Снейп проснулся, как обычно, строго по часам. Его организм, натренированный годами раннего утреннего подъёма в Хогвартсе, всегда, как по команде, просыпался в семь утра, за час до занятий, чтобы у Северуса было время умыться, выбрать наименее грязную из мантий и приготовить кабинет к очередной порции тупиц с Гриффиндора, Хаффлпаффа или Слизерина. С Рейвенкло дела обстояли приятнее по понятным причинам, но Дамблдор при составлении расписания хитро улыбался всеми морщинками лица и ставил первые пары зельеварения лишь трём факультетам, процент идиотов на которых был, по ощущениям Снейпа, выше среднего.

Но сегодня, открыв глаза, Снейп сначала подумал, что всё ещё видит не слишком приятный и слишком бредовый сон. А затем, подняв руки и проморгавшись, сдержанный и закалённый службой у Волдеморта маг чуть не вскрикнул.

На его пижаме были… оборочки?! Что за шутки, что за безвкусица?

Уверенный, что кто-то из хогвартских шалопаев намудрил ещё чего-то с его одеждой, он закатил глаза, шумно выдохнул и, вдруг поняв, что оборочки — это, в общем-то цветочки, вскочил с кровати.

Да, безвкусный шик теперь был повсюду: на кровати с непонятным подобием балдахина, на шторах с пыльными малиновыми кистями, на обитом золотой ковкой сундуке и на картинах на стенах, где голые наяды и нимфы уже приветливо улыбались ему и принимали позы, годные разве что для обложки эротического журнала.

— А ну брысь! — прикрикнул на них, слегка смутившись, Снейп и метнулся к ванной, дверь в которую, конечно же, была не там, где обычно в его комнате. Потому что это и не была его уютная комната угрюмого затворника-зельевара, это было нечто совершенно ужасное.

Надеясь, что самая худшая из его догадок не окажется правдой, Снейп вгляделся в чистое, как слеза русалки, стекло ванного зеркала. И не увидел в нём себя.

Вместо немытой растрёпанной головы Северуса на него смотрело румяное до поросячьего блеска лицо Гилдероя Локхарта.

Снейп так и замер, глядя на отражение и схватившись за края белой раковины с краном в форме дельфина. Затем поднял руки и ощупал утратившие худобу и бледность щёки. Отражение, естественно, не было заговорено и послушно повторило все его телодвижения.

Откуда-то из груди Снейпа вырвался стон. Он отпустил раковину и, попятившись, уткнулся спиной в стену и был морально готов тихонько сползти по ней в полном опустошении. Отражение Локхарта изобразило вымученную мину, и Снейп, чтобы просто не видеть этой физиономии, которую он тихо ненавидел уже три месяца, закрыл лицо руками.

Отрицание длилось чуть больше трёх минут. Затем наступила стадия гнева. Выразилась она в яростном крике и едва не разбитом зеркале, по которому с размаху зарядили кулаком.

— Что за ужас тут творится? — резонно вопрошал в воздух Снейп и с ещё большим отвращением обнаружил, что вместе с телом Гилдероя ему передался и его раздражающий голос.

Снейп вышел из ванной и, не зная, как затушить свою ярость, опять разогнал озабоченных нимф, содрал с постели украшенное бахромой покрывало, скомкал его и, открыв окно, выбросил вон. Туда же полетели позолоченное перо для письма, пара декоративных подушек, украшенных вышивкой, отвратительный блестящий голубой камзол и совсем уж невозможная шляпа с павлиньим пером — словом, всё, что попало сорвавшемуся зельевару под руку.

Гнев, однако, столь же быстро перешёл в следующую стадию: «Мерлинова калоша, — вдруг осенило Снейпа. — Ведь если я в теле Локхарта, значит он…». И он, наспех натянув на себя самую тёмную одежду из огромного гардероба хогвартского модника и укутавшись в тёмно-синюю мантию, выскользнул из спальни Гилдероя.

Стараясь не срываться на бег и не встречаться ни с кем взглядом, он летел по коридорам и спешно спускался вниз, в подвал, в собственные уютные и прохладные покои, где, он уже точно знал, сидит теперь этот негодяй Гилдерой в его родном теле и тихо сходит с ума.

Избежать неприятных встреч в полной мере ему не удалось: главная выскочка Гриффиндорского второго курса, Гермиона Грейнджер, уже не спала и, завидя его в коридоре, радостно издали поздоровалась и уже было спросила что-то про очередную нечисть, якобы убитую Локхартом, но Снейп лишь, стиснув зубы, рявкнул на неё:

— Не сейчас, мисс Грейнджер!

