Из чужих воспоминаний я вынырнула спокойно, будто проснувшись от сна. Возможно потому что так же, как и в последние мгновения памяти Эдгара, я чувствовала ощущение тепла и защищенности? Нет, я конечно чувствовала, что этот демон меня поймал, и даже при приземлении обнял крыльями, но не верилось, что и сейчас он меня обнимал, когда никакая опасность уже не угрожала. Да и так бережно... Глаза распахнулись медленно и я увидела над собой такое до боли знакомое лицо обезображенное беспокойством. Франкенштейн, я так сильно заставляю его волноваться за меня... Сначала погладила его по щеке, а потом что было мочи обняла за шею, резко поднимаясь. И только потом, прижавшись, чувствуя тепло, знакомый запах кожи, чувствуя губами пульс на шее, я поняла, что меня окончательно отпустило. Вот он, в моих объятиях, мой, живой, невредимый. Теперь слезы давали облегчение и я горько зарыдала.

- Лелик, что с тобой? - обеспокоено но мысленно спросил Франки не отпуская меня, а наоборот, прижимая крепче, поглаживая теплой ладонью по спине. Всхлипнув, я постаралась быстро передать свои ощущения, воспоминания, но поняла, что выходит сумбурно. Поэтому, разлепив заплаканные веки, просто показала ему первый час своего нахождения в другом мире. То, что ударило по мне больше всего - гибель любимого в другом мире. Скрежет зубов Франки я отметила как-то отстраненно, но вот то, что он, так и не выпуская меня из рук, стремительно быстро поднялся, я отметила и порядком удивилась, даже замолчала испугано. Но нет, весь этот букет отрицательных чувств не был направлен на меня, а на того, кто стоял к Франкенштейну лицом к лицу, и которого я не видела. На ходу стирая слезы я спрыгнула с рук любимого, но тут же вжалась в него, не будучи в силах теперь от него оторваться. И наблюдала, то за мужем, то за демоном, что с ухмылочкой сидел на спинке скамейки.

- Ты как посмел так с ней обращаться? - спросил Франкенштейн настолько ласковым голосом, что М-24, что стоял неподалеку и за всем наблюдал, незначительно отступил назад. Я оглянулась, чтобы оценить обстановку, и увидела что возле нас был только модифицированный-благородный и Рейзел. Остальные благородные вовсю пытались отвлечь нашу детвору, но судя по капризным воплям, именно что пытались, но не преуспевали. Вновь повернулась к демону, готова в любой момент встать на защиту любимого. Но нет, тот только рассмеялся, глядя на нас.

- Вот как посмотришь все ее воспоминания нормально, а не эти урезанные жалобы, вот тогда можешь мне предъявы выдвигать, - как-то очень легко, панибратски, отозвался демон, а моему вниманию не ушла реакция остальных. Эмыч и Рейзел заметно напряглись, а вот Франки прищурился. Кажется, что-то происходило здесь, пока меня не было... А судя по положению солнца, то как минимум на два часа я была потеряна для общества. - Ну вы, детки, короче говоря, сами разбирайтесь, а я пошел, - пакостливо ухмыльнулся он нам, еще и с какого-то перепуга подмигнув Франкенштейну. - Еще встретимся, - стоило ему это сказать, как его силуэт исчез. Безо всяких спецэффектов, просто сосредоточить на нем внимание было все сложнее и сложнее, пока я наконец не поймала себя на мысли, что пытаюсь рассмотреть его в кустах что росли за скамейкой и упрямо не нахожу. Даже следа ауры не осталось. Франкенштейн раздраженно цокнул, видимо, придя со мной к аналогичному выводу, и мы тут же отвернулись от скамейки с каким-то разочарованием. Ну, я, по сути, получила много ответов после нашего с демоном разговора наверху, но какое-то чувство недосказанности осталось.

Мои ощущения пришлось в себе временно подавить - все-таки детишки тоже за меня волновались, впервые видели как выглядит мое попаданство, так что надо было подойти к ним и успокоить их. Только вот когда эта тройка непосед бросилась мне на шею с таким энтузиазмом, что повалили на траву, то я даже немного пожалела о своем порыве. Ведь никто не спешил меня вызволять, лишь доносились до меня смешки окружающих, с каким-то облегчением. И только мой муженек, слыша мои мысли, подошел к нашей куче-малой помогая мне снова обрести свободу. Хоть и в его улыбке читалось то же облегчение, что и в смешках окружающих, я не злилась, а только вместе с ним обняла детишек, и стала успокаивать. По сути, я могла понять их всех, так как не знаю, как бы себя повела, если бы исчез точно так же как и я, без предупреждения и неизвестно насколько. А вот пересказать свое путешествие, и все что узнала, пожалуй, придется всем. Глядишь, в группе быстрее сообразим что делать с душой Эдгара, что все так была у меня в пространственном кармане.

