Солнце повергло луну, птицы после победы этой запели. Их голоса были похожи на рог, чей зов напоминал: осень пришла, сезона охоты пора.
Плоды земли уже собрали, алые листья устлали увядающую землю, воздух наполнился сверкающим по утрам морозцем, усеивая янтарную траву слоем алмазного инея. Эта ядреная смесь бодрила и освежала, придавала невиданных сил.
Шагнув на порог своего дома, мужчина вобрал в легкие утренний настой прохлады, пристально всматриваясь в огромную лесную чащу, качающуюся на ветру совсем недалеко. «Пора...» — думал он, не видя ничего вокруг кроме зеленеющей вдали цели. Даже когда у него за спиной появилась жена с детьми, ласково желающая удачи и подсовывающая домашнего кушанья, Анкэль не отрывал взгляда от глуши.
— Будь осторожен, прошу тебя. Благословят тебя Боги, милый, — неловко говорила женщина, прижимая к себе дочь.
Она потянулась за ружьем, стоящим с прошлого вечера около двери, и отдала его мужу, склоняя голову и чуть пятясь назад. Супруг повернулся к ней и грозно посмотрел в зеленые глаза Елены, словно та предала род человеческий. Взяв оружие и перебросив то за спину, он немного расслабился. Дочь пошатнулась, отходя маме за спину, Анкэль возвратился к созерцанию леса, томящегося за широкой рекой.
Охотник направился в сторону леса, чуть ли не маршируя в такт бешено бьющегося сердца. Походка мужчины была жесткой и уверенной, хотя его душу посетило плохое предчувствие. Сжимая ремень огнестрела, Анкэль предстал перед чащей, поражаясь силе природы. Он остановился перед самой тенью от крон, собираясь сделать следующий шаг, но так и не находя сил. Охотник обернулся, широко раскрывая глаза. Елена все так же стояла на пороге и смотрела на него, держа руки в миниатюрном замке на уровне груди. С печалью на лице провожала она супруга, чувствуя, будто овдовела. Хоть муж и не проявлял так много внимания к жене, женщина его бесконечно любила и надеялась, что в один момент они вернут прежние чувства.
«Весь год мне сулила удача, но это утро наполнено только страхом, — подумал охотник, обращаясь к тропе, ведущей в лес. — Но домой меня вернет только рана, непогода или неудача. Благословите же меня, Господни, раз на то пошло, на богатый улов».
Мужчина вошел в лес, и вся растительность расступилась, словно волны перед Богом Морей. Тут же застучали о стволы деревьев дятлы, запели птицы, поднялся ветер, мир вокруг воскрес и вновь зашевелился. Анкэль рассматривал окрестности, продвигаясь вглубь хвои по песочной тропинке.
До полудня он бродил по чаще, по родным и изученным землям. Каждый год он сюда ходит (в разные времена года, но осень, а особенно пылающий октябрь, вызывали у него неповторимое чувство восторга), а все не может не удивляться могуществу природы. Солнце постепенно карабкалось к зениту, иногда темнея из-за наползающих белых облаков. Чудесная погода, вот только ничего крупнее или интереснее белки не встречалось.
Анкэль забрел не так далеко, тщательно осматривая каждую опушку и куст. Он не отходил далеко от дорожки, чтобы не заблудиться, но ему казалось, что другого выхода сейчас нет. Мужчина ступил на поникшую траву и двинулся в сторону востока, пролегавшего за горизонтом леса справа от тропы, иногда проставляя ножом на деревьях пометки.
Солнце немного скатилось с пиковой точки. Из густой рощи на широкую, усеянную цветами, окруженную кристальным ручьем и елями поляну вышел багрово-золотистый олень, блаженно ступающий по излучине света. «Загляденье...» — подумал Анкэль и закрыл глаза, чтобы прогнать образ невинного лесного зверя из головы. Теперь перед ним жертва, заточенная в хищном взгляде и прикованная прицелом к неминуемой смерти. Разгоряченная кровь замерла в жилах охотника вместе с затаенным дыханием, губы засохли от жара, пульсирующего в груди, разум охватила животная человеческая сущность.