Гермиона в изумлении застыла, но, к счастью, за ним не последовала.

Спустившись наконец в самые недра хогвартских подземелий, Снейп быстро подлетел к хорошо знакомой двери и рванул её на себя, от чего чуть не вывихнул руку и едва не оставил дверь без ручки. Конечно, он же всегда закрывается на ночь.

— Гилдерой! — придав мягкому голосу Локхарта своей фирменной жёсткости, взвыл он. — Вы там, Гилдерой?

Из-за двери послышался стук и грохот, из-за которого у Снейпа волосы встали дыбом. «Мои реторты…» — только и успел в ужасе подумать он и с новой силой заколотил в дверь.

— Да, да, Северус, — Снейп услышал свой собственный голос из спальни. — Это ты?

— Конечно, я, открывай! Ключ на гвозде в косяке двери.

Несколько секунд возни и вздохов — и вот Снейп видел себя самого в открытом дверном проёме. У его лица было довольно тоскливое выражение, а в глазах читалось назревающее полоумие.

— Северус, — прошептал Гилдерой. — Что всё это значит? Почему у вас так грязно? И чем, Мерлин вас раздери, вы смазываете волосы?!

— Вас только это и интересует, петух вы расфранчённый, — процедил Снейп и, зайдя в комнату, захлопнул дверь.

С минуту они сидели друг напротив друга. Гилдерой был напуган теперь не только своим положением в чужом теле, но и сверлящим его взглядом Снейпа, который даже в благодушной роли дамского любимца и лихого героя выглядел устрашающе. Снейп же соображал, как ему стоит поступить с Локхартом. Физические пытки не подходили — своим телом он ещё дорожил. Оставались Запрещённые Заклятия, произнесение которых в Хогвартсе чётко отслеживалось Дамблдором. Хотя он и без вербального воздействия и даже без палочки готов был наслать на этого дуралея самое жестокое Круцио в истории.

— И что же теперь будем делать, сэр Локхарт? — влив весь яд, накопившийся в нём, в голос, поинтересовался Снейп, первым разорвав тишину.

— Я… я правда без понятия, как так вышло, — замямлил Гилдерой. — Я просто проснулся уже тут, Северус. Не смотрите на меня так, прошу…

— Я бы убил вас на месте, если бы вашей душонке не было вверено моё тело, — отрезал Снейп, заставляя Локхарта нервно вздрогнуть. — Я спрашиваю, что делать? И у вас, и у меня через полчаса начнутся занятия. И никто не потерпит прогулов со стороны профессора.

— Может, сначала сходим к Альбусу? — несмело предложил Гилдерой. — Он же великий чародей, он разберётся…

— Вы же столько раз рассказывали о своей исключительности, — буквально выплюнул последнее слово Снейп в лицо собеседника. — Неужели вы не сможете провести один день зельеварение? Нет времени на Дамблдора, ясно вам? Я не прощу себе, если не выйду на работу вовремя. А это теперь зависит только от вас.

— Может, вы всё-таки устроите себе отпуск… — снова начал Локхарт, но, поймав горящий ненавистью взгляд Снейпа, который он непонятно как соорудил из буквально щенячьих глаз самого Гилдероя, стушевался и тихо добавил: —…по болезни?

— Вы что, шутите? — уничтожающе произнёс Северус и встал. Ему надоело видеть своё собственное лицо в таком жалком виде. — Поднимайтесь. Проведёте сдвоенную пару у второго курса Гриффиндора и Слизерина, а потом — у четвёртого Рейвенкло до обеда, а уже потом мы пойдём к Дамблдору. Видите ли, я полностью уверен, что вся вина за это безобразие, — он широким жестом указал на всего себя, — лежит на вас, Гилдерой. И я хочу, чтобы эти занятия стали вам уроком и показали, что ваша самонадеянность и вседозволенность зашли слишком далеко!

И он, запахнувшись в синюю мантию, вышел вон, оставив позади Локхарта, простонавшего: «Но я не виноват!..»

Наскоро приготовив кабинет зельеварения к занятию, Снейп, не обращая внимания на подошедшего к нему и всё ещё пребывавшего в растерянности Гилдероя, бросил на прощанье: «Не спалите мне весь класс!» — и выскочил, поспешив к своему новому кабинету. Слава всем древним магам, Локхарт преподавал именно Защиту от Тёмных Искусств, в которой Северус разбирался получше всяких подобранных с улицы новых учителей и преподавать которую Дамблдор запрещал ему долгие годы. Кто бы подумал, что и в этой преотвратной ситуации он найдёт хорошую сторону.

