Мы все собрались в небольшом зале отдыха для гостей гостиницы. Несколько мягких кресел, парочка бесформенных, нынче модных пуфиков наполненных шариками из пенопласта, два кофейных столика и три кушетки. Неподалеку был ресепшен и другой зал отдыха, с бильярдом, книжными полками, и столиками для настолок и шахматов, что тоже там присутствовали на полках между книгами. Но так как тот зал побольше уже был занят другими постояльцами мы остановились здесь. Да и по сути, нам всего-то и нужно, что переговорить. Причем переговорить несколько действительно важных вопросов.

Франкенштейн сидел перед группой Тао, буравя всех и каждого тяжелым взглядом, я остановилась неподалеку от него со скрещенными на груди руками, смотря на присутствующих похожим, тяжелым взглядом, но некоторым из собравшихся дарила взгляд самою малость смягчившийся. Теми исключениями были Мэй, Розария, Лудис и Эшлин. Рука последней и вовсе была перевязана бинтами и глаза были красными от недавнего плача. Мой тяжелый вздох казался особенно громким в окружающей тишине и я снова укоризненно посмотрела на Тао.

- Я все еще не услышала ответа, Господин Затейник. Ты доволен?

- Ну право, ну мисс Ольга, да с каждым может же...

- Не миссай мне здесь! - раздраженно прикрикнула, тут же вздохнув и замолчав, ловя удивленные взгляды зашедших в гостиницу гостей. На ресепшене уже игнорировали вопли, которые были частью воспитательного процесса, явно наслушались их как только вся эта веселая компания зашла в гостиницу в таком виде, словно вернулись с войны с зомби. Да и персонал и гости не понимали ни бельмеса по-корейски. Словно желая сохранить равновесие я посмотрела на другую затейницу. Мэй сидела опустив голову и лишь иногда поднимала виноватый взгляд на Франкенштейна, потом мучительно-жалобный, едва не плача, на меня. Шмыгнув носом она прошептала Тао:

- Тебя поставят в угол, хе-хе-хе, - и снова виновато посмотрела на ученого. Раскаяния я от нее не чувствовала, и понимала что ее такое поведение всего лишь игра, но Франкенштейна не спешила об этом информировать. Я была искреннее под впечатлением от такого высокого навыка актерского мастерства. А что не ругала ее так же как и Тао... Ну чтож, Мэй не могла жить, если бы чего-то не учудила да и обычно в ее исполнении это было мило и в общих чертах безобидно, а Тао - взрослый парень, мог бы иногда и думать об последствиях. Так что тут инициатива бьет инициатора.

Джин-Хо с трудом сдерживал смех, если судить по его эмоциям, и что-то там пытался незаметно просматривать на мобильном. Его внешний вид радовал глаз - из-за того, что на нем были только свободные шорты, все его тело было выставленное на показ. В том числе и "выгоревшие" на коже сердечки, стараниями Бенго вырезанные на купальнике. Когда тот после душа чуть ли не вломился к нам с Франкенштейном в номер, я сначала впала в ступор, но потом довольно долго смеялась. Взяла я себя в руки только когда Франки уже хотел оказать парню помощь. Быстренько прошипела, что раз он организатор нашего веселья, то я буду лечащим врачом и со смешком стала намазывать Джин-Хо специальным лосьоном, производства Франкенштейна. Мэй несколько раз цеплялась за него взглядом. У нее явно в голове шел какой-то сложный мыслительный процесс, и если судить по ее искренней опаске, вспыхивающей сильнее с каждым разом, как на нее посмотрел Франкенштейн, я догадалась примерно в чем суть. Мэй просто не знала что ожидать от нашей версии безумного ученого. Меня-то она знала уже, возможно поэтому рассчитывала на некоторую поблажку, а Франкенштейн в ее мире чуть ли не с пеленок ее воспитывал и относился как к дочери. Поэтому она робко протянула руку, прося слово.

