Пташка.

Твой стражник нашёл нас в одном крестьянском доме в трёх днях пути от Винтерфелла. Мы остановились здесь, поскольку Бриггс дружит с этой семьёй, и мы надеялись получить нормальный человеческий ночлег после стольких ночей в лесу. Оказалось, что сын хозяина серьёзно болен. Он плачет и кричит целыми днями, и мне думается, что он плохо питается. Семья умоляла септона Бриггса помочь ему хоть чем-нибудь, кроме молитв Семерым и холодных компрессов на лоб мальчика. Но, к сожалению, это всё, что умеет делать наш друг для спасения жизни. Боюсь, парень не доживёт до конца недели, если ты не пришлёшь мейстера из Винтерфелла. И даже если пришлёшь, нет никакой уверенности, что он протянет так долго. Однако, раз уж Бодрин сумел добраться до нас так быстро, возможно, у мальчика есть небольшой шанс, что помощь подоспеет вовремя.

Твой человек выглядел расстроенным из-за необходимости нарушить твой приказ и оставить нас. Признаюсь, я тоже. Я устал от бесконечной езды по этим обледенелым дорогам. Но уже завтра мы уедем отсюда и продолжим наш путь — нам здесь уже нечего делать, и я всем сердцем хотел бы отправиться с Бодрином в Винтерфелл, но, проклятье, я не могу оставить Бриггса после всего, что нам довелось пережить вместе, когда мы уже так близко к цели!

Седьмое пекло! Скажи, каких богов мне следует обвинить в том, что мы до сих пор так далеко друг от друга? Всё, о чём я прошу — это быть рядом с тобой, гулять по окрестностям Винтерфелла, сидеть, прижавшись друг к другу у камина, слушать твои рассказы о Риконе… Как бы мне хотелось, чтобы это случилось сразу, как ты прочтёшь эти строки…

Перед тем, как уехать, Бодрин передал мне меч от тебя. Твой кузнец поистине потрудился на славу: это одна из лучших работ, что мне доводилось видеть, и уж точно, лучшая сталь, которую я держал в руках. Передай ему, что я обещаю найти этому мечу самое лучшее применение на своей службе тебе в Винтерфелле. Камень, что ты выбрала для украшения рукояти… одна только мысль о том, что ты побеспокоилась выбрать цвета моего дома… Пекло, девочка, я бы солгал, если бы сказал, что прикосновение к нему не вызывает волнения в моей душе. Это всё равно, что прикасаться к части тебя, поэтому я не собираюсь выпускать его из рук. Уж точно не в те дни, что мне осталось провести на пути к тебе.

С того дня, как я отправил тебе последнее письмо, ничего особо хорошего не происходило. Как только септон почувствовал себя лучше, мы оставили тот постоялый двор и возобновили нашу поездку на Север. Не представляю, как старик смог путешествовать этой дорогой столько раз! Не прошло и двух дней, как на нас снова обрушились неприятности. Я отлучился на несколько минут, чтобы облегчиться, оставив Бриггса одного у костра на поляне, и тут же услышал его крик о помощи. Только вообрази себе септона, окружённого целой стаей волков, которые — я уверен — планировали славно закусить нашим другом. Вряд ли его старое жилистое мясо могло кому-то понравиться, но это их не остановило. Старик удерживал их на расстоянии от себя при помощи головни, которую он выхватил из костра, когда я подоспел со своим мечом. Седьмое пекло! Эти ваши северные волки не собирались сдаваться так просто! Бой был жестоким: мне удалось убить одного волка и ранить другого. Самый большой из них, который, как я полагаю, был вожаком, долго скалил на меня свои зубы, но вдруг он развернулся и ушёл, уводя за собой всю стаю. Мне довелось участвовать не в одной битве, и я смотрел в глаза многим людям перед их смертью, но скажу тебе, ничего не сравнится со взглядом этого клятого волка. Я даже сейчас вздрагиваю, описывая тебе это. Во всяком случае, мне было приятно обнаружить, что я всё ещё в неплохой форме; я уж беспокоился, что время, проведённое на Тихом Острове, полностью уничтожило мои боевые навыки, но, к счастью, этого не случилось. Я ещё не настолько стар и чувствую себя лучше, чем когда бы то ни было, пташка, посему я полностью готов к любой службе, которую ты захочешь мне поручить в Винтерфелле.

Санса, ты уверена насчёт того, что помнишь обо мне, девочка? Поверь мне, если бы я когда-нибудь поцеловал тебя, я вспоминал бы это каждое мгновение своей жизни. Я прекрасно помню ту ночь. Никогда в жизни я ещё не падал духом настолько, как тогда. И те несколько мехов вина, что я выпил вечером, только лишь ухудшили моё состояние. Разумеется, поцеловать тебя было одним из желаний, что сжигали меня изнутри в темноте твоей комнаты, и, положа руку на сердце, не самым откровенным. В ту ночь я натворил много неправильных вещей, но сорвать поцелуй с твоих прекрасных губ не стало одной из них. Теперь, когда я возвращаюсь своими мыслями к той ночи, я думаю, что мне следовало сделать это. Тебе бы это понравилось, пташка? Потому что когда я читаю твоё письмо, я позволяю себе думать, что да. Я должен был поцеловать тебя! Я целовал бы тебя со всей нежностью и страстью, которые горят в моей душе. Тогда у тебя было бы настоящее воспоминание обо мне, и ты бы знала, что такое поцелуй мужчины, а не какого-нибудь зелёного юнца. Я ласкал бы каждый дюйм      Пёс, целующий благородную леди, какая вздорная мысль! Разумеется, я всем сердцем желал бы этого, и конечно же, представлял себе тысячу раз за время пути к тебе… Но я не хотел бы украсть этот поцелуй, как украл твою песню в ту ночь. Я хотел бы целовать тебя только если бы знал, что ты хочешь этого не меньше, и — да простят меня боги! — я смею надеяться, что так оно и будет. Это звучит как глупая фантазия, не правда ли? Но ведь и собакам позволено мечтать… Кроме того, это тебя я могу обвинить в том, что меня посещают эти мысли — твои нежные слова, обращённые ко мне, позволяют мне фантазировать таким образом, и после прочтения твоих писем, я ни о чём другом и думать не могу.

Мне жаль, что это письмо будет короче, чем мне хотелось бы, но твой стражник торопит меня, так как ему следует выдвигаться в дорогу как можно скорее. Если судьба будет благосклонна к нам, мы прибудем в Винтерфелл вскоре после него, и уже через несколько дней я буду рядом с тобой, и мы обсудим всё это и даже больше. До тех же пор, прошу тебя, не делай глупостей, и не вздумай рисковать собой и покидать замок в поисках нас. Со мной всё будет в порядке, и скоро ты увидишь через своё окошко как я спешу к тебе по дороге, ведущей в Винтерфелл. Те ночи, что остались мне до встречи с тобой, я буду перечитывать твоё последнее письмо, пока не заучу каждое слово наизусть, а после я положу его к остальным письмам и твоей розе, которые я храню у своего сердца под туникой.

Можешь быть уверенной, пташка: я не способен сейчас ни на что, кроме как думать о тебе и считать дни до нашей встречи.

Сандор.