Оставшийся в одиночестве Локхарт на пару минут завис, способный лишь думать: «Мерлинова борода, Мерлинова борода, за что, за что…» Но вечно продолжаться это не могло. За дверями класса уже были слышны детские голоса. Время подходило к восьми.

Представив, что с ним сделает Снейп, если он опозорит его перед Гриффиндором и особенно Слизерином, Локхарт нервно сглотнул. Он ещё помнил, с какой лёгкостью зельевар обезоружил его на занятии дуэльного клуба. Наверняка в арсенале этого мрачного типа есть заклинания и пострашнее… Значит, надо хотя бы создать видимость обучения. В создании видимости Локхарт был, бесспорно, мастером номер один.

Звон колокола гулко отдался от стен подземелья, и Гилдерой, полностью взяв себя в руки, насколько это было возможно в его положении, запустил учеников в класс. Те спешно расселись по партам, и наступила гробовая тишина. Локхарт внутренне присвистнул: на его уроках маленькие маги не прекращали шушукаться и даже обмениваться записочками. Как же запугал их этот Снейп!

— Так, доброе утро, — не имея ни малейшего понятия, как начать урок, о содержании которого он узнал пять минут назад, произнёс Локхарт. Класс внезапно зашевелился, откуда-то с задних парт раздался чей-то несмелый и почти неуловимый шёпот.

— Тихо, вы! — не уверенный, всё ли правильно делает, прикрикнул Гилдерой. Он чувствовал себя максимально неуютно, когда ни одна пара глаз не смотрела на него с обожанием. Лишь равнодушие, раздражение и лёгкое удивление. Но стоило ему повысить голос, как шепотки прекратились, и ученики вернулись в изначальное состояние: захлопнули рты и смиренно внимали.

— Сегодня мы изучим… — Локхарт взял оставленный ему Снейпом учебник второго курса. — Животворящий эликсир. Нам всем не помешало бы немного жизни сейчас, да? — он криво ухмыльнулся и взмахнул палочкой, чтобы перенести рецепт на доску.

Но только он дошёл до середины, как Гермиона, его любимица, устроившаяся за первой партой и всё это время старательно опускающая взгляд, взвила руку в воздух.

— Да… мисс Грейнджер? — остановившись, спросил её Локхарт. Гермиона вскинула голову и поглядела на, как ей казалось, Снейпа, с искренним непониманием. В голову Гилдероя закралась мысль, что угрюмый зельевар никогда не отвечал на вопросы девочки. «Вот почему он так непопулярен, — подумал Локхарт. — С девушками нужно нежно, а он… Женоненавистник».

— Профессор Снейп, мы изучили его на прошлом занятии, — выпалила Гермиона и тут же снова опустила взгляд.

Тишина будто усилилась, пока Локхарт, заглянув на соседнюю страницу учебника, не протянул:

— А-а-а… Точно. Спасибо, мисс Грейнджер, я совсем забыл. Пять очков Гриффиндору.

Тут уже пошли не шепотки. Тут разорвалась настоящая бомба.

Сначала Гермиона, заломив руки, с диким ужасом посмотрела на профессора, ожидая подвоха. Затем со стороны Слизерина послышалось искреннее возмущение. Гриффиндор был поражён до немоты, но и они не смогли долго сдерживать себя. Кто-то тихо, кто-то громче, но заговорили все одновременно, разметая в клочья вековую тишину этого кабинета. Слышался свист, смешки, удивленные возгласы и резкие вздохи.

Локхарт понял, что находится на волосок от гибели как преподаватель зельеварения. И потому громко, перекрывая все остальные голоса, отчаянно заорал:

— Всем молчать!

И ученики враз замолкли, вновь приняв позы настороженных волчат. Локхарт вздохнул и произнёс:

— Минус десять очков Гриффиндору и Слизерину за шум. Что с вами такое сегодня?

И тут же прочитал в глазах каждого ученика такой же вопрос, который никто так и не осмелился задать. С тяжёлым сердцем и подрагивающими руками он продолжил урок.

Следующим в программе оказалось зелье от икоты. Локхарт было выдохнул и присел за преподавательский стол, написав на доске рецепт, но тут снова заметил руку Гермионы.

