой назад, с тихим шелестом соскальзывает с его головы и так и остаётся лежать на полу.

Денки вновь тянется к волосам Хитоши, мягко скользит вдоль прядей, зачесывая их вверх. Он закусывает губу и старается не встречаться с ним взглядом. Неужели тоже переживает?

— Так привычнее.

Взгляд скользит по его лицу, такому умиротворенному сейчас. Обводит взглядом длинную шею, заостренный подбородок. Хитоши ловит себя за долгим рассматриванием приоткрытых губ, скользит взглядом выше и натыкается на расплавленное золото. Каминари тоже смотрит на него.

Во рту резко делается сухо. Лиловые встречаются с жёлтыми и кажется весь мир останавливается на долгие секунды..

Хитоши даже не позволяет себе долго думать. Он осторожно наклоняется ниже и с удивлением замечает, что Денки подаётся навстречу. Шинсо не успевает понять, он просто прикрывает глаза и наклоняет набок голову чтобы... чтобы что?

В дверь стучат тихо; Шинсо с Каминари отшатываются друг от друга почти одновременно. Хитоши про себя думает, что ситуация слишком клиширована для того, чтобы быть правдой.

— Я это... пойду посмотрю что там.

— Ага

— Тебе нужно с чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо, я справлюсь.

Каминари поджимает губы и, помявшись с секунду, уходит к лестнице из подвала; Шинсо лишь надеется, что румянец на собственных щеках не сдал его с потрохами раньше времени. Он шумно вздохнул и откинулся на кровать, спрятав лицо в сгибе локтя. Где же вся та уверенность с которой Хитоши бежал сюда, подгоняемый в спину ветром? Зачем и для чего? Неуверенность вновь захватывает его в свои мерзкие лапы и настойчиво шепчет уходить поскорее.

А потом Шинсо садиться на кровати и вспоминает, что в правом углу комнаты спрятался старый велосипед с облупившейся краской, в левом — гитара, которая так и не пригодилась. На полке среди комиксов притаилась тетрадь с их созвездиями и детскими мечтами. От осознания того, что Каминари все сохранил внутри разливается приятное тепло.

Шинсо улыбается краешком губ и понимает, что действительно любит его такого: внимательного, доброго и яркого. Они буквально выросли вместе и всегда были рядом друг с другом, поддерживая когда грустно и смеясь когда весело.

Дверь открывается с тихим скрипом, следом слышаться робкие шаги Каминари; Хитоши поднимается и уже готовится произнести заветные слова, как Денки показывается с тортом в руках и широкой улыбкой на лице. Шинсо застывает посреди комнаты.

— Остатки былой роскоши? — почему-то говорит он и тут же мысленно бьется головой о стену. Денки с улыбкой протягивает ему торт.

— Небольшой подарок для именинника.

— Твой день рождения уже прошел.

— А это и не мне.

Хитоши автоматически принимает угощение в руки, неверящим взглядом окидывая глазурь и горящие свечи. Ровно шестнадцать.

— Я ведь не праздную, — добавляет он через некоторое время, когда поднимает обратно взгляд и понимает, что Каминари немного покраснел.

— Знаю, прости, я просто, — Денки неловко чешет шею, отводя взгляд себе под ноги, и добавляя чуть тише — Не знаю. Я хотел, чтобы мое признание было особенным.

— Признание?

Каминари краснеет еще больше и тараторит быстрее обычного, смотря куда угодно, но не на него.

— Сначала я хотел спеть серенаду тебе под окном ровно в полночь, но начался дождь и я начал переживать, а потом ты под дверью, и вообще... Загадывай желание.

Шинсо удивлённо моргает. Каминари в свете электрических ламп еще никогда не был так красив; он все ещё отводит взгляд, кусая нижнюю губу, а Шинсо кажется, что его сердце не выдержит. Он наскоро задувает свечи, совсем забыв про желание и выпаливает на одном дыхании:

— Ты мне нравишься, Денки.

Каминари резко возвращает взгляд на покрасневшего Шинсо и закрывает половину лица ладонями.

— О господи боже, ты серьезно? Правда?

Торт в руках немного мешает, поэтому Шинсо ставит его на прикроватную тумбочку.

— Да.

Каминари странно пищит и, не медля больше ни секунды, прыгает на него, заключая в самые крепкие объятия; Шинсо же спотыкается о собственные ноги и валится на кровать позади них. Денки теперь распластался прямо на нем и кажется даже не собирается вставать. Обвив его тело, точно коала ветку эвкалиптового дерева, он громко смеется  ему в плечо; Хитоши тоже смеется и робко обнимает Каминари в ответ.

— Ты и представить себе не можешь, как долго я ждал этих слов,  — говорит Денки через некоторое время.

— Прости.

Слегка приподнявшись, он прислоняется ко лбу Шинсо своим и тихо смеется, прикрыв на секунду глаза.

— Вместо извинений лучше б просто поцеловал меня.

Шинсо ласково ему улыбается и, зарывшись пальцами в светлые волосы на затылке, притягивает к себе для нежного поцелуя. За окном все еще свистит ветер и льет как из ведра, но на душе у Шинсо тепло.

— С днем рождения, Хитоши.