Анкэль положил палец на спусковой крючок, готовясь почуять запах дыма. «Раз... Два...» — считал мгновения до выстрела охотник, как вдруг жертва зашевелилась. Мужчина дернулся от сильнейшего удивления, а потом разозлился, когда животное испугалось чего-то невидимого и убежало прочь с поляны, сначала склоняя голову перед тенями глуши. Он кланялся перед чем-то, словно жалкий раб.
Ударив кулаком о землю, сжимая грязь в руке, Анкэль крикнул:
— Будь проклят этот лес! Что за чертовщина?!
Охотник поднялся с колен, осматривая местность. Его цель убежала в неизвестном направлении, даже следов не оставив, испаряясь среди звенящей тишины леса. Укротить гнев было тяжело, мужчина уже собирался отправиться на поиски напуганной цели, но среди зеленых туч растительности на противоположной стороне поляны что-то двигалось, стремясь на место слинявшей жертвы.
Анкэль подумал, что это новое животное, не дай Бог хищник, поэтому снова опустился на колени и затаился. Мужчина тяжело дышал от возбуждения, сжимая орудие трясущимися руками. Его хрип заглушал все лесные звуки, не было слышно, кто приближается. Охотник встряхнул головой и вобрал в грудь огретый об его тело лесной воздух, приходя в чувства и выглядывая из своего укрытия с надеждой увидеть очередного оленя, собрата предыдущего.
Но охотник замер, утеряв все чувства от увиденного.
Из рощи робкими шажками вышла маленькая лань. Свет солнца падал на шелковую шерстку цвета материнского молока. Большие темные глаза напоминали беззвездное ночное небо, а на лбу блистало серебром красивое пятно. Невинное создание, на спину которого присела пара птичек, неловко перешагнуло ручеек и начало подниматься на холм, осматриваясь по сторонам. В свете солнца ее шкурка заискрилась, и воздух наполнился невидимыми приятными благовониями. Природа стала сказочной, Анкэль не мог поверить, что еще находится в настоящем мире.
Лань встала в центре поляны под ласковыми лучами небесной звезды, нежась в них. Мужчина, завороженный ее изяществом, ее нереальностью и красотой медленно поднимался с колен, опуская ружье, побаиваясь ранить это дарование всемогущей жизни. Анкэль крался в сторону лани, стараясь не спугнуть ее. Дрожь, гнев и напряжение испепелились при виде прекрасного создания. Никогда его тело, сердце и душа не чувствовали подобного блаженства.
Охотник не заметил ручей и наступил в него. Лань, трапезничающая травкой, подняла голову и уставилась на человека. Царица леса не боялась дикаря с ружьем, она даже с интересом рассматривала гостя своих владений задумчивым взглядом. Лань сделала короткий шаг в его сторону, после которого подняла голову, вытянулась и осмотрелась вокруг. Анкэль рассматривал же ее, не веря в происходящее вокруг. Он мог представить настолько дивное существо только в сказках, которые мать, припомнившаяся ему сейчас при виде этой, не стесняясь слов, богини.
Человек и лань долго смотрели друг на друга. Олениха неожиданно отвела голову в сторону и прикрыла глаза, ударяя пару раз копытцем о землю. Охотник проснулся от созерцания чуда и в панике от возвращения в реальный мир сжал ружье, готовясь выстрелить. Он держался за него так же крепко, как за руку родителя в детстве.
Животное испугалось его, вздрогнуло и попятилось назад. Лань вернулась обратно в чащу. Мужчину поразило, что она не неслась галопом сломя голову, скорее как-то игриво кралась в сторону зеленого буйства. Ее белую шкуру скрыли тени, и силуэт таинственной белокурой красавицы рассыпался среди деревьев, как сухой осенний лист в грубой ладони.
Охотник потянулся за этим мимолетным виденьем, переходя на быстрый шаг, бездумно направляясь в глубь леса. Не таинственная лань тащила того за собой невиданными чарами, он сам ею заинтересовался. Обомлев от их короткой встречи, Анкэль решил проследовать по следам зверя. Он поставил себе цель продлить свое наслаждение истиной природой.
Найдя след своей цели, отличающийся от следа других оленей, Анкэль начал осторожно пробираться сквозь ветви, молодые деревца, кустарники и прочую растительность, не теряя ориентир из виду. Это было тяжело, ведь с каждым шагом вперед становилось темнее, на земле все хуже отпечатывалась тропа копытец, но охотник не терял надежды.
