Устало протерев красные от отсутствия сна глаза, Доктор Циглер осмотрела крепления на основной части своей брони «Валькирия». Белоснежно-золотистые крылья, отказываясь раскрываться после очередного задания, выглядели изрядно потрепанными. Как и сама Ангела…
Сдувая мешавшуюся челку со лба, женщина всмотрелась в заедающие титановые соединения, искрящие от неполадки в системе электро-магнитного поля. По бархатной и упругой коже медленно стекала капля пота, свисая с локтя и исчезая в предсмертном полете на пол.
Когда ее аккуратно подстриженный ноготь случайно попал между электро-цепью, волосы Доктора встрепенулись от статики, а она сама — от кратковременной боли, сжав скулы:
— Черт возьми… — тут же оглядевшись по сторонам, казавшаяся спокойной и собранной женщиной, Циглер помотала головой, жалея о созданном образе. Сколько еще ей нужно притворяться доброй и всегда улыбающейся девочкой со стетоскопом, готовой всегда помочь, едва стоит попросить?
Хотя, стоит признаться самой себе, ей и правда доставляло удовольствие облегчать людям страдания. Кажется, хоть в чем-то она преуспела…
— Доктор Циглер, в тринадцатый ангар прибывает челнок, просим вас присутствовать для первостепенного осмотра агентов, — голос из продолговатого динамика, висевшего где-то над входом.
Вернувшись глазами к нераскрывающимся крыльям, Ангела вздохнула, мотая головой и поднимаясь со стула. Похоже, что «Валькирия» подождет.
— И чего такого важного может быть, что остальной медперсонал не справится? — недовольно бурча, швейцарка накинула на себя белый халат, пристегивая голографический бейдж, на котором тут же появилось длинное и скучное название ее руководящей должности. Выходя из самостоятельно открывшейся двери, Циглер оказалась в просторном и длинном коридоре базы «Overwatch». И как она согласилась?
Стуча каблуками, женщина разрезала образовавшуюся толпу в ангаре, отчего была немного удивлена. Неужели прилетает кто-то важный? Очередная шишка из правительства? Может, Петрас? Или Президент? Хотя, какой из, ведь их организация — Интернациональная… Да и зачем тогда им понадобится помощь медика? Что за глупые мысли…
И вот, наконец. Челнок, медленно залетая, с грохотом приземлился, и от него тут же отвалилась часть выдвижного крыла. Подняв одну золотую бровь, Ангела приметила следы пулевых отверстий и десятки килограммов покореженного металла на обшивке. Да откуда они вообще явились…
Не успели ее мысли подойти к логическому завершению, трап задней части винтокрыла медленно открылся, с таким же гулом падая наземь.
Доктор Циглер, всмотревшись в темноту чрева челнока, сжала кулак, открывая рот, едва сдерживая протяжный вздох.
На свет и всеобщее обозрение из корабля медленно вышли члены небольшого отряда «Blackwatch», щурясь и едва переставляя ноги.
Поправляя черную шапочку на голове, Капитан Рейес наконец выпустил из чуть трясущихся от усталости рук свои дробовики. Джесси, его «правая рука», бросая на пол докуренную сигару, стер со своих бакенбард запекшуюся кровь, кивая Ангеле. Но она знала, ради кого она пришла сюда. Поняла, почему именно ее вызвали в тринадцатый ангар…
В черни винтокрыла загорелся неоновый красный круг, а затем — ярко-рубиновые зрачки, изучающе оглядывающие всех вокруг, заостряя внимание на блондинке. Та, увидев его искореженное стальное тело, не сдержала эмоции, ринувшись прямо на трап.
Но слега замедлилась, увидев, как Гэндзи Шимада помогает идти Мойре, чей костюм был пробит в нескольких местах. Но, что сразу подметила Ангела, серьезные ранения были уже излечены самой О`Доран.
— Боже, столько крови… — прошептала швейцарка, боясь прикоснуться к своему подопечному. Тот, останавливаясь прямо перед ней, молчаливо смотрел сверху вниз, пока из его маски вышел горячий воздух:
— Она не его, Циглер, не переживай. Бояться стоило тем, кто рискнул наставить на него пушки, — прохрипел Рейес, усмехаясь.