***

- ... И таким образом я уже проснулась здесь, - от рассказа в горле пересохло, так что кружку воды я осушила чуть ли не молниеносно. Той же компанией, которой мы были до этого, отправились в кафешку неподалеку, где я обещала все рассказать как на духу. Зная, что у мужа преимущество в виде чтения моих мыслей, я старалась и остальным создать полную картину, так что разговор занял нам время до заката. Опускала я разве что слишком личные моменты, но разговоры, свои ощущения и происходящее я старалась передавать достоверно. Франки время от времени меня выручал, когда я не была уверена, как точнее облекать в слова те образы, что видела. Под впечатлением были все, только вот одни сильнее, а другие - слабее. К примеру, М-24 заслышав о судьбе Эдгара, и явно приняв его судьбу за аналогичную своей, уже оправился от шока и вовсю раздумывал над главным вопросом, что собрал нас здесь. А вот Кей хмурился, жмурился и точно не мог еще всего переварить, впечатлился даже сильнее чем наши детки.

- Тетя Розария, а что такое радиация? - да... Именно тем дети сейчас и занимались, что расспрашивали всех окружающих обо всем новом, что услышали в моем рассказе. Очень радовало, что они не стали нас засыпать вопросами прямо во время того, как я рассказывала, а то до конца рассказа я бы и к ночи не дошла.

- Ну, это такие вредные эманации, - начала благородная, покраснев, и поглядывая в нашу с Франкенштейном сторону несколько умоляюще. Муж тут же склонился к деткам, шепотом отвечая на их вопросы, чтобы нам не мешать в дискуссии, что стала уже зарождаться.

- У тебя уже были какие-то идеи касательно души Эдгара? - задумчиво глянул на меня Эмыч, на что я только поджала губы, выдохнув.

- Я раздумывала просто отпустить его в Забвении. Все-таки, когда мы с ним составляли клятву, речь была только о том, что он сможет последовать за мной, в мой мир, - посмотрела на окружающих, заметив, что благородные, все как один недовольно нахмурились. - Не было ни слова о вселении и сохранении матрицы. А если это у его души такая жажда жизни, а не именно в матрице, то он возродиться в первом же родившемся человеке.

- Я не считаю это правильным выходом, - довольно смело отозвался Лудис, глядя на меня и одновременно подперев щеку кулаком. - Ты только подумай, он уже длительное время был благородным, судя по его воспоминаниям. Даже неизвестно, не был ли дольше именно благородным, чем человеком. Откуда тогда у тебя может быть уверенность, какой натуры его душа? А если он устремиться к возрождению в благородном?

- Это могло бы нарушить порядок в оружии духа клана, в котором он бы возродился, - согласно добавил Раджек, глядя то на меня, то на Лудиса. - Если надо, то думаю, что отец не был бы против...

- Стоп-стоп машина, - шикнула на парней, что уже хотели все решить за меня. - Я уже поняла, вы, ребята, очень хотите чтобы я его воплотила в тело, окей. Но точно не буду плодить в нашем мире клонов, на подобное не могу согласиться. Чувствую, такое не будет правильным выходом из этой ситуации. Да и при самой мысли, что мне снова придется делать то же самое, то меня просто мутит.

- Тогда, раз не хочешь клонов, может возроди кого-то из кланов, которые прервались на мятежниках? - внезапно бросил крепко задумавшийся М-24 с таким выражением лица, будто сам был в шоке что придумал подобное. - У Традио была наследница, Идиан и Урокай выжили, я условно могу считаться за Кравеев. Но вот тот же Градеус, или Зарга... Те умерли и не оставили после себя никого, их кланы просто канут в лету еще через парочку лет, теперь уже окончательно.

- Ну... - я попыталась увильнуть, но понимала, что не смогу. Эти взгляды окружающих бы мне просто не позволили на такое удовольствие. Все, до единого смотрели на меня с разными эмоциями. Кто требовательно, кто жалобно, кто заинтересовано. Но добили меня, конечно же, детки. Именно эти мелкие хитрецы успели не только до конца выслушать мужа, но и понять о чем мы тут толкуем и выразить свое важное мнение жалкими моськами.

- Мама, нам с твоих рассказов очень понравился дядя Эдгар, он хороший, - умоляюще попросила Фрэнни, а я поняла что мне только что выстрелили контрольный. Я, конечно, не собираюсь потакать каждому их капризу, но такой жалобной просьбе в защиту чужой жизни я устоять не могла.

- Все, не наседайте на меня всей общиной, будет вам Эдгар, - проворчала немного вредничая и ломая комедию. Но после того, как меня мягко приобнял Франкенштейн, а детки стали всячески выражать восторг, сил больше притворяться не было, и я так же улыбнулась. Ну и покраснела, чувствуя родное тепло от ладони мужа, что будто бы ничего такого не происходило, с талии сползала все ниже и ниже, на бедро. Ну, пожурить любимого я всегда успею, но сейчас стоило огласить всем компромисс, который мне только что в голову пришел. В умную голову всегда приходят умные мысли - в моем случае - как сдержать слово, но все равно отмазаться, или говоря прямо - сделать дело чужими рученьками. - Но учтите! Я не шутила, когда говорила, что во второй раз я не буду делать финт ушами с тем воскрешением. Пойду к папе в Забвение с Рангареком и этим скромным предложением, но если он откажется, не обессудьте.