Вскоре мужчина вышел на более открытую местность и, прокрадываясь за деревьями, увидел лань. Она смотрела, как небесное светило медленно опускается за лесной горизонт, греясь в медных лучах. Потом животинка начала бродить туда-сюда по поляне, осматривая растительность под своими ногами и выискивая нужные травы.
Анкэль наслаждался природой, стараясь оторваться от своего безумного созерцания. Он не мог понять, почему от этого создания его душа наполняется цветущими розами, сердце окунается в нежные масла, чувства преследует сладакий запах персиковых благовоний (самое вкусное, что он чуял за свою жизнь). Его мучал этот вопрос, но ведь чем дольше он будет отвечать, тем дольше будет наблюдать!
…Ложь. Вскоре поляна наполнилась рыжей дымкой вечерней зорьки, и лань ушла, но не далеко. Пару раз она возвращалась, поэтому мужчина понял, что животное заночует где-то недалеко.
Выйдя из своего укрытия, Анкэль смирился с поражением первого дня и решил устроить привал здесь же. Нужные вещи у него есть, остальное найдет. Традиционно охота в одиночку в их поседениях длилась неделю, если не больше, времени у охотника было хоть отбавляй. Спасибо Елене, она положила ему украдкой больше кушаний, с голоду муженек не сгинет.
Сейчас охотнику не очень хотелось вспоминать о супругк. Совесть вгрызалась в душу за скотское обращение с ней. Анкэль видел силуэт девушки в разведенном костерке и тяжело вздыхал. Помолившись в сумерках и утолив голод, мужчина подумал: «А что если эта лань послана Богами, чтобы меня покарать за все грехи? Я слышал легенды, что слуги света в отличие от теней — это прекрасные ангелы, но они разделываются со своими жертвами суровее любого демона».
Анкэль запутался в своих мыслях и принял решение провести эту ночь в мире грез. В качестве подушки он использовал ворох листьев, а в качестве одеяла — собственный плащ, взятый на случай холодов. Огонь теплится и игрался со звездами, отражающимися в чистом воздухе. Луна светила как солнце, такая она была сегодня яркая. Охотник заснул быстро.
За время от серебряной зари до полуночи мужчина ни разу не повернулся. Огонь постепенно слабел, его языки становились короче. Вдруг темнота в грезах стала темнотой ночи, и охотник проснулся в холодном поту, вскакивая и вскрикивая от ужаса. На его зов ответили напуганные филины. Ему приснился будоражащий разум кошмар. Ему казалось, что кто-то за ним наблюдает, кто-то ползает за его смертью, уже приближает клыки к горлу, а он бессилен перед собственной дремой. Он тонул в холодном поту, в глотке драл огненными когтями страх, в глазах сгустилась тьма от резкого подъема, а когда Анкэль их открыл, то его окружили ужасающие тени деревьев.
Переведя дух, охотник осмотрелся. Мужчина пытался найти источник своего беспокойства, ведь чей-то взгляд все еще преследовал душу грешника. И он нашел.
Анкэль встретился взглядом с белокурой ланью. Она стояла в центре поляны, в это мгновение серебристый лунный глаз выглянул из-за туч и опоил царицу леса шелковыми белыми лучами. Если бы она была человеком, то стояла бы немного зажато, с закрытыми глазками, сложив руки на груди. Если и смотрит, то свысока, нежно, невинно, но страстно, будто заманивая к себе.
Охотник не мог оторвать взгляд от этого чуда. С каждой секундой его желание подойти все росло. Руки похолодели и ослабли, схваченное впопыхах ружье с грохотом упало на каменистую землю. Лань звала преследователя, ее звериное тело в пелене наслаждения становилось человечным, манило. И вдруг лань точно улыбнулась и унеслась в непонятную сторону, звон копыт напоминал смех.
Анкэль сжал голову руками, пытаясь унять хаос разума и желание побежать сломя голову за оленихой. Колено левой ноги задрожало, стопа начала стучать по земле, человека разрывало изнутри. Мужчина постарался заснуть снова, но не смог. От каждой встречи с этим созданием его разрывало. «Обычно меня так трясет, когда я злюсь, а иногда когда счастлив. Но сейчас меня дергает в сотню раз сильнее, хотя ни ярости, ни радости я не испытываю! Чертовщина», — подумал охотник, протирая пот с лица рукавом.
