В лёгких от долгого бега бушевал пожар, не давая вдохнуть, ноги едва слушались. Воздух накалялся с каждой секундой, казался ей почти материальным, из-за чего дышать было ещё сложнее. Всё вокруг в глазах Кларк давно подернулось размытой пеленой и кружилось, будто листья в воронках ветра. Последние два невозможных шага, и она схватилась за металлический корпус здания, потом — за дверную ручку. Обессиленно рухнув на обжигающий холодом после улицы пол лаборатории Бекки, Кларк даже сама не поверила, что добралась. Над головой раздался громовой скрежет и вой, и она, зажмурившись и сжав кулаки, провалилась в беспамятство.
Когда она очнулась, то первым делом поняла, что герметичность лаборатории нарушена. Кларк с трудом вдохнула, борясь с огнём, бушующим на коже и теперь где-то внутри, и смиренно усмехнулась: вот так и проверит свою искусственно тёмную кровь. Последней мыслей перед новой потерей сознания были образы друзей и надежда, что они добрались, что она не опоздала с их спасением.
Перед глазами вместо темноты плавали вспышки огня, рычаги, которые надо было потянуть во спасение и уничтожение одновременно, лица тех, кого она любила, потерянная вновь Земля. Она растерянно вцепилась в последнее, в колыхающееся облако зелени, высокие деревья, размешивающие ветками пух облаков, в яркие всплески крыльев светящихся бабочек и прохладную траву, щекочущую ноги. Челнок, затерянный среди настоящего, живого, дышащего леса, те дни, когда они могли позволить себе беззаботность. Перед глазами снова закружились лица.
— Кларк!
Она судорожно схватила ртом воздух и подскочила. Голова тут же закружилась, заставив Кларк схватится за неё и второй рукой вцепиться в гладкий пол. В ушах звенело, по телу растекалась слабость, и она никак не могла ни на чём сосредоточиться.
— Кларк! Кларк, пожалуйста, будь там. Кларк!
О том, чтобы встать, речи не могло и быть. Кларк перевела дыхание и оглядела себя. Регенерация клеток тела проходила успешно, и волдыри уже почти прошли. В итоге это она станет последним человеком на Земле. Кларк хрипло рассмеялась, окончательно просыпаясь, выбрасывая страницы зелёного прошлого из головы и стирая с щёк что-то солёное. Как известно, последний потерял всё.
— Кларк, ты меня слышишь? Кларк!
— Прости, видимо, связи нет, — отозвался другой расстроенный и усталый голос, и Кларк в нём машинально узнала Рейвен.
Она вздрогнула и быстро оглядела лабораторию, погруженную в полумрак. Где-то работал генератор, и несколько ламп проливали неровный свет на стерильно-серые цвета комнат.
— Значит, я буду вызывать её, пока эта штука не заработает.
Кларк наконец нашла источник звука: у маленького диванчика, покрытого какими-то синими разводами вперемешку с зелёными цветами и устроившегося в углу, у лестницы, лежала брошенная кем-то рация. Мозг Кларк наконец заработал, и от осознания происходящего дыхание снова сбилось.
Они добрались.
И это был голос Беллами.
— Ну же, Кларк. Ты слишком упряма, чтобы погибнуть от какой-то жалкой волны радиации. Это всего лишь конец света, Кларк, ну же, сколько мы уже всего пережили, помнишь? Ответь.
Видимо, Рейвен ушла, и Беллами остался один, потому что на последней фразе голос явственно сорвался.
Кларк втянула в себя воздух и метнулась к рации. Быстро перебирая локтями и коленями и старательно игнорируя простреливающую всё тело боль при каждом резком движении, она доползла до приёмника и сжала его в руках изо всех сил. Рука коснулась кнопки приёма, отчаянно вдавливая её.
— Я здесь.
Голос не был похож на её: слишком уж хриплый и слабый, едва громче шелеста деревьев в тёплую ночь. Кларк даже не услышала его сама.
— Беллами? — попробовала она громче. — Я здесь.