- Я отправлюсь к Лорд, сообщить ей весть, что богиня готова помочь нашему народу возродиться, - тут же поднялся Кей, весь такой из себя, мол, такая великая миссия мне подойдет. Оставалось на него шикнуть, разрешив Грегу чуть пошалить, и благородный тут же прижухнул, садясь обратно.

- Кей, твоя самая важная миссия сейчас - социализироваться, - проговорила это серьезным тоном, чтобы и усомниться не подумал. И к счастью, меня поняли и тут же послушненько сели обратно, будто и не было этого вот представления. А вот остальные, по их, конечно, мнению, благородные тут же навострили ушки, ожидая услышать свое имя. - Я вообще-то собираюсь сама пойти к Раскрее, объясню все и заодно поболтаю с ней. И это точно будет не быстрее того, как я провожу Мэй обратно! - авторитетно добавила и не заметила прежнего сопротивления, лишь смирение.

- Только не передумай, мама, мы подождем! - поспешно вклинился в разговор Генри, заметив, что все притихли и что сейчас он никого не перебьет. - Мы правда очень рады.

- Дядя будет крутой, - Виктория с такой улыбкой мечтательно посмотрела на потолок, что мне уже сейчас стало немного жаль будущего благородного, особенно когда до него доберется наш молодняк. А вижу, какие-то свои планы они уже явно заимели. Загадочно улыбнулась, так как и у меня уже имелись ненавязчивые планы на Эдгара, причем, взаимовыгодные для него, в этом я была уверена! Но благо, на этом тема будущего благородного была окончена - за всеми рассказами, в том числе и пересказе разговора Франкенштейна с демоном, что имел место пока меня не было, целый день выделенный на прогулку нам пролетел перед носом, едва не молниеносно. Сейчас же стоило медленно возвращаться туда, где договорились встретиться с остальными - в аэропорт.

***

Обычно с нами все не слава богу, но в этот раз в аэропорте явились все. В одном кусочке. Даже здоровые, без повреждений и скандального внешнего вида. Вот это вау! Правда вот Мэй всем подозрительно широко улыбалась, в то время как Бенго краснел а Раэль тихо чертыхался. Не, ну раз язва-Кертье пытается сдержаться в выражениях и не орет о своих переживаниях на целое фойе аэропорта то происходило что-то действительно такое, о чем я наверняка не захочу узнать. Интерес интересом, но вот мои нервишки мне важнее, да и раз все в сборе, то что бы ни происходило - обошлось. А разбираться, и рисковать, что никто из гостей нашего мира не выспались бы в самолете - не стоило. Я не собиралась потом долго задерживаться в Сеуле, наша поездочка и так затянулась, как бы там Франкенштейн другого мира не поседел, причем, реально, а не в шутку. Да и, будучи искренней, на этот полет у меня были совсем другие планы.

Когда нам подогнали самолет, по всем было заметно возбуждение скорой развязки путешествия - драка подручными багажами, что затеяли Шинву и Ик-Хан, Тао вместе с Юной и Кеем пытались угомонить Рикки, что явно нервничал, но все равно стремился все обнюхать и судя по всему, пометить, но к счастью сдержался. Я подошла к собаке, начиная его гладить, и отметила, как у того стала выделяться слюна. Нехорошо, стресс. Велела Тао связаться с Даяной и спросить, что она делала, когда приходилось успокаивать питомца. Я конечно могла вколоть ему успокоительное, синтезировать его не было так трудно, но не хотелось давать лишнюю нагрузку на собачий организм. Если надо будет - сделаем, но пока стоило попробовать уже известные и испробованные девушкой средства, а там после взлета уже посмотрим, что и к чему. Не слушая вопросов других я вытащила из одной из сумок Тао вкусняшки для Рикки и поманив его за собой - расстелила ему лежанку там, где он не станет мешать другим, поощрив послушание собаки, что пошла за мной, печеньем.

Решив этот вопрос, я оглянулась - подростки угомонились, уже спрятав свой багаж, и судя по находящемуся неподалеку Франкенштейну - не в последнюю очередь благодаря ему. Но мой муж вовсе не стоял над ними, как призрак правосудия, а наблюдал за нашей малышней, что вместе с Розарией оккупировали братьев Ноблесс и уже вполне заметно клевали носами, несмотря на шум и хаос. Блин, нельзя было не умилиться от картины, как вся их неугомонная троица пытается задержаться еще немного в сознании, но сон все сильнее затягивает их в пучину беспамятства. Даже Раймонд, которого близняшки с двух сторон поймали за волосы и тянули все сильнее, мало того, что не возникал, но и еще улыбался. Вот так да, идиллия так идиллия, причем явно с обеих сторон. И конечно же, не мне нарушать это состояние своими вопросами, или даже присутствием, так что я только подмигнула своему мужу, что тоже относился к наблюдателям и погнала в кабину пилотов.