Мужчина понимал, что за ним по пятам всю охоту будет следовать этот демонический ангел. Может уйти домой? Но тогда его посчитают сумасшедшим, ибо ни за одним охотником подобные оленихи не следовали. Так же он обречет свою семью на лишние траты, ведь много мяса люди в их поселении добывали именно охотой, сезон коей шел почти круглый год. Жена… Когда-то они очень друг друга любили, а потом страсть испепелилась, они охладели друг к другу. Лань чем-то ее напоминала в начале их знакомства. «А что если мне ее пристрелить к чертям собачьим и вернуться домой уже с тушкой? И семью прокормлю, и честь сохраню, свой рассудок. Но она разумна, поймать ту будет довольно сложно. Она наблюдает, — раздумывал Анкэль, медленно находя ночной покой. — У меня есть оружие, пропитание (а в случае чего я в лесу, можно питаться ягодами), уйдет много времени сил. Но это будет оправдано белизной лани. Мной будут, возможно, восхищаться. Такие диковины у нас не водятся. С ней природа, со мной опыт. Кто же победит?»
Анкэль испил воды и попытался уснуть снова, но лишь задремал.
Когда лес наполнился амарантовыми лучами солнечной зари, охотник проснулся, встречая новый день. Лучи сверкали радугой во влажном воздухе, наполненном каплями тут же замерзающей росы, падающими с зеленеющих крон бора медленным дождем. Анкэль вдохнул ядреный воздух, опаленный его желанием поймать лань. Кивнув, он крепко сжал ружье и быстрыми, широкими, марширующими шагами сорвался на поиски следов животного. Чтобы не повторять без конца «лань, лань, лань», охотник дал жертве негласное имя — Мария. Красиво и со смыслом.
Пока погода благоволила, солнце светило, а угрюмые дожди не нагнали, Анкэль быстро осматривал местность. Природа ему помогла, следы жертвы отличались от обычных и напоминали полумесяц со звездочкой в его углублении. «Это явно какой-то ангел или вроде того!» — радовал себя охотник, находя еще одну метку животного: легкоразличимая в потемневшей траве белая шерсть. Такое ощущение, что Мария линяла, но ведь линька у оленей выпадает на март-апрель. «Будем считать, что мне крупно повезло», — подвел итоги охотник, направляясь в глубины лесного океана.
И шаги по траве такие ритмичные, парадные, грозные и уверенны, словно он имперский рыцарь. В жизни жалкого смертного происходит нечто сверхъестественное. Он не упустит божье чудо, хоть месяц тут проторчит!
Небо окрасилось кристально голубым, прямо как широкая река, несущаяся на пути человека. Следы привели именно к Альре — соединяющему водному пути между их деревушкой и остальным миром. В камыше блестело мраморное пятнышко шерсти. Анкэль заметил его не сразу, тут же бросился в ближайшее укрытие, чтобы не спугнуть свою ненаглядную. Целясь в нее из ружья, охотник не давал себе сразу выстрелить, поджидая лучшего момента. Мария услышала непонятный шорох, но продолжила пить благословленную светом водицу, посчитав, что это жабы или птицы.
Эта игра жертвы и убийцы напоминала свет: задорная, опасная, приятная, смертельная. «Опусти головку снова и эта беготня закончится на второй день».
Но лань притопнула копытцем и пошла вброд, поднимаясь с трудом на дерево, чтобы пересечь водоем. Поваленная ураганами сосна протягивалась мостом над резко углубляющейся частью Альры. Мария шла неторопливо, не чуя опасности, а та поджидала ее на суше.
Разум охотника осветила идея. Он прищурился, убирая темные волосы с лица, а потом начал медленно пятиться назад. Деревце-мостик было тонким, поэтому животное можно напугать, то упадет, а жестокая вода завершил начатое. Поднявшись на широкую ветку дерева, Анкэль крепко сжал дуло близь мушки, прицелился в ноги Мари. Если он ее убьет сейчас, то тушу потом не найдет. Тело охотника накалилось, как сталь в огне. Колено начало трястись от напряжения снова. От страха, что прицел собьется, охотник выпустил свинец сию же секунду. Воздух схлопнулся от выстрела, как мыльный пузырь.