- Можно спросить почему мой сын в таком виде?

- О, мамуля, ты наконец меня заметила. А это все Бенго! - тут же наябедничал Джин-Хо.

- Бенго? - Мэй удивленно посмотрела на снайпера, а тот непонимающе развел руками, пожав плечами и всем видом показывая, что он не понимает о чем речь и зачем его вообще к этой речи приплели. - Милый, ты сейчас точно о Бенго говоришь?

- Собственная мать мне не доверяет?! - фальшиво-обиженно воскликнул Джин-Хо и убежал из фойе, и я почти осязаемо почувствовала как его веселье растет. То ли радуется, что смог в окружающих засеять уверенность в факте его обиды на мать, то ли вытащил свободно на свет мобильник и теперь смеется в открытую. Мэй не успела даже пальцем пошевелить как Раэль уже убежал следом за ним крикнув:

- Я его успокою, нуна, - Мэй возмущенно посмотрела ему в след и выдохнула.

- Предатели! - девушка почти тут же кинула взгляд на Лудиса, говоря очень-очень тихим шепотом. - Лудис, может быть ты хоть в обморок упадешь?

- Моя хата с краю, - тут же ответил Лудис намного громче чем Мэй, поднимая руки вверх, но осекся, встретившись со мной глазами. Я приподняла бровь и уперла руки в бока, смотря на сидящих напротив меня виновников, в том числе и на Раймонда, что стоял за диваном. Чтож, похоже нужно мне уже начать выговор, а то сейчас как раскудахкаются все по очереди, не заткнем до утра. Некоторые личности ведь несмотря на все что натворили - все еще пылают энтузиазмом, и дай им возможность - продолжили бы вояж.

- Итак. Во время вашей "прогулки по городу" вы умудрились похитить два килограмма кокаина и несколько косяков марихуаны, - Шинву и Ик-Хан тут же сделали постные рожицы, предчувствуя долгий сеанс насчет вреда наркотиков, да и по сути правильно предчувствуя, я уже почти сложила всю эту полуторачасовую речь у себя в голове, - привести в мирное поселение на краю леса бегемотов и парочку ядовитых змей, от которых отбивались всей деревней, - теперь потупили глаза М-24 и Розария, - Эшлин укусил аллигатор, чуть не откусив руку, - девушка, словно вспомнив о своем ранении вполне искреннее всхлипнула, - Раджека пришлось освобождать из плена коал, а мобильник Тао - из паутины черной вдовы, что кончилось намного хуже, чем могло бы кончится для модификанта. У меня только один вопрос, - тут я сделала немного драматичную паузу, посмотрев на каждого авантюриста по отдельности. - Мозги вы все дружно оставили в номерах, или еще на борту самолета? Интересно, знаете ли, можно их еще вернуть, или нет.

- А коалы были милые, - тихо вздохнула Мэй. И разревелась. Взахлеб, заливаясь слезами. - Прости-и-и-ите нас, мы та-а-а-ак виноваты. Рагар-ним, не лишайте только нас с Раджеком благословени-ни-ни-ния! А-а-а-а, мы больше не буде-е-ем, честно...- Мэй провела рукой по лицу, вытирая слезы, - че... честное сло-сло-слово! И мозги найдем. Честно.

На эту реакцию Мэй глубокий вздох на этот раз вырвался не у меня, а у Франкенштейна. Он прижал пальцы к переносице и я, словно по невидимой команде похлопала его по плечу, а потом сжала. Но вовсе не в требующем чего-то жесте, а массажном, пытаясь хоть немного облегчить его участь и проецируя на него довольно однозначные чувства, которые могли расцениваться как утешение или призыв к спокойствию. Он оторвал руку от лица, посмотрел на меня, а потом погладил мою ладонь, что разминала его плече. И после этого его взгляд метнулся на мрачно восседающих напротив него провинившихся.