Там, со всей ответственностью занимались приготовлением к взлету наши модифицированные. М-24, Бенго и Кира пытались что-то разъяснить Лудису и Джин-Хо, что очевидно не собирались рулить, но были заинтересованны темой. А вот на мой робкий вопрос, все ли в порядке и смогут ли они поднять в небо и обратно опустить этот лайнер, меня успокоили, что все будет в лучшем образе. И что они уже договорились, что в середине полета М-24, как самого "юного" пилота точно сменит Тао, а там и Франкенштейн в случае чего на подхвате. Ну что же, такое действительно не могло не успокоить, так что я только кивнула с облегченной улыбкой и попросила не списывать меня со счетов - брать на себя подобную задачу мне, конечно не хотелось, но я-то знала, что мой симбионт в случае чего есть на подхвате, а итого у нас еще один опытный пилот на счету.

Выйдя из рубки пилота я села на место для стюардессы и глубоко вздохнула, ударившись в размышления. Для меня даже взлет прошел почти незаметно по мере интенсивности мыслей. Я пыталась понять, почему я так отягиваю неизбьежное. Неизбежным был наш с Франкенштейном разговор об произошедшем, а именно - моем путешествии и его конфронтации с демоном, пока меня не было. Дорогой не скрывал ни секунды из разговора, не затирал никаких слов, не пытался как-то ограничить воспоминания об эмоциях, что его охватывали в тот момент. Это было для меня более чем понятно, как раз таки, потому что я и сама от него ничего не скрывала, когда путешествовала, но... Что-то явно меня смущало, причем подсознательно, раз я так активно избегала и любимого и этого разговора. Как бы мне потом мое подсознание из-за этого не выкинуло каких-то фортелей...

Просто прислушайся к себе, дорогая, - отозвался удовлетворенно мой симбионт, радуясь с того, что ничто его не сдерживает, как в прошлом посещаемом мире под конец. - Ты испугана этим разговором? Предвкушаешь? Чувствуешь вину? Все вместе? А что чувствует в перспективе этого разговора твоя душа?

Послушно последовала велению своего внутреннего голоса, и откинулась на спинку сидения, прикрывая глаза и прислушиваясь к себе, желая понять, что же в самом деле бушует в моем сердце. Там было некоторое предвкушение, какая-то опаска, щедро приправленная спешкой, словно яркая вспышка понимания. Но и кроме того адреналин, что просто бешено несся по венам, словно мотоцикл по пустому шоссе в середине ночи. Не понимала, что же я так предвкушала. Приоткрыв глаза, я словно вынырнула из своей души обратно в реальность. Не заметила ни того, что мы уже взлетали, что могло объяснить этот адреналин хотя бы отчасти, не заметила того, что меня заботливо пристегнули, даже не отметила, что все то время Франкенштейн находился рядом и внимательно за мной наблюдал, и как я могла предположить - мысли тоже прослушивал. Что же...

Отвернулась от внимательного взгляда Франки, но не с целью что-то скрыть. Скорее, упорядочить свои мысли. Нет, я знала, что если я откажусь разговаривать на эту тему, то любимый не станет на меня давить, не будет заставлять раскрыться, но так же я знала, что меня саму будет это грызть, что раньше или позднее любопытство возьмет свое и во мне взыграет интерес, но мне отчаянно не хотелось, чтобы это вылилось во что-то безобразное или неприятное. Не хотелось, чтобы между нами начала формироваться пропасть недосказанности, причем по моей милости. Поэтому, стоило самолету выровнять курс, я тут же расстегнула пояс безопасности, медленно, будто нехотя, поднялась, и уже возвышаясь над мужем, протянула ему ладонь, предлагая ему ухватиться за нее и пойти со мной. Франкенштейн улыбнулся, предложение принял и поднялся, готов следовать за мной. А я же, без лишних слов и мыслей, повела его прочь от кабины пилотов, прямо в хвост самолета. И только там остановилась.

- Франкенштейн, как ты уже понял, нам надо поговорить, - внимательно посмотрела на своего ученого, что остановился в помещении, в то время, как я стояла на пороге, подпирая собой косяк. Почему-то меня так и тянуло удерживать между нами расстояние, хотя в самом деле хотелось прижаться как можно сильнее к крепкой груди, чувствуя безопасность. Но вместе с тем всем, я понимала, что такой нужды не было - в этом самолете просто не существовало такого очага опасности, которого мне стоило бы опасаться. Словно я пыталась найти спасение от самой себя. - Тему, на которою я хочу с тобой поговорить, ты наверное уже знаешь. Но все же... Может у тебя есть что сказать, прежде чем я начну?