Ангела, быстрым взглядом осмотрев открытые участки кожи и нового члена отряда, заметила там следы от уколов и ожогов. Новых ожогов. Недовольно посмотрев на свою «коллегу» по цеху, что ехидными зрачками разного цвета насмехалась над ней, Доктор кивнула:
— Ты можешь поставить ее на землю, Гэндзи, Доктор О`Доран сможет пойти самостоятельно. Не так ли? — эта рыжая бестия, усмехнувшись, прошла мимо швейцарской «подруги», которая повернулась к ней, схватив за плечо:
— Не смей трогать МОЕГО пациента.
Наклонившись к ней, Мойра прошептала:
— Лучше думай об остальных. У них нет запасных частей, как у ТВОЕГО пациента, Доктор Циглер.
Фыркнув, заведующая отделом биомеханики и исследовательского центра в области медицины и микробиологии улыбнулась Гэндзи, касаясь его груди:
— Все хорошо? — мужчина, посмотрев на ее аккуратные и ухоженные пальцы, поднял красные зрачки на это светящееся золотом солнца лицо, кивая:
— Да.
После этого, весь покрытый кровью, Шимада прошел к выходу из ангара, пока толпа расступалась перед ним, с опаской поглядывая на до сих пор дымящуюся катану в ножнах.
Ангела, смотря ему в спину, вновь заметила уходящую прочь Мойру, прихрамывающую на одну ногу. Подняв бровь, Доктор старалась заметить хотя бы одно серьезное ранение на прибывших членах отряда.
— Доктор, мне кажется, что у меня что-то не так с рукой… Я ее почти не чувствую! — тряся металлическим протезом, усмехнулся МакКри, поправляя шляпу и начавший о чем-то говорить с Габриэлем.
Помотав головой, Ангела цокнула языком, замечая капли крови на полу ангара.
***
Аккуратно и задумчиво преследуя тянувшуюся дорожку из крошечных бордовых капель, Доктор Циглер остановилась у знакомой двери. От той, из которой тянуло холодом и странным запахом химических реагентов, с которыми Мойра часто экспериментировала.
Не проявляя ни малейшего энтузиазма заходить в этот рассадник ужасных склянок и горелок, что своим содержимым иногда пробирают до дрожи даже бывалого солдата, женщина закатила голубые глаза.
Протянув ладонь, непроизвольно сжавшуюся в кулак, Ангела остановилась, обдумывая все свои дальнейшие действия. В любом случае О`Доран пошлет ее куда подальше и заявит, что сможет залатать себя самостоятельно. В худшем — натравит какую-нибудь очередную гадость, вроде облезающего кролика или взрывающейся жабы. Что этот ученый еще мог придумать?
В лучшем… В профессиональных отношениях между Циглер и О`Доран никогда не было «лучших» случаев. Слишком разные понятия о науке и ее предназначении. Слишком разные подходы и методы. Как и они сами…
— Ай, к черту, — прошептала швейцарка и постучала своими аккуратными ногтями по стальной пластине, что тут же отворилась с характерным звуком. Опешив от такого акта гостеприимства, Ангела непроизвольно задержала дыхание. Всего на секунду, как когда-то в детстве…
Делая неуверенный шаг в полуосвещенную лабораторию Мойры, золотоволосая искала ее глазами, боясь протянуть руки в чернь ее экспериментов. Мало ли кто-то схватит ее в ответ?
— Я здесь, — послышался холодный тон откуда-то со стороны длинного и стеклянного стола. Наклонившись из-за многочисленных полок, Циглер заметила сидевшую на столешнице «коллегу», откинувшую в дальний угол свой боевой костюм.
Сейчас была видна лишь ее длинная спина, проглядывающая связкой позвонков, отдающая белизной и прохладой ирландских полей даже отсюда. Застежка черного лифчика, плотно прилегая через лопатки, оставила след на казавшейся такой нежной коже.