Лань опешила, засуетилась, подскочила и упала в воду. Анкэль чуть ли не обогнал свою пулю, мчась к воде. Он бился головой о ветки. Падал, но тут же вставал, раздирая колени. Мария билась за жизнь, плывя к противоположному берегу. Ее тянула лавина воды. Силы утекали. Анкэль бежал по бурлящим волнам. Взбирался на ствол сосны. Лань рывками плыла к усеянному мелкими камушками берегу.
Но вся мокрая, полностью истощенная она выжила, нащупывая копытами дно. Лань вздрагивала от прикосновений подводных потоков холодной воды, выбираясь из пут Альры. На дрожащих ногах она ползла к лесу. Хотела скрыться. Охотник прокричал ей вслед, словно вонзая нож в спину:
— Мы выходим по утрам поохотиться на лань!
Он бросился за ней. Мария услышала приближающиеся шаги и лязг оружия. Лань не боялась. Она именно что бесновалась, пытаясь убежать в лес. Охотник занял позицию недалеко, прицелился и выстрелил. Брызнула кровь… но олениха вскрикнула чуть ли не человеческим голосом и скрылась в чаще, понимая, что если она не побежит сейчас, то не побежит уже никогда. Анкэль ринулся за ней, стараясь перезарядить руку смерти набегу. Мария оббегала препятствия, а вот охотник их преодолевал, нагоняя красавицу.
По шкуре змеями струилась кровь. Мужчина попал оленихе в лопатку, но косо. Горячий металл оставил лишь глубокую царапину. Лань ускорилась, чувствуя прилив сил. Она увидела глубокий овраг, который оббежать не так просто. Сейчас или никогда! Животное подскочило, протягиваясь в сторону крутой противоположной стороны. Анкэль с трудом остановился, лихорадочно перезаряжая ружье. Прицелился. Крикнул. Снова подорвал и обжег воздух. Капли крови взлетели воздух. Лань скрылась в тени леса.
Анкэль тяжело дышал. Мужчина не мог понять, он в разгаре ожесточенной погони или стоит средь чащи. Весь мокрый. Протерев лоб, охотник опустил ружье, глядя на след Марии. Сердце колотилось, ударялось о воздух, легкие горели, мышцы болели. Эта погоня невероятно раззадорила человека. Он не предполагал, что животное будет таким волевым. «Интересно…» — хотел он прохрипеть, но ограничился мыслями. Утро, а вернее уже день, были прохладными, но эта погоня иссушила лес и превратила его в жаркие юго-западные степи.
Анкэль рассмеялся, направляясь обратно к Альре, чтобы охладиться. Попутно он рывком снял с себя часть верхних одежд. Испивая воды из реки и умываясь, мужчина думал: «Она не так проста, но ей это не поможет. Пусть понимает, что не с жалким юнцом играется! Сейчас побежит лечить раны и переводить дух. Пусть отдохнет. Но отныне покоя ей не будет!»
Лань, притаившаяся под пушистыми елями не верила, что человек будет таким быстрым и настойчивым, упорным. Исцеляя раны в лучах милости хранителя солнца, Мария раздумывала, как ей поступить, отдыхая после погони. На стороне человека сила и оружие, а ей в помощь только бесконечный лес. Лань решила, что продолжит свою охоту во славу всевышних, чтобы исполнить свое задание: наказать человека за грехи. Помимо она уже от себя добавит наказание за убийство животных, ибо Анкэль не охотился ради выживания, а охотился ради ублажения своей вечно голодной жестокости.
***
Обагренный золотым светом ельник — лишь часть налитого жизнью бора — таит в себе смерть. Лазоревые реки, ручьи и ключи, сверкающие в солнечной милости серебром, таят в себе смерть. Лань дрожит, несясь по лезвию клинка лесного царя подальше от своего палача, благородно зовущегося «охотником». Она помнит свору черных собак, разодравших семью кабанов. Но за ней бежит безымянное, обезумевшее, голодное животное в людском теле.
Анкэль забыл о времени, о своей жизни, о деревне, даже о причинах охотиться на Марию. Он был одержим желанием заполучить ее, пристрелить, зарезать, чтобы она бежала от него, падала от усталости, а в ночи пряталась даже от собственной тени. Лес не сможет защитить свою царицу. Охотнику хотелось все больше и больше ее страха.