- Хм-м, даже не знаю, - как-то задумчиво протянул Франкенштейн, а я почувствовала его эмоции, как свои. Тот волновался, что все, что он сейчас скажет, будет потом применено против него. Будто разговаривает с кем-то, кому жизненно важно с кем-то посраться. Я понимала, что моя формулировка могла такое предлагать, но одним взглядом, подкрепленным эмоциями я мысленно попросила у мужа мысленно: "будь искренен". Голубые глаза пытливо взглянули в мое лицо и я облегченно выдохнула, когда поняла, что Франкенштейн осознал цель моего вопроса - я хотела разобраться в себе и именно сейчас слова Франкенштейна и его отношение ко всей ситуации могли мне помочь хоть немного разложить все по полочкам. - Знаешь, я понял, чем руководствовался тот демон, заговаривая со мной. Он очевидно пытался меня соблазнить возможностью стать богом, именно сейчас и здесь. Но я не отнесся к этому как-то серьезно.

- Эх-х, - тяжело вздохнула, слыша эти слова. Нет, такая точка зрения, которую представил мне любимый, немного помогла мне разобраться со всем этим, что же чувствую я на самом деле, так как все мое нутро начало сопротивляться подобной постановкой вопроса. Я уже давно, стоило мне только поближе узнать разные божества, не руководилась всеми этими заезженными стереотипами, даже несмотря на то, что и в них иногда была доля правды. И встретившись с вопросительным взглядом Франки, стала объясняться. - Знаешь, тогда, выше облаков, когда он меня называл мелкой девочкой, ни разу не назвав по имени, я... - перед глазами появились воспоминания того пространства и момента передачи души Эдгара, будто я наглядно это хотела продемонстрировать мужу. - У меня тогда появилось одно яркое, но наверное правильное представление. Конкретно этот демон мог казаться бесячим хамом, мог стать нашим врагом, но я чувствовала, что у него было основание меня так называть. Не знаю, правильно ли было его назвать более сильным, чем мы, но мудрее всех нас вместе взятых он был точно.

- Ольга, ты же не хочешь сказать... - Франкенштейн, столкнулись с моим взглядом оборвал свое высказывание на половине, но я понимала, что он хотел мне сказать.

- Не могу утверждать, был ли он в ста процентах прав, можно ли было бы такое провернуть, но я более чем уверена, что отчасти он точно был прав. Иначе откуда ему было знать, что скрипка - это твое? - умоляюще посмотрела на Франки, но сама не знала, чего ожидаю. Того что мои слова поддержат или что наоборот опровергнут?

- Дорогая, кроме скрипки, "мое" это еще и разного рода клавишные, струнные, даже духовые, - любимый подошел, приобняв меня, словно желая успокоить, но делая это осторожно, как сапер перед бомбой. Не хотелось даже интересоваться, как я сейчас выгляжу в его глазах. - Талантливый человек талантлив во всем. Неужели это может быть показателем?

- Может быть, когда кто-то походя угадывает тот инструмент, вместе с которым поет твоя душа, - это было действительно так, скрипка подходила Франкенштейну больше чем все остальные инструменты вместе взяты. Каждая из струн дышала многогранностью, чуть ли не идентичной с многогранностью личности Франки. - Только почему он назвал два разных инструмента, если душа у нас одна на двоих, только в разных временных отрезках? Думаю, именно это больше всего меня взволновало из сказанного. Знаешь, можно на него бесконечно злиться за тот фортель, что он нам выкинул, закинув меня неизвестно куда, можно бесконечно презирать это хамское поведение, что он называет манерой речи, но... Я верю его словам, что я туда попала бы все равно, ранее или позже. Ты ведь сам видел в моих воспоминаниях. Этот мир словно был нарочно изувечен таким образом, чтобы только я могла там помочь. Словно кто-то нарочно искалечил этот мирок, чтобы сделать мне испытание, чтобы дать испробовать свои силы, проверить, не сломаюсь ли и найду ли выход, будто создал мне полигон. Это... Пугало и пугает. Но вместе с тем заставляет меня сильнее анализировать каждое слово этого демона, в поиске той сердцевины, что может быть ключом к проблеме. Но вот какие двери может нам открыть понимание, что наша общая душа звучит по разному, что мы, будучи чуть ли не одним целым, нуждаемся в разных вещах?

- Никто не знает меня и вполовину так же хорошо, как ты, - бережно поцеловав меня в макушку, мягко напомнил мне Франки, и к моему удивлению, помог мне расслабиться, не напрягаясь так сильно. Я даже на секунду ощутила боль в мышцах, которые отпустило напряжение, и поняла, что за все время со взлета была чертовски напряжена. - И если уж продолжать ту тему, что ты открыла... Думаю, эти музыкальные инструменты не являются ключом, по крайней мере таким важным, как ты себе представила. Даже если принять, что скрипка и барабаны отображают хоть как-то стремления нашей души, то я не считаю, что это плохо, - родные руки обняли меня, сжимая в тисках, будто желая чтобы я проникла в него, вросла и стала единым целым. И хоть всю жизнь такое очевидное удушение недолюбливала, то сейчас мне казалось, что это то, что доктор прописал. - Ты же сама уже не раз могла увериться, что душа - это многоуровневая конструкция. Не нам судить, идет ли ей в пользу подобная многогранность, или нет.