На том конце, где-то там, среди звёзд, на краю в очередной раз разрушенной человечеством Земли, раздался облегчённо-восхищённый смех. Кларк зажмурилась, представляя, что Беллами сидит рядом. Они справятся.
— Вместе, как всегда, — продолжил за неё приёмник, светясь целой гаммой эмоций, и Кларк кивнула, хоть и Беллами не мог её видеть. — Дождись нас там, ладно?
Кларк облокотилась о диван и поудобнее перехватила рацию, постепенно ослабляя хватку и чувствуя, как уголки губ совсем немного тянутся вверх, а внутри растекается какое-то иррациональное спокойствие.
— Не опаздывайте.
***
— Даже не думай! Атмосфера снаружи всё ещё ужасна, там солнце, и Рейвен согласна со мной, и это полное безрассудство…
Кларк беспечно засовывала в самодельную сумку разные мелочи, которые могут пригодиться, хоть и понимала, что в бункере всё должно быть своё. Бессвязное бормотание Беллами в трубке вызвало у неё лишь улыбку, причём такую широкую, какой никто у неё не видел уже давно. Впрочем, её никто не видел и сейчас.
— Прошло только трое суток с тех пор, как ты очнулась, Кларк!
Она, вздохнув, взяла приёмник в руки. Под руководством гения Рейвен она смогла усовершенствовать его, так что теперь он в теории будет работать и в бункере.
— Беллами, прошло целых трое суток. Я хочу дать им знать, что жива. Я хочу ощутить себя в безопасности, быть среди людей, которых могу увидеть, а не только слышать. Атмосфера будет ужасной ещё пять лет, а у меня уже кончается еда. Спасибо ещё раз, что оставил сумку с ней, кстати.
— Не мог поверить, что ты не доберёшься.
В его голосе плескалась вина, потому что он очень даже поверил четыре дня назад. Кларк надеялась, что он однажды поговорит с ней об этом, чтобы она могла сказать, что всё в порядке.
***
— Эй, это отчёт для Ковчега: всё ещё жива и всё ещё в пути.
— А в тебе позитива столько, будто бы это не у нас пять дней назад случился апокалипсис, — неожиданно ответил ей другой, но не менее знакомый голос.
— Привет, Мёрфи.
На том конце раздалась привычная усмешка. Вчера Кларк говорила наедине только с Беллами, Рейвен и Монти с Харпер, так что услышать Мёрфи не ожидала. По голосу и у него всё было в порядке, так что спасательница Кларк могла по праву гордиться проделанной работой.
— Мой отчёт: отправил Беллами спать.
— Спасибо, у меня не получилось.
Они помолчали какое-то время, и Кларк даже подумала отключаться, как вдруг снова услышала голос Мёрфи:
— Тебе тоже спасибо.
Он ничего больше не пояснил. Оба понимали, к чему это было. Кларк невольно почувствовала себя особенной: благодарность Джона Мёрфи — удивительная вещь, которой может удостоиться не каждый.
— Взаимно, я полагаю, — наконец ответила Кларк. — Ты ведь тоже однажды спас мне жизнь.
— Квиты.
Кларк отвела приёмник от лица, устремляя взгляд к пыльной земле, тянущейся вплоть до горизонта.
***
У неё окончательно спутались волосы, были исцарапаны дрожащие руки, всё тело покрылось пылью. Было жарко. В бункере её услышали. До того, как его придавило. Или нет. Она теперь не узнает.
Кларк ощутила давящее отчаяние и панику, которые по реальности затмили боль от синяков и царапин, которые она получила, скатываясь по руинам. Теперь она действительно осталась одна.
Мир был разрушен и потерян. Кларк поняла это в полной мере только сейчас. Больше ничего не было, не осталось. Единственное, что оставалось с прошлого конца света, все деревянные деревни кланов, традиции и костры, Полис, заполненный землянами, с его высокой башней и чарующим рынком — всё это теперь было тоже безвозвратно разбито на осколки, уже не способные собраться вместе.
