Тсунаёши была плохой убийцей. Тсунаёши будет плохой содержанкой. Она знает это очень ясно, она до этого спала только с Шоичи, и то редко — их подростковая щенячья любовь была на удивление платонической. И Шоичи был довольно неприхотлив.

Тсунаёши сидит и смотрит порно. Она ужасно боится: если она будет недостаточно хороша, Бьякуран её выгонит. Бросит. Отберёт у неё всё, что сейчас хочет дать.

Тсунаёши противно от себя же самой. Она предаёт себя, она предаёт Шоичи, она предаёт Хану, Киоко, Такеши и Кёю — она, их Небо, бросает их. Она идёт торговать своим телом — да, это лучше, чем торговать чужими смертями, да, наверное, это лучше — но это так отвратительно. Да, Бьякуран красивый. Милый. Ангел. Просто так — она бы, наверное, да. Но как сейчас… но сам факт.

Но… ради мамы.

И надо будет поговорить с Шоичи. Это будет самое сложное.

Она его не любит, да. Наверное, она его никогда не любила — она не знает, любила ли. Она так думала — да, конечно. А вот было ли это чувство любовью, а вот возможна ли любовь в их грязном Намимори, возможна ли любовь между убийцей и вором?

Как извиниться за то, что ты человека не любишь? Как извиниться за то, что ты предаёшь его любовь? Как извиниться за то, что ты бросаешь его, бросаешь его одного в грязном беспросветном Намимори, где теперь начинает властвовать Реборн?

Нет. Нет, нет, не надо его бросать. Хотя бы бросать — не надо. Нет, нет, не надо их всех бросать.

— Бьякуран? — Тсуна стоит в белом дверном проёме и смотрит ему в лицо — в единственное не белое пятно в комнате.

— Да?

Давай, Тсунаёши, давай, наглость — второе счастье, а в твоём случае — просто первое.

— Могу я взять с собой своих хранителей? Они тоже будут работать на Миллефиоре. Я поговорю с ними. Они… они могут быть полезны.

Так будет лучше. Шоичи будет страдать, но он будет в безопасности. Хана будет презирать её, как уже презирает Киоко, но она будет в безопасности. Кёя будет смотреть на неё, как на таракана, как уже смотрит на Киоко, но… он тоже, пусть отправлять его «в безопасность», кажется, даже смешно. Такеши наконец посетит нужного врача — кто виноват, что в Намимори попросту нет таких врачей?

— Они могут быть полезны, — повторяет Тсунаёши, сама же боясь своей безразмерной наглости. — Если они согласятся.

С Киоко тоже надо будет поговорить. Киоко обязательно нужно взять с собой. Она опытная. Может, научит.

— Ничего, — говорит Бьякуран. — Вы Небо, это ваша обязанность — заботиться о хранителях. Кто они, чем могут быть полезны?

— Хакер, проститутка, два боевика и вор, — просто отвечает Тсунаёши. Вряд ли Бьякурану нужны иные подробности.

— А какого атрибута у вас нет?

— Тумана.

— Жаль, — почему-то говорит Бьякуран. — Но ничего. Раз уж вы пришли, давайте обсудим ваш визит в Намимори.

— Зачем? — удивилась Тсуна. — Я могу просто приехать, поговорить со всеми, забрать маму. От Реборна я… как-нибудь убегу… я умею.

Она отчаянно, с некоторым ужасом даже, не хотела доставлять Бьякурану лишних хлопот. Она и так не слишком полезна. А Бьякуран… пусть он и белый ангел, пусть он и благороден, пусть она его и спасла, но, всё же, он рационален и жесток, она знала это, она знала также, какимми качествами должен обладать человек, пусть он и ангел, сумевший стать главой мафии. Она знала.

— Нет, — как-то очень твёрдо сказал Бьякуран. — Я отвлеку Реборна. Он должен будет уехать из города. А вы тогда спокойно сделаете всё, что вам понадобится.

— Как? — удивилась Тсунаёши.

Бьякуран вдруг ослепительно улыбнулся — наверное, она никогда не привыкнет к таким резким изменениям в его лице.

— Пока не знаю. Но придумаю. Есть идеи?

— Н… нет, — нервно ответила Тсуна.

— Ну ладно.

— А… — вдруг вспомнила она. — Тоши. А… какие у вас отношения с Вонголой?

Нет.

Наглость — твоё первое счастье, девочка, но думай ты, думай, думай, а потом уже говори, а то как бы это счастье не стало ещё одним твоим горем.

— Плохие. А что? — как-то совсем легко спросил Бьякуран.

— Да нет, забудьте, ничего.

— Вы предлагаете выкрасть вашего брата. — Не спросил. Утвердил.

Какой-то слишком он проницательный.

— Я не…

— Вы да. И вы высказали, нет, простите, придумали хорошую идею. Пожалуй, мы так и сделаем. Он вам очень нужен целым и невредимым?

(Тсунаёши мажет синяки и ожоги Киоко, крепко бинтует — у неё сломаны два ребра. Киоко — солнце — не может лечить сама себя. Киоко — её солнышко Киоко — не может ничего с собой поделать.

Из всех проституток их грязного города он выбрал одну, он вызывает только её. Он делает с ней всё, что хочет. После — швыряет в лицо деньги, большие деньги. Но Тсуна не думает, что это — равноценный обмен.

А Киоко — Киоко тоже нужны деньги.

Киоко всё понимает. У неё тоже есть отвратительный брат, на которого она никак не может повлиять.

Но, в отличие от Тсуны, она его всё ещё любит.)

— Да нет. Но… прошу вас, не создавайте себе лишних проблем с Реборном и Вонголой. Я…

Уже не переживу, если с вами что-то случится. Во всех смыслах не переживу.