— Что, мисс Грейнджер? Это зелье мы точно ещё не варили, — безуспешно попытавшись подпустить в голос снейповской строгости, обратился он к ней.

— Да, но в рецепте неточно указан метод нарезки лирного корня. Ведь его свойства могут меняться в зависимости от того, вдоль волокон или поперёк он нарезан…

— Я когда-нибудь давал пояснения по рецепту? — понадеявшись на абсолютное равнодушие к ученикам своего коллеги, перебил её Локхарт.

— Нет, но тут просто необходимо…

— Вот и не надо глупых вопросов, — и он едва сдержался, чтобы по привычке не добавить «милочка» или хотя бы «дорогая». От такого обращения бедную девочку, пожалуй, пришлось бы бездыханную нести в больничное крыло, а класс успокаивать ещё минут десять. Хотя у Гилдероя уже было чувство, что Снейп его в порошок сотрёт, когда узнает, как он тут похозяйничал и полюбезничал…

Естественно, половина класса не справились с зельем, а Симус Финниган залил дурно пахнущей пенистой массой всю свою парту, так что Гилдерою пришлось спешно вспоминать заклинание для чистки поверхностей. Сверившись с описанием в учебнике, он в конце урока, напустив на себя важный вид, прошёлся по рядам, не решаясь, однако, попробовать хотя бы одно из зелий учеников. Рядом с одними он качал головой, другим мягко говорил: «Ну, могло быть и хуже». Глянув на варево в котелке Грейнджер, он опять сверился с описанием и нашёл, что зелье получилось вполне похожим, о чём и сообщил уже не знающей, куда деть себя, Гермионе.

С облегчением услышал Локхарт звон колокола, зовущий на перерыв, и спешно выгнал всех учеников вон из класса, чтобы не сотворить ещё какой несвойственной Снейпу глупости. На выходе второкурсники не стеснялись уже говорить вслух, и Гилдерой услышал комментарии вроде: «Да что за муха его укусила?», «Похоже, он завёл наконец любовницу» и даже «Это всё часть коварного плана, он нас испытывал, вот увидите, на следующем уроке влетит по первое число». Если такие слухи расползутся по всему Хогвартсу, возвращаться Снейпу будет уже некуда — он не пожалеет даже своего тела, испепеля бедного Гилдероя на месте.

Вторая пара, уже с более взрослыми и серьёзными ребятами с Рейвенкло, прошла спокойнее. Локхарт с первого раза выписал нужный рецепт, и молчаливые подростки принялись за дело без лишних вопросов. Ему оставалось лишь, запахнувшись в мантию на снейповский манер, прогуливаться вдоль рядов, следя за работой учеников.

— На дом вам… — тут Гилдерой с внезапно прыгнувшим сердцем понял, что не имеет понятия, что задавать этим ребятам. А ещё то, что предыдущей группе он задания вовсе не задал. Ну и пусть. Ну и пускай они хоть немного отдохнут от ежовых рукавиц этого тирана. — Сочинение, — он просмотрел ближайшие к текущей теме страницы в учебнике. — О свойствах разного рода… рогов. Ну, единороги там, взрывопотамы и прочие. Поняли?

Рейвенкловцы, естественно, поняли и, сами убрав рабочие места, ушли на обед. За ними из класса выскочил и Локхарт, стремясь оказаться наконец подальше от сырых подземелий и уже скучая по солнцу и своим прекрасным нимфам на картинах в комнате.

Но первым делом он отправился, конечно же, не к себе и даже не в обеденный зал, а к кабинету Альбуса Дамблдора. И по дороге наткнулся на Снейпа, который кутался в его превосходную, королевского синего цвета мантию, и зло косился на проходящих учеников.

— Ну как, Северус? — осторожно осведомился Локхарт, когда они оказались на лестнице одни. — Как ваши первые занятия?

— Вы знаете, превосходно, — усмехнулся Снейп. — Я заставил всех учеников выбросить ваши глупые книжонки, которые, уж поверьте, так же далеки от идеальных учебников, как Филч от игры в квиддич. Вместо этого я дал им достойный урок по защите от простейших боевых заклинаний. Многие ушли с синяками, — с довольным видом добавил он, видя ужас в глазах Локхарта. — Что-то не так, Гилдерой?

— Северус, — простонал тот. — Вы так всё время и ходили с этими ужасными вихрами? Вы могли бы хотя бы причесаться, стыд да и только!