- Наказание придумаем вам, как только вернемся домой. Не надейтесь что забудем или обойдемся малой кровью. А сейчас, пока мы на отдыхе, чтобы подобного не повторялось.

- Иначе... - я покачала головой с самым что ни на есть мрачным видом. Франкенштейн очень ловко это придумал, нужно убедить и остальных в том, что он не шутит. - Нам ведь ничего не стоит особо активных отослать в Сеул, чтобы к наказанию можно было приступить молниеносно. Так что сегодня все расходимся по комнатам, и чтобы я и звука не слышала, понятно всем? - выразительно посмотрела на Тао, зная, как он любит устроить ночные марафоны чесания языком по делу и без.

- Да... - удрученно отозвались провинившиеся, а я мягко улыбнулась, стараясь не показать хитринки, что так и норовила появиться на губах. Для некоторых наказание придумалось само собой. И это наказание поможет нам с Франкенштейном заодно. Сбросим напряжение, хе-хе.

- М-24, Такео, Раймонд, - названные посмотрели в мою сторону. - Я считала, что вы достаточно благоразумны, чтобы в случае чего предотвратить разного рода беспредел. Но вижу, ваше умение держать ответственность слабовато. Поэтому будете практиковаться. На протяжении сегодняшнего вечера и ночи присматриваете за детьми, - все трое изумились, и даже несколько побледнели. - Сейра, Рагар я бы вас попросила понаблюдать, но не помогать. Только если ситуация выйдет из под контроля. А на утро обо всем мне расскажете, хорошо?

- Вот видишь, всего-то и надо было, что поплакать, - шепнула Мэй Тао и я очень уж постаралась, чтобы не выдать себя в том, что я это услышала. Нечего свой авторитет подрывать. - В следующий раз если что - сразу реви, - высказав совет и не дожидаясь ответа она побежала в ту же сторону, куда побежали Раэль и Джин-Хо.

- Даже не думай, Тао, тебя слезы не спасут, - шепотом, явно предостерегающе сказал Такео, не спуская с меня глаз. Я же подошла к Сейре и Рагару, уточняя, в каких именно ситуациях им стоит вмешиваться, а в которых - не надо. Краем глаза заметила как Франкенштейн удалился из комнаты как только уверился что Ноблесс обеспечен чаем и недолго думая - шмыгнула за ним. Любимый обнаружился в большой комнате отдыха, отстраненно наблюдая за игрой в бильярд какого-то невысокого, но крупного и мускулистого парня и не хиленькой девушки. Мой взгляд зацепился за девушку - та явно проигрывала, но при том часто смеялась, и я почувствовала, что кого-то она мне напоминает, но образ упрямо выскальзывал из головы. Быстро отогнав от себя эти мысли я хлопнулась на диван возле Франкенштейна, заглянув ему в лицо с опаской. Но вместо каких либо отрицательных эмоций увидела там слегка усталую улыбку.

- Выбила для нас время тет-а-тет? - на этот вопрос я хищно улыбнулась и склонилась к любимому, оставляя на его губах поцелуй. Стоило мне попытаться углубить его, как меня мягко отстранили и я со смущением отметила, что чуть ли не оседлала колени Франкенштейна, уже закинув на него ногу. - Не спеши с этим. Пойди предупреди там всех, что завтра выдвигаемся.

- Уже доставили топливо? - склонила голову вбок, послушно слезая с любимого.

- Ага, и заправили, и шасси починили. Так что завтра с самого утра - выдвигаемся.

- Хорошо, пойду предупрежу, - напоследок чмокнула любимого в губы, чувствуя легкую зависть от кого-то из игроков в бильярд, что стояли позади меня. Судя по тяжелому, сосредоточенному дыханию девушки, что наверняка сейчас прицеливалась кием и была занята, от парня. - А ты уже иди в нашу комнату, и жди меня, - я немного отстранилась, но мои волосы отрезали Франкенштейну обзор почти на все вокруг, - эта ночка будет принадлежать только нам.