С погони на реке Альре прошло четыре дня, которые мужчина сохранял свой разум. Охотник каждый закат перед сном повторял: «Это просто мучающее меня животное, которое должно стать моей семье ужином! Я не сумасшедший, чтобы вожделеть обычную, хоть и редкостную олениху!» Преследователь расставлял ловушки, сидел в засаде от рассвета до рассвета. Рисовал липовые планы на песке, зная, что жертва их понимает. Анкэль прикинул, куда побежит лань за спасением. Засел на широкой ветке раскидистого низкого дерева. Мария неслась через чащу, мужчина выстрелил.
Почти. Олениха упала на землю с пробитым бедром. Охотник уже кинулся за ней, но Мария удрала, оставляя кровавые следы. Анкэль опустился на колени, взял немного питья смерти на пальцы и попробовал на вкус.
Охота одичала вместе с ним.
Этот сладостный вкус свежей невинной плоти, смешанной с невиданным крепчайшим алкоголем. Рассудок смертного дал трещину. Анкэль уберег бы свое сознание если бы убежал сию же секунду домой, но он продолжал стоять на коленях перед кровавым пятном. Мужчина перезарядил ружье, с трудом поднялся, снова вдохнул. Охотничий инстинкт охватил его тело, подтолкнул, ударил плетью вожделения. И Анкэль побежал. И побежал!..
У него была одна цель — поймать и убить Марию. Последнее же он хотел особенно растянуть, особенно насладиться. В крови забурлило желание бежать вперед, ломать все на своем пути, кромсать. Он не видел и не слышал мира вокруг. И проговаривать свои мысли про себя он больше не мог. Из груди рвалось безумным потоком:
— Я поймаю тебя! Пристрелю! Твое мясо будут жрать всей деревней! Тебе не убежать от смерти, дьяволица! Ты моя! Только моя! Незачем было на свет появляться! Я хочу тебя! Я хочу тебя!
Мария бежала от него в самую гущу теней глуши. Она бежала так быстро, как могла, а вдали гремели выстрелы, оставляющие багровые поцелуи на ее шкуре. Среди темных деревьев царица заблудилась. Потеряв ход времени, она бежала без разбору, иногда видя озверевшего человека. Лань уносилась в другую сторону быстрее крика преследователя. Олениха должна была стать ему карой за грехи, но убегала через тьму от своей жертвы.
— Ты не уйдешь! Ты не уйдешь!
Анкэль уже не видел лань. Он видел жертву своего вожделения, своего проклятия, своей одержимости, раскалывающих сознание, рассудок, волю и свободу. Эта шкура, эта плоть, невинные глаза раненной жертвы, загнанной жестокой судьбой в самый мрачный угол. Кровь на светлых одеждах как белое солнце в красном мареве рассвета. Хотелось увидеть изувеченную шкуру этого создания.
Нахлынувшие дожди размывали дороги, любые следы, но охотнику они не нужны. Анкэль без отдыху стремился вперед, а единственными отдушинами были моменты перезарядки. Он забыл, как держать ружье, и стрелял лишь бы попасть. Мужчина сгорал в этой погоне, продолжал бежать, охваченный пламенем своей одержимости.
Солнце потухло, луна потухла, звезды рассыпались, светлячки валялись мертвыми на земле. Лань бежала и бежала, ее преследовал еще и голод. Анкэль не чувствовал его, все ощущения превратились в прах. Сон и голодомор бежали не за ним, а с ним. Мария молила Богов не посылать за ней смерть, Анкэль же тонул в сладостных мечтах о своей замученной жертве.
Изящное, благородное, невинное создание!.. Эта тварь должна умереть. Сдохнуть в страшных муках, отдать свою кровь палачу! Дать вспороть свое чувствительное брюшко, вытащить потроха-деликатесы! Гореть адским пламенем на костре, жариться, кормить оголодавший народ плотью царицы леса, самого прекрасного существа на всем белом свете! А перед смертью удовлетворить своего преследователя, своего охотника! Какое же это благородное слово, какая же эту мразь ждет благородная смерть! Анкэль поклялся, что ублюдочная олениха получит достойный королей конец!.. И только от него, только от своего мужа! Она достойна только его!