Все выжившие, сотни или даже тысячи людей, уцелевших в первый раз, не справились со вторым. Оставили Землю пустующей, пыльной, невыносимо лишённой жизни. А оставшиеся тысяча двести отрезаны от неё тоннами камня. Кларк не увидит снова Октавию и других, не обнимет маму и не получит возможности провести в мире и спокойствии пять лет.
Как она может справиться одна?
Кларк упала на спину, не видя смысла больше смотреть на руины, и перекатилась на бок, уводя глаза от палящего солнца. Ей уже доводилось быть одной на протяжении лет. В серых стенах одиночной камеры Ковчега её спутниками были рисунки на стенах и полу и звёзды за иллюминатором, глядя на которые ей оставалось лишь гадать, справится ли она. Не знать, что будет дальше. Стараться оставаться в своём уме и тщетно искать надежду в окружающей пустоте. Она не хотела переживать это снова.
В этот раз даже мела не будет. Тогда мечтой была Земля; сейчас её нет.
— Кларк? — воодушевлённо позвал голос Беллами. — Ты смогла?
Не замечая сотрясающей всё тело дрожи, она дотянулась до приёмника, прицепленного рядом с оружием к бедру, и замерла, пытаясь успокоиться и придать голосу ровное звучание, прежде чем ответить.
— Они услышали? — продолжал Беллами, его голос постепенно из волнительного ожидания переходил к тревоге. — Ты в порядке?
Кларк откашляла пыль, проникшую в глотку при обрушении и её бесславном падении, и притянула к губам импровизированную трубку, сжимая пальцем кнопку на её боку.
— Нет. Да. Нет, — бесцветно ответила она на все вопросы по порядку, не в силах найти слов для подробных ответов. Чувствуя его замешательство, устало пояснила: — Нет, не смогла. Да, думаю, сейчас уж точно услышали.
Последний вопрос Кларк оставила без комментария, только сейчас понимая, что ответила на него «нет».
Беллами терпеливо ждал. Она слышала его дыхание, окутывающее её, как обнимающие в поддержке руки.
— Бункер завалило. Я… — Дыхания не хватало даже на простые фразы, и Кларк пришлось прерваться и глотнуть воздуха, смешанного с пылью. — Я тут одна.
— Кларк, — выдохнул Беллами, и она подумала, что будь он сейчас рядом, здесь, то положил бы руку на плечо. — Мне жаль. Но ты не одна. Мы все будем рядом, хотя бы так. — Сейчас, к концу своей речи, обнял бы и говорил бы куда-то в волосы. — Я буду вызывать Землю — тебя — каждый день, слышишь?
Кларк, выводя пальцами узоры на песке, ему поверила.
***
Она не знала, зачем поехала на взятом в Полисе джипе в Аркадию. Она нашла там лишь точно такую же, как и везде, разруху. Опалённые обломки Ковчега напоминали заброшенный замок, и по всем правилам книг, которые она читала, когда была маленькой, в нём водились лишь призраки.
Посуда, ещё стоящая на столах столовой, раскрытые книги с лежащими закладками рядом, смятые простыни, оставленные у рабочих мест чашки, в которых, судя по цвету, когда-то был налит чай. Это было всего лишь неделю или немного больше назад, но казалось, что прошли тысячелетия. Кларк нашла мамин кулон, значок канцлера, помятый и неношенный со времен правления Пайка, пометки и заметки о бункере, которые делал Джаха. Оборудование Рейвен, среди которого была фотография Финна. Плеер Майи и последнюю записку Джаспера. Она была для Монти, так что Кларк взяла её с собой.
Уходя, она, безразлично сжимая в руке трубку, описала всё залпом, не запинаясь и позволяя никому её перебить, а потом несколько дней не отвечала и не вызвала Ковчег вообще. В Аркадию Кларк решила больше не возвращаться.
***
— Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!