Но не этим сейчас была забита голова Доктора, заметившего рванную рану под правой лопаткой, идущей вдоль позвоночника, кровоточащей и проглядывающей желтизной гноя.
— Похоже, что наш Ангелочек увидел простого смертного в невыгодном свете, да? Если тебе не сложно, можешь просто выйти? — произнесла трясущаяся спина, пока темный берет слетел с огненных, как и ирландский виски, волос.
Отбросив все свои внутренние противоречия, Ангела вновь надела на себя маску врача, спешившего на помощь даже тем, кто отказывается от нее. Включив огромную лампу над столом, женщина внимательно осмотрела края раны, осознавая, что несколько слоев эпидермиса были повреждены. Возможно, кость не задета, но нужно поспешить удалить гной, пока не пошло заражение.
— Что, придется ампутировать половину позвонков, а, Док? — насмехалась О`Доран, пока Циглер подготавливала нужные инструменты. Как кстати, что она лечит такого же медика.
Включив небольшой прибор, похожий одновременно на фен и клеевой пистолет, швейцарка настроила его на нужное вещество, касаясь пальцами ледяной спины Мойры. Та, поежившись, пошла мурашками, стараясь это скрыть.
— Надеюсь, Вы догадались надеть перчатки, а то вдруг чего занесете лишнего, Доктор… — стиснув зубы, когда небольшой лазер стал выжигать гной из ранения, рыжая бестия замолчала.
Отбросив ненужный больше нагреватель, Ангела поспешила за впитывающей тканью, тут же накрыв ею кровоточивший порез. Обработав края нужным раствором, Доктор вновь услышала из-за спины назойливый голос Мойры:
— А знаешь…
— Да ты помолчишь хотя бы на секунду? — не выдержала заведующая отделом медицины, обхватывая выступающие ребра невозможной пациентки. Та, дернувшись, смутилась:
— Знаешь, что меня спас твой пациент? — Ангела, отставив ткань, прикусила губы, хваля себя за то, что заколола волосы заранее.
— Не думала, что Гэндзи в таком состоянии способен на спасение… — вынимая подготовленный сшиватель, Циглер услышала смех «коллеги»:
— Ахахахаха, думать иногда полезно, Доктор… Но если бы не этот сопляк, то моя спина была бы привезена по частям. Так что я благодарна твоей игрушке за это.
Прислонив разогревающееся дуло к начальному порезу, швейцарка прошептала:
— Не называй его так, О`Доран. Ты не знаешь, через что он прошел, чтобы снова ходить, не то чтобы спасать тебя.
— Я бы с удовольствием послушала, Циглер. Но, как ты понимаешь, я и сама немного смыслю в биомеханике. И точно могу оценить, с какой болью ему дается борьба. И это приводит меня просто в неописуемый восторг. Видела бы ты, как он врывался в толпы солдат «Когтя». Это было глупо и нецелесообразно, но нельзя не восхищаться тем, в кого ты превратила молодого паренька из Шимада… — стиснув покрытую синеющими венами руку от боли, Мойра судорожно выдохнула, когда первая рассасывающаяся скоба вошла в ее ранение.
Ангела просто молчала, стараясь зашить боевую рану как можно ровнее.
— Но даже он сам не понимает, что именно сделало его ТАКИМ. Хотя, думаю, догадываются только ты и я. Наука всегда всему виной, не так ли? Мы просто ее слуги, не больше, как не нам знать, что именно делает людей другими? Разве я не права, Ангела? — повернувшись к женщине, спросила рыжеволосая.
Циглер, подняв на нее уставший взгляд, встретила ее разные глаза, такие же, как и у нее самой. В них читалось требование. Требование отдыха, внимания и простого «спасибо». Словно в зеркало посмотреть…
— Если не будешь сидеть ровно, то останется шрам, который уже не сведешь, — все, что она могла ответить этой ирландской женщине, неизвестно как попавшей в организацию много лет назад.