Мне в ответ кивнули и я, коротко подмигнув, вышла из большого зала, направляясь в маленький, и стирая со своего лица всякий намек на радость и предвкушение. Раймонд, конечно, раскроет мой обман, все-таки, как контрактор, он меня чувствует довольно хорошо, тем более когда мы на небольшом расстоянии, но еще ни разу никаким образом не обмолвился об своих наблюдениях и ни разу никому о них не сказал. Аристократ, как ни посмотри.

- Да и финансы нам позволяют на баловство, - я услышала уверенный голосок Эшлин, стоило мне только зайти в комнату. Интересно девки пляшут. И на что они собираются тратить "финансы"? Надеюсь только что ни на что глупое или криминальное. Пристально посмотрела на собранных, отмечая что к урезанному составу стайки провинившихся подсела Суйи и Бенго. Впрочем, М-24, Такео и Раймонд уже были возле Сейры с Рагаром, получая от них по одному ребенку на руки, а Ик-Хан и Шинву куда-то смылись, пользуясь случаем. Ну ничего, моя карающая длань и вас достигнет, еще увидите. По сути, на диванчике теперь восседали только Эшлин, Розария и Лудис. С немым вопросом посмотрела на девушек. - Мы тут в салон хотим пойти.

- Пойдете, но уже не здесь, - я покачала головой, посмотрев на часы. - Сегодня уже слишком поздно, завтра с самого утра выдвигаемся, самолет уже заправили.

- Хорошо, - отозвался с тяжелым вздохом Бенго, вызывая у меня небольшое изумление, не думала что это ему нужно в салон, - я соберу их в хвост. Куда мы завтра? Тао карту начертили, чтобы прилетел куда надо?

- Завтра мы будем в Риме, думаю Италию тяжело будет спутать с чем-то еще, - ухмыльнулась, и склонила голову вбок, смотря на стрелка, привычно возящегося с хвостом. - Бенго, может тебе помочь?

- Обычно Мэй возится с моими волосами - она так хорошо плетет, или хожу в парикмахерскую. Сам отвык, даже хвост приличный не выходит, - Бенго вздохнул и развел руками и волосы рассыпались по плечам и спине, закрывая лицо. Прекрасно его понимаю, отвыкнуть можно от всего, даже если это такое привычное действие.

- Надо было сразу говорить, сейчас сделаем тебе шикарный хвост, - Розария с энтузиазмом набросилась на Бенго, а я, приподняв бровь, перевела с этой двойки взгляд на Лудиса, что смотрел на эту сцену как на что-то либо крайнее неприличное, либо сильно выходящее вне рамок. Ничего-ничего, привыкнешь и ты. Ничто не спасет тебя от социализации.

Напоследок я подошла к другой группе наших, околачивающих в этом небольшом зале, и подошла к мужчинам, что уже держали детей, сочтя нужным выдать им парочку указаний, а именно - помыть, накормить и уложить спать малышню и заодно повесила на них ответственность за оповещение остальных насчет завтрашнего вылета. Но смотря на озадаченные мужские мордочки смилостивилась и позволила Сейре и Рагару помогать им, но только и исключительно советами. Строго предупредила, чтобы ни в коем случае не думали брать на себя их работу и собралась уходить. Только напоследок увидела хитрый огонек в глазах Раймонда и услышала в голове его голос.

Желаю хорошо развлечься. Только не сильно хорошо, а то камня на камне от отеля не оставите.

Я спешно отвернулась, чтобы никто не заметил того, как я покраснела. Но не от смущения, нет. От предвкушения.

Спасибочки.