Пыль на ощупь была острой и едва ли не царапающей лицо и руки. Ветер бил в грудь и подсекал, стараясь выбить у неё почву из-под ног. Рука, которой она вцепилась в солнечную панель на боку джипа, соскользнула вместе с панелью, и ветер тут же безжалостно вырвал её из рук Кларк. В дребезжащем вое ветра прокатился грохот и тут же затих, а Кларк в горло и нос набился песок.
Песчаная буря принесла с собой и осколки стекла. Один из них на огромной скорости пронёсся мимо, оцарапав ногу Кларк, и она сильнее сжала зубы, тяня ладонь обратно в салон джипа. Упав на сиденье, она подтянула под себя ноги и, приложив все остатки сил, закрыла дверцу, которую чуть не оторвало в последний момент усиливающимся ветром. Кларк подняла стекла почти до конца, оставив тонкую щель для воздуха, и откинулась на спинку сиденья, тяжело дыша и кашляя.
Придётся искать новый джип.
Кларк наконец откашлялась и взяла в руки приёмник.
— Эй, Беллами, слышишь?
Пару минут ей ответом была тишина, но потом раздался его голос.
— Привет, — отозвался Беллами, что-то жуя. Хотя, выбор на станции не очень-то и большой, так что это были водоросли Монти. Что заслуживало сочувствия. Хотя она окажется в положении намного хуже, когда закончатся взятые в Аркадии припасы.
— Песчаные бури, — кратко и лаконично перевела дыхание Кларк, глядя сквозь лобовое стекло на песчаное марево и носящиеся в нём крупные песчинки и куски какого-то мусора.
— Ты в порядке?
— Твой стандартный вопрос, — фыркнула Кларк, поджимая колени к груди и усаживаясь удобнее.
— Кларк.
— Да, я в порядке, — закатила она глаза. — А про джип такого не скажешь. Видимо, придётся дальше пешком.
Она сама не знала, что ищет. Просто, стараясь занять себя хоть чем-то после Аркадии, моталась на джипе по остаткам Земли, вдоль обгоревших стволов некогда массивные деревьев, высохших кратеров озёр и скал, бездушных и немного сточенных огнём и, как выяснилось, случающимися в этом районе песчаными бурями.
Кларк взяла трубку в другую руку и прикрыла глаза. Они оба молчали, но она точно слышала, что Беллами ещё на связи.
— Прости меня, — спустя секунды, может, минуты, вдруг выдал он.
Кларк перевела дыхание, понимая что пришло время для разговора.
— Тебе не за что извиняться.
— Я оставил тебя там одну, и мы оба это знаем.
— Вы все живы, потому что не дожидались меня. Я понимала это и тогда, и сейчас, — мягко попыталась убедить его она. — Я отпустила вас и отпустила тебя сразу же, когда поняла, что не успею.
Он молчал, и Кларк терпеливо вздохнула, ласково проводя пальцами по приёмнику и смягчаясь.
— Я не виню тебя, ладно? — тихо попросила она. — И прошу тебя сделать то же самое.
Беллами не отзывался, и она уже начала волноваться, когда услышала ответ:
— Но в следующий раз я ни за что тебя не оставлю, и с этим тебе придётся смириться.
Салон джипа приобрёл размытые контуры, и Кларк несколько раз моргнула, прогоняя с глаз влагу. Улыбаясь и обнимая свободной рукой колени, она слегка прикусила губу, проваливаясь в щемящее чувство зарождающейся внутри надежды, которое умел вселять в неё только Беллами Блейк.
— Ловлю на слове, Беллами, — усмехнулась Кларк вслух, и он рассмеялся, одновременно в тысячах километров от неё и совсем рядом, будто бы на соседнем сидении — только вытяни руку и сожми его ладонь.
***
Путь к единственному уголку живой природы обязательно должен лежать через пустыню. Судьба обожает Кларк Гриффин.
У неё не было машины, закончилась вода, и она заблудилась. Казалось, ещё пара шагов, и она упадёт и уже не сможет подняться.