Та, лишь усмехнувшись, вновь сжала длинные ногти на своей правой руке, походящей на ладонь утопленника:
— Конечно я права, я вижу это в твоем взгляде, слышу в тоне голоса и чувствую твое учащенное дыхание. Ты возмущена? Или тебе настолько нравится меня латать? — остановившись всего на секунду, золотоволосая не могла выдохнуть:
— Ты сама знаешь, что я люблю помогать людям. Но буду рада тому дню, когда помощь медиков больше не понадобится миру. Тогда и только тогда я перестану быть слугой науки и людей…
— Ну-ну, с людьми ты перегнула. Мы не служим им, мы — нечто большее. Ученые — звучит слишком гордо для простых смертных, — замолкающим смехом отозвалась О`Доран.
Прошло несколько мгновений в молчании, прерываемым тяжелым дыханием Мойры, как Циглер сказала:
— Похоже, что меня понимает только безумная ученая. Как я до такого докатилась? — ее пациентка, наклонив голову к ней, прошептала: — Не просто понимаю, Ангела. Похоже, что только тебе подобная может углядеть в тебе не только врача. Как и ты — безумную ученую.
Смутившись и покраснев, Циглер убрала сшиватель, проверяя свою работу:
— Готово. Не дергайся слишком резко, а то швы разойдутся. Потерпеть несколько дней сможешь? — но та, к чрезмерному удивлению самой швейцарки, легла на спину, протягивая синеющую руку к ее лицу:
— Черт, похоже, что мне нужно сказать тебе «спасибо». Может, как-нибудь без этого обойдемся, Ангела? — длинный ноготь, описывая длинные дуги по скулам и щекам Доктора, холодили все тело, сковывая его.
— Тебя контузило на миссии? Почему не сказала… — дрожащим от слабости голосом произнесла Циглер, понимая, что даже сейчас эта рыжая бестия высасывает из нее силы. Нарочно ли?
Мойра, показав белые зубы, ответила, продолжая смотреть в ее глаза:
— Если все можно списать на предположительную контузию, то я соглашусь со специалистом. Но все же… Ты ничего не сказала про то, что ты видишь во мне, Доктор.
Ее черный лиф и длинные ноги, свисающие с не менее продолговатого стола, смутили золотоволосую еще больше. Что она должна сказать? Что ответить? Этот ученый, ставящий ужасные эксперименты, точно не был той личностью, с которой она хотела бы остаться подольше. И все же… Эта слабость во всем теле…
— Я вижу вашу белую кожу, Доктор О`Доран… Длинные ноги и… — казалось, каждое слово заставляет входить в краску все больше и больше. — И руки, одна из которых леденит все мое естество. Простите, но мне кажется, вы хотите услышать что-то более конкретное, да?
Мойра, улыбнувшись, резко обхватила ее шею длинными пальцами, подтягивая к своим губам и целуя. Циглер, возмущенно промычав, попыталась отодвинуться от сумасшедшей коллеги, но зубы сами позволили языку женщины нырнуть внутрь. Да что это такое…
Член отряда «Blackwatch», замечая прекращающиеся потуги швейцарки, удовлетворенно орудовала в ее рту, словно он принадлежал ей полностью и без остатка. Хотела погрузиться все глубже и глубже, переплетая языки с Циглер. Те, танцуя, оплетали друг друга, касались всей поверхностью, водили по небу и слышали смакование губ — холодных, как лед и горячих от стыда.
— Что ты делаешь, черт тебя дери? — наконец расцепилась блондинка. Мойра, сев на край стола, приблизилась к ней, стирая смешавшуюся слюну с подбородка:
— Просто признайся себе, что тебе не хватало чего-то подобного. Потому что на всей этой базе только я вижу в тебе не только врача, Циглер. Как и ты во мне…
Обхватив ее ногами и руками, Док из «темного отряда» вновь встретилась глазами со своей коллегой. Та, подняв бровки, замотала головой, неосознанно подходя ближе и ближе с каждой секундой.
Длинный ноготь правой руки Мойры, скользнув по ее шее, заставил кожу вновь пойти мурашками от бессилия. Продолжая изучать все изгибы верхней части тела Доктора, рыжая устремилась ниже.