Поблагодарила Ноблесс, чувствуя некую необходимость в этом жесте, почти сразу же сгорбившись, тяжело вздохнув и делая вид, что сильно устала. Не стоит чтобы другие меня тут заподозрили во всяком. Ну, преждевременно, конечно же, сомневаюсь что даже в пятизвездочном отеле звукоизоляция окажется настолько хорошей, чтобы никто не догадался, что мы с Франкенштейном далеко не шахматы играем. Подойдя к ресепшену попросила у них табличку "не беспокоить" и милая девушка, что там была, сочувственно на меня посмотрела, передав мне небольшой кусок пластика.

- Мать большого семейства даже на отдыхе не может отдохнуть, как же я вас понимаю, - немного скептически посмотрела на барышню, которой от силы дала бы двадцать пять лет, но спешно себя одернула. Мне и того меньше, а тройка собственных есть, и еще кучка "приемных". Перекинувшись для вежливости еще парой фраз с милой девушкой я откланялась, заставляя себя медленно побрести в сторону лестницы.

Стоило мне только скрыться с поля зрения других из нашей группы, я тут же спешно побежала наверх, временами, когда не было рядом и души - и вовсе взлетала по ступеньках в нечеловеческом темпе. Не хотелось терять даже секунды из так удобно подвернувшегося случая. Правда, у лифта прокололась - оттуда как раз вышли Ик-Хан с Шинву, встретившись с моими глазами с удивлением. В спину я услышала только ехидный голосок Шинву.

- Ольга-ним, и это вы мне вечно говорите не бегать?

- Шинву! - остановилась, не веря в такую наглость школьника и повернула голову в его сторону. - Если так хочешь побегать, то я тебе сейчас устрою парочку кругов вокруг отеля в лучших традициях Педро!

Такая небольшая угроза была очень эффективна и парни просто исчезли, буквально испарившись. А Ик-Хан молодец, развивает способность, уже не только себя умеет перемещать с помощью техники. Фыркнула, поправила свое платице, удобнее перехватила табличку, и перейдя с бега на шаг - подошла к двери нашей комнаты. На секунду остановилась, внимательно прислушавшись к звукам, доносящимся изнутри, но было абсолютно тихо. Потянула за ручку, отмечая что дверь незаперта и ухмыльнулась - Франкенштейн точно там. Прежде чем зайти успела только повесить на ручку небольшую табличку и быстро нырнула в номер.

Первое, что я отметила, стоя спиной к пространству комнаты, это была темнота. Потом, когда я спешно повернула замок, из которого торчал ключ - тишина. Постороннему могло бы показаться, что тут нет никого, но я прекрасно чувствовала ауру любимого, и то, как она горит предвкушением. По сути так же, как моя. Я повернулась, собираясь найти глазами вожделенного человека и без преувеличения - наброситься, но меня опередили. Не успела я и двух шагов ступить, как меня тут же прижали к стенке за шею, обжигая щеку горячим дыханием.

- Наконец-то я до тебя дорвался, - слова эти были сказаны с рычанием, пока руки любимого спешно срывали с меня платье по кусочку. Мой ответ был безмолвным, но очень красноречивым - я просто прижалась к любимому с поцелуем, заставляя его надо мной склониться. По сути, кроме шеи меня не держали за ничто другое, да и рука только удерживала, даже не поддушивая, и я без слов отплатила той же монетой. На пол теперь летели не только лоскутки моего платья и нижнего белья, но и рубашки Франкенштейна. До брюк добраться из этого положения было тяжело, но расстегнуть я успела, почти сразу же притягивая его за ягодицы к себе, чуть ли не в плотную.

Видимо, такой прыти с моей стороны он не ожидал, так как после этого - несколько удивленно простонал, но шеи и не думал освобождать, только второй рукой, приспустил брюки и трусы, так что теперь мы были обнажены вместе. Я сладко мурлыкнула, осознавая этот факт и придвинулась бедрами в сторону любимого с явным желанием потереться об это тело. Нас двоих уже почти захватила страсть, но "почти" было для меня ключевым словом. Трезвости мыслей еще хватало на то, чтобы раздразнить его еще больше. В тот миг мне было искреннее плевать, что об нас подумают и что скажут, хотелось только одного - качественной, и не быстрой разрядки как для тела, так и для мозгов.