- Вот видишь, я к этому же шла, - чувствовала, что мои глаза заблестели от того самого предвкушения, что при взлете. А заглянув в мысли любимого только убедилась в своем предположении, заодно ухватившись за его волнение. Озабоченность и взволнованность моим состоянием. Доверительно взглянула ему в глаза, пытаясь успокоить, но не была уверена, что слова, что я подобрала, смогут ли помочь моему любимому ослабить немного свое волнение. - Я думаю, в той части можно ему поверить. И мне, пожалуй, стоит попробовать игру на барабанах, несмотря на то, что никогда раньше не замечала по себе тяге к ним. Все-таки, чем черт не шутит. В остальном же, - повернулась в руках Франкенштейна, чтобы быть к нему лицом к лицу. - Если так крепко задуматься, то что-то похожее говорил и Аполлон. Да и будущий ты, в виде моего симбионта, тоже считаешься богом...

- Ольга, - Франки мягко погладил меня по щеке, лукаво улыбаясь. - Поверь мне, на твое место я не претендую. И никто не способен меня соблазнить к тому, чтобы встать на этот пост вместо тебя, неважно в как отдаленном будущем, - пальцы мужа стали мягко поглаживать по щекам, таким знакомым и любимым жестом успокаивая. - Благодаря тому, что ты не боишься мне открываться со всем, что тебя волнует, в том числе и с божественными заморочками, я знаю, что удовольствие это сомнительное, а вот проблем и ответственности выше крыши, - то, как это представил Франкенштейн действительно было мало приятным и радужным, от чего я нахмурилась, но любимый не дал мне сильнее углубиться в мысли и расстроиться. - Но я был очень рад этим словам. Если есть возможность, что я смогу когда-то подняться на твой уровень, или хотя бы к нему приблизиться, это значит, что я смогу перенять твою ношу на себя, освободив тебя от этого груза. Если, конечно, будущая божественность тебе когда-то станет в тягость. Я готов ради тебя на все, помни это, пожалуйста.

Слова Франки заставили меня замереть, но не в напряжении, а в каком-то подобии созерцания. Перед глазами появились картинки чужих воспоминаний, навеянные не моим мужем, а симбионтом. Гроза, растрепанные блондинистые волосы, одежда местами порванная, местами окровавленная и занавески, которые упорно трепал ветер, нараспашку открытое окно с хлопающими об стену рамами. И какое-то внутреннее негодование, гнев, выражающийся в одном-единственном стремлении - Франкенштейн жгуче и решительно хотел быть истинным Ноблесс. И вовсе не потому что желал возвыситься над другими, а потому не желал, чтобы этим грузом страдал Рейзел. Он хотел взять себе его боль, его долг, даже не будучи уверенным, справится ли он с таким грузом. Но был решителен в своем желании, так как не хотел, не желал смотреть на чужие страдания. Потому что хотел избавить этой участи единственное важное для него, на тот момент, существо.

Предпочитал сам мучиться, чем наблюдать чужие страдания и чувствовать отравляющую беспомощность. Это стремление было мне более чем понятно, я осознавала это, мне это просто было до боли знакомо. На его месте я чувствовала бы ту же самую горькую агонию в сердце, от которой некуда деться, эту тягучую беспомощность. Мои руки сами по себе обняли ученого за торс, заставляя вжиматься в грудь и транслировать любимому все ощущения и эмоции что можно было охарактеризовать как любовь, благодарность и признание. Этими словами, за которыми скрывался такой широкий жест, он сумел меня расслабить окончательно и отпустить тревожные мысли об натуре нашей души и ее различиях. Даже если мы и были разными, то все равно между нами было то, что нас объединяло. И тех общих черт было намного больше, чем различий. Да и сами различия теперь не казались чем-то ужасным, а наоборот, тем, что дополняло нас взаимно. Ведь будучи так связанными, сложно было представить себе разногласия, что смогли бы нас надолго отстранить друг от друга.

***

Обсудив с Франкенштейном все, что меня волновало, я чувствовала чистейшее и ничем не замутненное спокойствие. За это время все, кто уже должен был спать, спали. Наши детки, подростки, Джин-Хо, Гарда вместе с Музакой, Тао, даже Рикки - все мирно и спокойно посапывали, будто кто-то по округе распылил усыпляющий газ или применил ментальное веление. Даже лукаво, с подозрением, посмотрела на наших благородных, но те, скучковавшись несколькими группками по интересах, спокойно и тихо переговаривались, будто не замечая ни меня, ни Франкенштейна, ни уснувших. Отогнав от себя эти беспочвенные подозрения, я уселась возле наших Ноблесс, молча глядя в иллюминатор.