Ангела, проследив за движениями своего пациента, сжала пальцы, когда верткая ладонь О`Доран сжала ее грудь, будто игнорируя халат и черную водолазку. Сердце, забившись быстрее, устремилось к этим пальцам, просясь наружу.
Охнув, Циглер сама сплелась с Мойрой в поцелуе, проворачивая голову каждый раз, как их носы сталкивались. А коллега, тем временем, покинула грудь, всего на секунду. Приподняв края выправившейся водолазки, рыжая пробралась под одежду разгоряченной женщины.
Приподняв и занеся верхнюю одежду на чашечки такого же черного лифа, Мойра провела языком по шее трясущейся Ангелы, обхватывая ее подмышки. Швейцарка, подняв руки над головой, позволила коллегу лишить ее ненужного халата и водолазки, что тоже полетели в дальний угол.
Вцепившись в мочку уха О`Доран, блондинка посасывала ее, беря инициативу и обхватив обеими руками небольшие груди, минуя лиф. Ирландка, усмехнувшись от удовольствия, наконец нашла нужные застежки и откинула прочь черную ткань с тела Доктора.
Припав на прозрачную поверхность стола, обе женщины прижались друг к другу твердеющими сосками, чувствуя сердцебиения друг друга. Губы, продолжая соединяться, хотели что-то сказать, но слова слетали вместе с проглатываемой слюной. В порывах всего этого они едва успевали перевести дух, вдыхая носами частички воздуха.
Длинные ногти мешали Мойре нормально расстегнуть молнию на брюках Ангелы, но та, улыбнувшись, сделала это сама, аккуратно стягивая их со своих бархатных и аккуратных ножек.
Пациентка, перевернувшись, поменялась с ней местами, оказавшись сверху. Опираясь руками о стол, рыжеволосая спустилась коленями на пол, обхватывая ноги Циглер. Та, придвинувшись ближе, смущенно закрыла лицо, когда ее трусики покинули законное место. — Господи, ты правда хочешь казаться настолько невинным Ангелом, Доктор Циглер? — насмехаясь, сказала Мойра, облизывая идеально бритую кожу на лобке у своего Врача. Та, боясь щекотки, потянула руки к ней, но О`Доран, грубо ударив ее по ним, протянула длинный язык к влагалищу, смакуя настоящий вкус своей коллеги.
Ноги Ангелы затряслись, когда бестия продолжила водить своим подбородком вверх-вниз, не позволяя этим вратам в самое сокровенное сомкнуться и закрыться. Впиваясь в плоть, будто собираясь откусить от нее часть, Мойра уперлась носом в ее лобок, просовывая язык как можно глубже, ощущая весь жар соков Доктора на себе.
Ее руки, обхватывая ягодицы Циглер, сжимали так сильно, что правая рука оставила кровавый подтек, что тут же заныл тупой болью. Но швейцарке было не до этого чувства…
Длинный ноготь, распространяя холод и озноб, вонзился в ее набухающий клитор, что отозвался покраснением. Нижние губы, отзываясь обильными выделениями, испачкали весь стол, пока Ангела сопротивлялась этому накатывающему чувству слабости из-за чертовой проклятой руки коллеги.
И не ясно было, из-за высасывающей конечности ли вызвано это недомогание или же…
Вскрикнув, тут же сжимая палец зубами, Доктор изогнула спину, обдавая насмехающееся лицо Мойры залпом слабо-соленной жидкости, пока та помогала ей своими пальцами.
Припав без сил на спину, Циглер пыталась отдышаться, припоминая, как давно ей было настолько хорошо. Но у рыжей бестии были совсем другие планы.
Забравшись к своей коллеге, она не дала ей сказать и слова, как лицо Ангелы скрылось между ее ног, когда Мойра буквально села на нее. Чувствуя, как кислород выходит из легких, блондинка обхватила ее ягодицы, стуча по бледной коже. Ирландка, усмехаясь, чуть приподнялась, говоря кашляющему Врачу:
— Что тебе не нравится? Равноценный обмен, слышала о таком? — после чего, вновь заставив Циглер работать своим языком, потянулась к лежавшим перчаткам своего сброшенного костюма.