Мои действия для Франки стали как красная тряпка для быка. Тот уже явно не видел в моих действиях провокации, принял это все за чистую монету, а потому не стал никак дразнить в ответ. Я почувствовала, как хватка на шее исчезает, а руки любимого в нечеловеческом темпе подхватили меня за бедра, разводя ноги в стороны, и приподнимают над землей, но при том не отстраняют от стены. Тело отреагировало прежде, чем я успела понять, что от меня требуют - ноги обвили бедра Франкенштейна, ладони нашли свое место на спине. Проникновение было грубым, резким, резанув по нервам небольшой болью и недюжинным наслаждением, потому застонали мы в унисон. Любимый даже и не думал останавливаться, продолжая двигаться в рваном темпе, его тело буквально вопило о том, как он ненасытен, его губы блуждали по моей шее и я готова была поспорить, что сейчас он меня метит точно так же, как Шинву метил Алекси. Безрассудно, как подросток, но с огромной страстью. Я не могла сказать, точно ли остались следы, так как мои мозги уже потихоньку плавились от наслаждения.

Только сейчас я поняла, как скучала за его телом все это время. Невероятно остро хотелось разделить с ним эту ненасытность, хотелось показать своими действиями, что я тоже соскучилась по нашей близости, но у меня просто не было такой возможности. Сейчас процессом руководил только и исключительно Франки, вываливая на меня все свои плотские желания, ставя меня этим в тупик чуть ли не буквально, забирая даже зачатки власти. Правда была такая, что он сейчас брал меня как хотел, даже не допуская другой возможности, и такое изменение сценария наших игр... Чтож, это не просто меня возбудило. Это вогнало меня в чистейший экстаз, в котором я тонула как в трясине. Охотно подставляла шею, не стесняясь громко стонать - пускай он почувствует мои вибрации. Изгибалась бедрами так, чтобы ему было удобнее входить глубже, до самого основания. Да он по сути мог сейчас меня даже не поддерживать за ягодицы, я прекрасно на нем держалась, словно меня придумали только для его рук. Словно я его Галатея.

Вскоре мне стало понятно, почему он не отнимал от меня рук. Его ладони так жарко мяли ягодицы, что даже сейчас, когда у мысль за мыслю заезжала от этой скачки, становилось понятно что синяки будут. Было больно, да, но как сладка была эта боль! Я чувствовала как моя грудная клетка поддается вверх, призывно, словно сама грудь тоже умоляет о ласке, словно ей мало трения об мускулистую грудную клетку Франкенштейна, но я этого не контролировала. Не контролировала я также руку, что немного выше головы заперлась ладонью в стену, словно пытаясь оттолкнуться, но вместо того соскользнула, так как была влажная. Я сейчас, по сути, вся была влажная, везде, и это понимание вырвало из грудной клетки очередной громкий стон. Рука снова заперлась в стену, на этот раз соскользнув чуть выше, так как Франки немного сбился с ритма, отчего я сильнее насадилась на него, чувствуя по всему телу дрожь.

Ладонь что-то задела на стене, и это что-то упало, звучно разбиваясь. Меня, словно в наказание, еще сильнее прижали к себе, кусая за плече до крови. Но что же за наказание такое, если оно так сильно дарит удовлетворение? Я тут же потянулась к губам любимого, простонав от экстаза, чувствуя как в голове - блаженно пусто, ничего кроме вспышек наслаждения, похожих на сверхновую. Может в этом и суть наказания - лишить меня последних крох рассудка, пока я так таю, растворяюсь и просто теку в этих сильных руках? Если так, то я была очень-очень плохой девушкой! И наказать меня нужно как следует!