Крик разнесся по лесу. Воздух загорелся. Во влажном воздухе тлел след от последней пули. Крик лани. Ноги подкосились. Глаза закрылись. Алый дождь рассыпался прямо из ее груди. Мария вздохнула и упала в овраг, навсегда засыпая в лесной чаще.
Анкэль застыл, целясь в… пустоту. Грохот от выстрела звенел в его ушах почти что бесконечно, усиливаясь шумом ветра, но воздух утих, когда зрачки мужчины начали медленно сужаться. Черное пятно медленно открывало красивые зеленые глаза. Он отрекся от веры в существующее. Руки перестали дрожать. Колени тоже. Он впервые за долгое время услышал, как бьется его сердце: быстрее света. Преследователь удивлялся, как смог выжить. Горячий воздух моментально остыл, сковывая охотника. Дышать было невероятно тяжело. Мышцы стали тяжелее металла. Убийца хотел понять, где находится, сколько времени прошло, что происходит вокруг. Охотник проснулся.
Услышав ручеек, он пулей бросился к нему, жадно испивая. Жажда догнала его. И лишь после этого охотник вспомнил про лань. Идя, как повешенный, он подошел к оврагу, думая: «Закончилось… Все закончилось. Я… Я не верю. Она мертва! Боже, что же я творил!» Постепенно Анкэль вспоминал эту бесконечную погоню от первой встречи с Марией до этого момента.
Он заглянул в овраг и!.. Вскрикнул, теряя дар речи. Он не мог пошевелиться от увиденного. В овраге лежала мертвая, невероятно красивая девушка в белых одеждах. Ее грудь была в крови, она держалась за сердце, с трудом дышала. И прямо на глазах Анкэля испустила дух, закрывая глаза. В последний момент она что-то прохрипела на непонятном языке, но ее сердце остановилось раньше. «Я убил ангела…» — было последней мыслью Анкэля.
Он долго смотрел на труп девушки без единой думы. Охотник опустошен. В нем не осталось ничего. Вскоре Анкэль медленно стал пятиться назад. Убийца хотел сбежать, но оказался прикован к месту расправы.
К мертвой лани пришел ее истинный муж, единственный достойный ее. Прижимая родное создание к груди, непонятный мужчина плакал и проклинал охотника из деревни Диры на реке Альре. Хранитель этого леса плакал, природа погибала.
Убийца не стал оправдываться. Когда с неба повалили хлопья снега, поминавшего девушку, звавшуюся не самом деле Селестией, охотник побрел в непонятном направлении.
Лиственные деревья обнажились. Почти сразу он вышел на главную дорогу. С нее же он и свернул в чащу, где его жизнь навсегда изменилась. Даже рубцы на деревьях все еще остались, вели на родину безумца. Свинцовое небо напоминало носящиеся тут недавно пули, которые убили создание, присланное вернуть человека на путь праведный. Анкэль не был одержим преподанным уроком. Он был одержим жертвой свой охоты, самой охотой, мучениями лани.
Показались дома. На небольшой площади толпились люди. Охотник вышел из леса, перешел деревянный мост. С пустым взглядом он шел к своим сородичам, а тебе закричали при его виде от удивления. Какой-то мальчишка побежал звать Елену, так пришла, не веря своим глазам. Его дети молчат смотрели в землю, чуть ли не плача. Вся деревня столпилась вокруг пары. Елена не осмелилась его обнять.
— Мы искали тебя… Ты был мертв месяц, — со слезами на глазах говорила женщина. На улице бродила середина ноября. — Где ты пропадал? На кого ты охотился?! — начинала кричать она, хватаясь за лицо мужа и рыдая. — Что ты видел?! Почему ты молчишь?! — она ударила того в грудь.
Анкэль обнял жену. Впервые за всю свою жизнь тепло и искренне, поглаживая по волосам с невероятной нежностью. Набравшись сил, он ответил:
— Я увидел самую прекрасную лань на всем белом свете. Я подстрелил… Ангела. Я люблю тебя, Елена.
Вдруг Анкэль упал, потащив за собой жену. Все начали кричать от испуга, оттаскивать шокированную женщину.
Охотник умер от истощения.