— Кларк, продолжай говорить, — приказала Рейвен, и Кларк поняла, что последнему не бывать, пока не разрешит Рейвен, а это будет никогда.
— Может, теперь ты? У меня уже в горле пересохло, Рейвен!
Кларк, охнув, всё-таки запнулась и осела в песок. Голова кружилась уже несколько часов, но она ничего не говорила Рейвен. Это она первой обнаружила живой островок, когда над ним рассеялись пепельные облака, и помогала Кларк к нему пройти. Кларк не хотела, чтобы подруга чувствовала себя виноватой.
— Кларк? Кларк!
Голос из приёмника показался ей громче своих мыслей, и Кларк зажмурилась, стараясь оставаться в сознании и сдержать тошноту.
— Жива, — сообщила она, кое-как разлепив глаза, и тут же замерла, глядя в чисто-голубое небо. — И вижу птицу.
***
В Деревне Мелководья было красиво: цветные ленты качались на ветру, трава мешалась с цветами, а лес вокруг был ровно таким, каким его помнила Кларк. С холма открывался вид на зелень и озеро, в лесу водились насекомые и мелкая дичь, а в реке журчала чистая вода.
Кларк уже потеряла счёт телам, которые ей пришлось сжечь, но здесь всё было по-другому. Волна огня обошла Мелководье стороной, но радиация сгубила всех. Люди сидели за столами в своих прелестных домах, плели цветные ленты, ловили рыбу, дети играли в высокой траве, и в один момент это всё кануло в Лету.
Около деревни горел большой костёр, и Кларк, сжимая приёмник в руках, смотрела на пляшущие в полумраке языки пламени.
— Ваш бой окончен, — склонив голову перед костром, громко сказала она, потом, обернувшись, без оглядки пошла прочь.
Спустившись к реке, Кларк села на берег и мыла руки в холодной воде, пока те не онемели. Обтерев их об одежду, она окончательно опустилась на землю и снова сжала в ладони приёмник. Было так несправедливо, что теперь эта огромная и некогда наполненная жизнью деревня теперь принадлежала одной ей.
— Эй, наши в бункере. Скоро они выберутся, и здесь снова будет царить жизнь. Человечество выживет, Кларк.
Кларк вздрогнула и осторожно перехватила трубку пальцами.
— Вслух?
— Да.
Они замолчали. Кларк пересыпала с ладони на землю мелкие камушки, скользя сквозь них взглядом. Воспоминание о всех тех людях ещё царапало изнутри, поэтому она решила сменить тему:
— Вы ещё не придумали, как спуститься потом?
— Нет, но не теряем надежды.
Кларк старалась делать то же самое, и когда она цеплялась за голос в трубке, у неё выходило. Когда ругала Мёрфи и Эмори, говоря не ссориться на пустом месте, когда они с Рейвен шутили и смеялись, так беззаботно, как это делали подруги столетия назад на ещё живой и настоящей Земле, когда Монти говорил с ней о ботанике и Харпер — о своих мечтах.
Но особенно когда слышала Беллами. Когда он рассказывал обычную ерунду, например, о том, как Эко учила его новым боевым приёмам и как Мёрфи пошутил о водорослях Монти в этот раз, и чему новому научилась Эмори у Рейвен. Когда его спокойный голос успокаивал её после ночных кошмаров. Когда он завороженно слушал её, и его дыхание казалось ей прекрасным звуком. Когда она закрывала глаза, и ей казалось, что Беллами здесь. Когда она раз за разом понимала, что любит его, и это выбивало у неё почву из-под ног.
Ей казалось, будто она вернулась назад во времени туда, где понятие счастья не было горькой и уже совсем не смешной старой шуткой.
Кларк Гриффин выжила бы на испепелённой планете и одна, но с голосом Беллами в трубке было легче.
И она надеялась набраться смелости и сказать ему обо всём этом, когда сможет обнять и посмотреть в глаза. И эту надежду никто не сможет у неё отобрать.
— Верно, — согласилась она, возвращая Беллами его же слова: — ведь мы пока ещё дышим.