- Еще... - томно, перемежая это со стоном, чуть ли не прохрипела я на ухо Франкенштейну. На большее я была просто не способна. Но похоже кое-кому тут слова не нужны - член во мне ускорил свои движения, не сбавляя на резкости и делая ритм рваным, таким, под какой почти невозможно подстроиться. Но зато очень возможно кончить. Но теперь не было никаких опасений на эту тему, теперь это было безопасно, и я ждала, жаждала этой кульминации, чтобы открыть для себя новую гамму ощущений. И после еще двух минут таких жарких, подводящих к краю, ненасытных движений, это пришло. С губ сорвался крик, глаза сначала крепко зажмурила, а потом резко распахнула, смотря на несколько разморенного партнера. Но стоило мне только сделать попытку отстранить ногу, как меня резко прижали обратно. Послышался хлюпающий звук со стороны моей промежности, и я уже было смутилась, но улыбка Франкенштейна... Блядская она, просто иначе не назовешь, язык не поворачивается. Он демонстративно сделал движение членом, отчего я почувствовала, как он твердеет прямо во мне, а сам блондин склонился ко мне, с придыханием прошептав мне прямо в ухо.

- Я с тобой еще... Не закончил, - кончик его языка проехался по моей ушной раковине, отчего я вздрогнула и тело покрылось мурашками от предвкушения. Больше мне слов не нужно было - за нас все сказали тела. Франкенштейна тем, как его руки сжали мои ягодицы, словно случайно массируя сфинктер, а мое тело тем, как я жадно набросилась с поцелуем, словно пытаясь отыскать отголосок вкуса крови, и позволить себе снова опьянеть от страсти.

Руки любимого немного сменили дислокацию - правая переместилась на левую ягодицу, а левая поймала за затылок, вжимая меня в его шею. Абсолютно бездумно тут же набросилась на подставленную мне шею, засасывая, целуя и кусая кожу, слыша громкий стон. И не только слыша - вибрации его глотки перенеслись на губы, от чего те слегка задрожали, обнажая зубы в оскале. Мой мозг переварил спешно эту информацию и выдал ответ скулящим стоном и мои бедра сильнее сжали Франкенштейна, а ноги слегка задрожали. Я с тобой тоже не закончила. Мой невербальный посыл поняли, и сделали два поступательные движения. А потом мой партнер замер, я даже уловила у него какой-то мыслительный процесс, пробивающийся в мою затуманенную страстью голову, но очень быстро он превратил его в действие.

Меня сильнее прижали к себе, чуть ли не отбежали от стены и стремительно подошли к кровати. Франкенштейн на нее буквально упал, потянув меня за собой, так что я на нем лежала. Ладонь, что покоилась на моей ягодицы сначала больно сжала седалищные мышцы, а потом отстранилась, чтобы вернуться обратно с громким шлепком. Ответом был мой стон и попытка освободить руки. Удачная попытка, должна сказать. Я заперлась ладонями возле его головы, чувствуя скрип под нашими телами и какой-то тихий, жалобный хруст. Не долго думая я отстранилась бедрами, но ровно настолько чтобы член любимого все еще находился внутри меня и с силой, быстро опустилась обратно, от чего раздался грязный шлепок наших тел. И как же сладко и громко простонал Франкенштейн...

Я еще два раза повторила свое движение, как вдруг почувствовала некоторое движение под нами. Осоловело осмотрелась, мозг действительно уловил какое-то несоответствие окружающего пространства, но что произошло я так и не успела понять - Франкенштейн грубо сжал мои бедра, да до такой степени что точно сломил бы мне косточку-другую, если бы не то, что те самые косточки были укреплены моей силой. Впрочем, его что-то не удовлетворяло, и он тут же сменил наши позы, теперь нависая надо мной. А потом и вовсе развернул меня спиной вверх, вытянув из меня свой член. Жалобный стон, что раздался из моего горла, словно и не принадлежал мне вовсе, до такой степени я растеряла последние крупицы контроля. Словно тряпчатую куклу он поставил меня на колени, шеей вжав в кровать, и резко войдя снова.

