Шэнь Цинцю, попав в мир новеллы «Путь гордого бессмертного демона», смирился со многим.
Во-первых, он не гетеросексуален. И во всём виновато лицо Лю Цингэ и его навязчивая помощь.
Во-вторых, он не справился с наставлением Ло Бинхэ на «путь истинный».
В-третьих, он был не особо хорошим учителем.
Но Шэнь Цинцю просто отказывался принимать тот факт, что Лю Цингэ периодически краснеет как юная дева и совершенно не умеет проявлять эмоции. Когда он его обнимал, казалось, будто Лю Цингэ из хрусталя состоял. Он застывал, вдохнуть боялся и от любого движения разбивался на сотню осколков, Шэнь Цинцю руки резал. Он пытался победить в воображаемом поединке, быть сильнее там, где нужно быть равными, остаться непоколебимо твёрдым и получить долю тепла. Он чересчур привык к войне, почти обезумел от одолевающих его эмоций, которые понять можно было, лишь вглядевшись в его глаза.
Именно из-за этого Шэнь Цинцю, несмотря на то, что проявил инициативу Лю Цингэ, должен был отвечать за развитие их отношений. И это учитывая тот факт, что он не только всегда был холостяком, так ещё и не знал ничего об отношениях между мужчинами! Он ведь не читал ни одной новеллы в жанре даньмэй! Но Лю Цингэ так страдал молчаливо, что Шэнь Цинцю из жалости согласился на такую роль. И решил, что спустя несколько месяцев отношений можно спросить о том, что явно Лю Цингэ мучило. Не просто же так он, прежде чем уйти, задерживался на пороге и смотрел на его губы?
— Шиди Лю, — они, благо, не дошли до той стадии, где влюблённые называют друг друга слащавыми прозвищами; ни один из них этого не выдержал бы, — ты… гм, был с кем-нибудь на тропе совершенствования до меня?
Лю Цингэ с убийственно холодным выражением лица поставил чашку чая на стол и отрезал:
— Нет. Зачем ты спрашиваешь?
Да так. Интересно просто, как два абсолютно не разбирающихся в отношениях человека будут что-то делать. Ничего особенного. Шэнь Цинцю начал мерно стучать веером по ладони, будто это могло как-то помочь и сподвигнуть Лю Цингэ на что-то помимо внимательного взгляда.
— Но ты же знаешь, что во время него происходит?
Лю Цингэ в ответ только недовольно поджал губы.
— Ты хотел бы, — слова лезли из горла с таким трудом, что, казалось, вот-вот изо рта потечёт тонкая струйка крови, — попробовать? Поцелуй. Никаких особых практик совершенствования, па-па-па и так далее!
На лице Лю Цингэ отразилась в одно мгновение такая мешанина из эмоций, что её идентифицировать её не представлялось возможным. Он привык бросаться грудью на мечи, а сейчас впервые за жизнь мешкал. И всё-таки встал, чтобы опуститься на пол рядом с Шэнь Цинцю.
Верил настолько. Настолько желал быть рядом.
Шэнь Цинцю знал, что не существует человека более преданного, всегда чувствовал, что Лю Цингэ стоит за его спиной, положив руку на Чэнлуань.
Поэтому, наверное, согласился на это безумство. Поэтому подался вперёд и осторожно накрыл губы Лю Цингэ своими. Он не имел ни малейшего понятия, что делал, поэтому тут же отстранился. Лю Цингэ этого, кажется, было достаточно. Он прикрыл глаза и произнёс, как тогда, одно лишь имя:
— Шэнь Цинцю.
И в этом имени была вся нежность, на которую он был способен.
Шэнь Цинцю улыбнулся и тут же из чистой вредности отгородился от Лю Цингэ веером.