Луна, что освещала сверху низкие грозовые тучи, посеребрила их, от чего облака казались белейшим песком на пляже. А разрывы туго сбитого полотна туч - будто ручейки показывали какая темень царит под плотным одеялом облаков, на земле. Те "ручейки" тянулись к безбрежному участку темноты, что в этом загадочном свечении напоминал водоем. Причем, очень дивный водоем, так как глубоко в нем, под толщей темноты, танцевали блики оживленного ночного города в окружении более скромных, маленьких городов. Абсолютно незабываемый, едва ли не волшебный вид, что из-за свечения луны отравлял таинственностью весь рассудок того, кто за этим наблюдал. Даже невольно позавидовала парням в рубке пилота, потому что скорее всего оттуда им открывался еще лучший вид, все-таки там у них огромный обзор, несравним со скромным иллюминатором.

Повернулась к братьям Кадисам, желая обсудить это с ними, но те не смотрели ни на луну, ни на землю, хотя были повернуты в сторону "окна". Они вовсю, с каким-то затаенным желанием глядели на звездное небо, что было так близко, что так сильно, как никогда, напоминало открытый космос. Легко усмехнулась узнавая в этой картине знакомое пространство. И к отцу так же стоило бы пройтись, проведать, возможно, получить какие-то подсказки... Можно было даже и сейчас, все-таки момент подходящий, мы так близко, да и время выпало свободное, но нет. Стоило сделать кое-что другое, пока основные живчики нашей компании уже уснули и нет привычной, что царила во время каникул, суматохи. Да и все, кого это касалось, не спали и были относительно близко со мной. Повернула голову к нашим Ноблесс, что проследили за моим взглядом, и поймав его на себе, заинтересовано на меня взглянули.

- У меня есть кое-что, что надо вам сказать... Тебе, Роза, кстати, тоже, пихни там наших Кертье, - перекинув руку через спинку сидения, потрепала лукедонскую ведьмочку по алым волосам, словив неприязненный зырк.

- Что такое? - несколько разочаровано отозвалась она, видимо, от какого-то интересного обсуждения ее отвлекла. Но тем не менее, Элеанор ко мне прислушалась, и не только сама была вся внимание, но и Рагара с Раджеком, что сидели перед ней, окликнула. Видя, что все, кто мне был нужен, приготовились слушать, я кивнула.

- Значит так, дорогие. Как вы понимаете, в виду наших более тесных уз, чем с другими благородными и каджу, вам в нашем особняке есть выделенные свои комнаты, если помните, - вся тройка окликнутых кивнула мне, молча слушая дальше. - Но теперь вам придется обустраивать их заново.

- Что-то произошло? Они пришли в негодность? - заинтересовалась Роза, теперь становясь серьезной, понимая, что по мелочам я ее не дернула.

- Ремонт? - полюбопытствовал Рагар, легко мне улыбаясь, и видимо осознав, какая причина такого действия с моей стороны, так как его взгляд нет-нет, да скашивал в сторону наших тройняшек.

- Снова напали враги? - с очень серьезной миной предположил Раджек и я, пока они не успели понапридумывать неизвестно какого масштаба трагедию, поспешно замотала головой.

- Нет, к счастью, особняк не пострадал во время нашего отсутствия, - уверено заявила я, в то время как вдруг екнуло какое-то смутное чувство, отдаленно напоминающее дежавью. Будто подобное я уже говорила, мучимая плохим предчувствием, а потом оказалось, что соврала. Решив разобраться с собой позже, а то и вовсе махнуть рукой на такой пустяк, я стала объяснять дальше. - Просто, как понимаете, детишки растут быстро, а даже, стремительно и сейчас, когда мы вернемся, им уже нужны будут комнаты. Так что у нас немного измениться планировка дома, все-таки, комнаты я решила не только отдать во владение детишкам, но и хорошо отремонтировать, так сказать, сделать им такие комнаты, чтобы им нравились.

- Они такие хорошенькие, что не удивительно, что хочешь им угодить, - понятливо отозвался Лудис, а вот Розария внезапно очень сильно засмущалась, разве что не покраснела. Такая ее реакция меня удивила, и я без заминки вскинула бровь, как только наши взгляды встретили.

- Подруга, ты чего так неординарно отреагировала, - поинтересовалась, заметив, что смущение рыженькой каджу уступает место огорчение. И вот эта реакция однозначно была неожиданной.

- Ольга, ты этот... У вас же семья теперь, вам наверное нужно больше личного пространства, - издалека начала Розария, но смысл, что она хотела передать, я уже уловила. Но прервать ее не успела, просто выпала в осадок от такого и от того, что обо мне могли подумать подобным образом. - Ты не волнуйся, мы будем вас частенько навещать, но жить наверное вернемся в Лукедонию, все-таки, загостились мы.