Его член, мокрый от наших выделений, успел за этот миг немного охладиться на поверхности, потому это резкое проникновение заставило мои ноги слегка задрожать и разъехаться. Не знаю, понравилась ли ему подобная моя реакция, но он вышел из меня, схватившись за мою промежность и рывком поднял к прошлому положению, словно случайно проехавшись пальцами по клитору. Я заскулила в подушку, ну или в матрасс, не слишком меня волновало куда меня вжимает его рука, и я почти тут же услышала рычание сверху и почувствовала как его волосы касаются спины. Хо, надо мной склонились. Резко повернула голову в его сторону, краем глаза заметив, какой опасный коктейль агрессии и страсти отобразился на лице Франкенштейна и слегка прикрыла веки. Рот раскрылся, словно для зевка, но вместо этого я призывно простонала, слегка вильнув бедрами, за что получила громкий шлепок по ягодице и в ответ зарычала. Франкенштейн поймал меня обеими руками за плечи, держа на весу и снова вошел, посылая по моей коже табун мурашек.

Господи, как же это было хорошо... Как полно, как замечательно! Я снова простонала, но теперь в этом перемежались нотки удовлетворения. Франкенштейн надо мной зарычал, поймав мои запястья одной рукой, удерживая руки скрещенными и сведенными за спиной, а второй перехватил волосы, держа уже за них. Я прошипела от боли, но при таком наклоне тела он входил полнее, сильнее, даря больше наслаждения и боль привычным образом отошла на второй план, добавляя только более яркие ощущения. Стон, который теперь сорвался с моих губ был чувственнее, но немного приглушен из-за не слишком удобного положения головы. Но Франкенштейну это, видимо понравилось, или раззадорило, так как он стал двигаться еще быстрее. Я даже не уловила в каком именно моменте он отпустил мои руки, осознала я это только когда поняла, что мои локти уперлись в матрас, а пальцы свободной руки блуждают по моей коже. То проскользят по влажному позвоночнику, заставляя активнее двигаться навстречу жаркому, твердому члену и прогибаться под удобным углом, удобным для него и для меня. То соскользнут с бедра на лобок, заставляя меня скулить от усилившихся ощущений и ощущения приближающегося оргазма, обрываемого в последний миг. То станут немного болезненно выкручивать соски, а потом, словно извиняясь, мягко, едва касаемо проедутся по ним, заставляя желать повторения этого выкручивания, и буквально терять разум от таких противоречивых чувств.

В этот раз я кончила вместе с Франкенштейном, слыша как мой умоляющий скулеж мягко переходит в удивленный вскрик а потом стон, полный наслаждения. Ноги дрожали, но Франкенштейн поддерживал меня под бедра, не давая ногам разъехаться, правда, стоило ему отстраниться и покинуть мое лоно, как рука тут же опустила и я с блаженным стоном упала пластом, все еще дрожа. Но это явно не был конец. Я просмотрела на Франкенштейна, во взгляде которого уже не было ярости, но была пылающая страсть. Только ухмыльнулась в ответ, легла на бок, мазнув рукой по промежности, а потом стала с самым невинным видом облизывать мокрые пальцы. И что теперь? Как теперь ты меня возьмешь? Ссади, спереди? Сверху, снизу? Провокационно сощурилась, все еще облизывая пальцы, и отметив, что сейчас мы друг-друга не касаемся, так что эти мысли передать ему не смогу. Но учитывая его взгляд, которым он проехался по моему обнаженному телу, и судя по похабной ухмылке и предвкушению, явно читающимся в эмоциях, меня сейчас возьмут еще не раз, да так, как мне и не снилось, притом - сама рада буду. Чтож, я охотно проверю эту гипотезу. Любимый кивнул, словно услышав меня, и медленно склонялся надо мной, не прерывая зрительного контакта.

И ночь продолжилась.