Блондинка, задыхаясь в бурлящих соках, устремляющихся в ее глотку из вагины О`Доран, продолжала доставлять той удовольствие, сама не зная, почему. Раздвинув руками ее ягодицы, Ангела потянулась к анальному отверстию, как рыжая ударила ее по пальцам:
— Не смей, — но Циглер, борясь за своей превосходство в этом клубке тел, не послушала ее, проникая почти на целую фалангу внутрь, продолжая стараться дышать.
Мойра, стиснув зубы, показала язык, томно дыша:
— Я говорила тебе, дура… Не смей! — надев перчатки на свои руки, ирландка потянулась к влагалищу коллеги, погружая палец правой руки глубоко внутрь, активируя собственную технологию. Левая же рука, засияв золотистым светом, помогла языку Ангелы, проникая в себя саму.
Тут же блондинка вскрикнула от накатывающей обжигающей боли, зародившейся в ее чреслах. Вынырнув из ног О`Доран, она сжалась в позу эмбриона, стискивая руки на животе:
— Что ты сделала… Что ты сделала… — образ этого Доктора, увидевшего в ней не просто единицу в списке, рушился на глазах, когда зрачки разного цвета усмехнулись:
— Чувствуешь, как в тебе танцует моя маленькая сфера? Не бойся, серьезного ущерба она тебе не принесет, но вот покорячиться заставит. Но есть одно верное средство, — раздвигая свои ноги, являя огненно-рыжий лобок, Мойра раздвинула половые губы, показывая розовые внутренности.
— Внутри меня другая сфера. И если ты будешь двигаться к ней, то тебе станет намного лучше. Ну же, давай сыграем в эту игру, Доктор Циглер.
Вскрикивая от боли, Ангела ненавистными глазами посмотрела на «коллегу», придвигаясь ближе. Довольная своим небольшим экспериментом, О`Доран приподнялась, позволяя одной ноге Доктора скользнуть у нее под ягодицами, а другой — опереться на плечо, образовывая человеческие «ножницы».
Едва Циглер соприкоснулась с Мойрой своими «губами», чувство боли ушло, облегчив ее страдания. Похоже, что рыжеволосая и правда не обманула… Продолжая двигаться все стремительнее, блондинка старалась не расцеплять их связь ни на секунду, боясь, что режущее лезвие внутри нее вернется.
О`Доран, обхватив ее ногу, поцеловала «коллегу» между пальцев, покусывая ступню своими зубками. Эта жалкая хищница, которой она доверилась всего на минуту, обернулась той самой Мойрой О`Доран, какой она и была на самом деле — жестокой и не ставящей ничего выше себя. Да и на что надеялась глупая швейцарка?
Ускоряясь, Ангела слышала возрастающее хлюпанье у них между ног, пока на испачканный стол вновь потекли их совместные выделения. Мойра засмеялась, а Циглер боялась сделать что-то не так, чтобы сфера внутри нее успокоилась и перестала жечь матку.
Наконец, ирландка чуть оттолкнула ее, вставая напротив головы и, помогая себе длинным ногтем, закончила начатое прямо на лицо Доктора. Та, держась за успокаивающийся живот, была не в состоянии возразить.
Судорожно дыша, О`Доран села напротив нее, усмехаясь: — Ну как? — Врач, трясясь от прекращающейся боли, с яростным взглядом посмотрела на нее, сжимая кулак.
Все, что она сейчас хотела — это закрыть глаза и уснуть, забыть все, что сейчас было, как кошмарный сон, в котором Мойра явно хотела получить свое. Она всегда получает…
— Я… Ненавижу… Тебя… — прохрипела сиплым голосом Циглер, одеваясь и быстро выбегая из ее лаборатории, сдерживая слезы.
Мойра, смеясь, раскрыла свой кулак, в котором сиял небольшой пропуск в комнату Ангелы, говоря:
— Что же, давай узнаем, что за «Валькирию» ты там хранишь, «коллега», — спрыгнув со стола, рыжая бестия открыла бутылку виски, жалея о том, что так сильно повредила спину, орудуя собственными ногтями.