- Вот ведь чушь сморозила! - воскликнула я, тут же затравленно замолчав, так как чуть ли не перебудила весь самолет. Вот ведь тогда кусала бы себе локти... Но обошлось, проснулся только Тао, что немного осоловело осмотрел нашу компанию, а потом, не долго думая, вытянул из своей сумки планшет, начиная что-то там искать. - Розария, ты чего вообще? Я никого и не вздумала бы прогонять. Да я вас даже добровольно просто так не отпущу, уже насмотрелась на последствия подобного, спасибо, воздержусь. Нам незачем жить порознь, когда можно жить вместе, веселой семейкой, - подмигнула каджу, чтобы та не восприняла мои слова как закон и забила на Лукедонию, где ее всегда ждал ее клан, и по улыбкам всех заинтересовавшихся разговором лукедонцев, поняла, что моя затея удалась на "ура".

- Мы с братом можем поселиться в одной комнате, вместо раздельных, - тут же предложил компромисс Рейзел, на что я только покачала головой.

- Нет, ну совсем вы в богиню свою не верите... То, что детям нужны комнаты, никак не значит, что вы тех же комнат будете лишены. Будут всем выделены комнаты, причем, раздельные, да и на запас сделаю несколько гостевых, в случае, если придется неожиданно кому-то устраивать ночлег. А то еще снова упрекать будут в отсутствии гостеприимности, - лукаво улыбнулась, отмечая удивление почти у всех окружающих. Видимо, наблюдая за человеческим миром, да и наслушавшись тонкостей работы Музаки, благородные понимали, что делать настолько масштабную перепланировку, с дополнительными комнатами, не успели бы сделать даже за все время нашего путешествия. С хитрой улыбочкой я оперлась на руку, согнутую в локте прямо на коленке. - Меня же Андрей научил парочке фокусов... В том числе и научил изменению жилой площади с помощью так называемой магии.

- Ты даже такое сделать в состоянии? - удивленно протянул Кей, что явно не был в курсе всего происходящего в моей жизни, и это, как бы не было удивительно, но польстило мне невероятно.

- Я могу даже дом от нуля сделать, - пожала плечами, надеясь, что мой голос не звучит через чур хвастливо, но Раймонд, слышащий мои мысли только сдержанно улыбнулся, покачав головой, мол говоря "ты не спалилась". Послала ему благодарный взгляд, посмотрев обратно на Кея. - Я же такое же делала у вас в Лукедонии, когда привела вам урров. Или тебя не смутил внезапно появившийся домик?

- Признаться искреннее, мне казалось, что это было по велению бога этого мира, - как-то замялся этот здоровый, взлохмаченный тяжелым днем, воин, на что я только фыркнула, весело рассмеявшись и стараясь выглядеть как можно больше расслабленной.

- Ну, знаешь, Кей, ты не был так далек к истине, - со смешком покачала пальчиком и потом стала чуть серьезнее, правда, стереть с лица улыбку не могла. Да и не была она какая-то особо радостная, а скорее, чуть нервная. Прямо сейчас я хотела бы хоть один день получить, в котором не будет того груза, что на мне сейчас. И глубоко плевать, что без подобного груза было бы скучно. Отдохнула бы хотя бы! - Все-таки, как ни крути, папочка мне уже не раз угрожал, что богиней сделает да вместо себя поставит. И как бы я вас сильно не любила, от этого мне все равно беспокойно становится.

- Угрожал? - немного удивленно взглянул на меня Лудис сквозь щель между креслами. - Разве тебе это не будет по нраву? Он делает это против твоей воли?

- Сила не выбирает своего владельца. А большая сила несет за собой большую ответственность, - у-у-у, пафосом повеяло. Причем, не от Рейзела, а именно от моего контрактора, жуть. Но кивком я его все равно поблагодарила. Ведь он, не смотря на высокий слог, доступно пояснил все ребятам, избавляя меня от этой участи, и еще ко всему, освободил меня от дальнейших расспросов, потому что кому как не самому Ноблесс знать о подобном?

- В общем, да, все так, - посмотрела на Раймонда, желая и остальным показать свое согласие, а потом опять вернула свое внимание благородным. - Так что, проходя к самому важному вопросу и тому, что я хотела вам сообщить - ваши вещи, скорее всего, сложены где-то в комнатах благородных, так что по приезде вам надо будет разбираться не только с чемоданами, но и со своими скромными пожитками, что вы уже успели накопить в особняке.

- Так это даже и к лучшему, - облегченно улыбнулась Розария, уже осознав, видимо, до конца, что я хотела всем благородным донести. - Будет лишний повод, чтобы по вкусу разложить все сувениры с путешествия. Например, эти пчелки, я бы их поставила рядом с... - дальше салон снова утонул в приглушенной, но не мешающей отдыху, трескотне, и я расслабленно прикрыла глаза, раздумывая, а не стоит ли мне присоединиться ко всем соням. Все-таки, день сегодня был намного более интенсивным, чем кто либо мог бы предполагать.