ночь бела

генья шинадзугава строчит полупьяные sms своему единственному брату, пока что-то движется к нему легко и быстро. стоило взять если не клинок, то хотя бы нож или пистолет. генья, к сожалению, почему-то не подумал об этом.

он сдаётся и звонит. и звонит, звонит, звонит, пока вместо бесконечных гудков не раздаётся усталый, заспанный и злой голос санеми. генья выдыхает как-то особо тяжко, с присвистом. санеми на другом конце телефонной линии напрягается.

генья закрывает глаза: бессмысленно и глупо. он знает, как брат каждый раз реагирует на его раны, на его тяжёлое дыхание не после тренировок, на кровь, ошмётки плоти и дикие, демонические глаза.

— не открывай мне дверь, как только я приду.

генья говорит это со спокойствием будды, с абсолютным, непробиваемым спокойствием монаха, постигшего дзен. со спокойствием человека, уверенного, что тварь, что будет рваться в дом, уже будет не он, генья шинадзугава.

генья ощущает напряжение. он знает, как санеми сжимает челюсть, как хотят желваки под кожей, как напрягается каждая мышца, как он сдерживается, чтобы не разъебать телефон на мелкие кусочки в руке.

— ты, засранец, дурить вздумал? – не слова, а звериное рычание. генья выдыхает вновь особенно тяжко, с присвистом. булькает кровь из раны. он вроде как вытащил нож, но дрянь эта по телу расползалась быстро и неумолимо.

— держи катану при себе. закрой окна и двери. не открывай мне.

генья сбрасывает.

санеми тупо пялит в погасший дисплей, злится, натягивает первое попавшее: геньину футболку и свои домашние штаны. санеми шарит в полумраке по квартире, хватает катану, хочет закрыть шторы, но там, за окном, геньины неживые глаза. демонические глаза.

геньино лицо, геньино тело, геньина кровь из раны. тварь, не-генья, скребётся в окно и санеми закрывает его плотнее. тварь не демон. тварь что-то между. санеми видел эту тоску мёртвого в чужих глазах.

надо вытащить его из этого дерьма, думает санеми, дёргает ручку двери и слышит скулёж и скрежет. он хочет повернуть ключ, словно всё его многолетнее чутьё отбило махом.

это же генья.

генья.

генья-генья-ген—

или не он?

«не верь мне», — пишет генья в 1.23 a.m.

но сейчас уже почти пять утра. санеми теряется во времени. тварь скребётся, шепчет голосом геньи.

пусти-пусти-пусти.

санеми съезжает по двери. он спиной ощущает когти скребущиеся в дверь. словно что-то /кто-то/ мешает выломать эту дверь. словно нужно особое приглашение. тварь скулит голосом геньи.

сможешь ли ты убить брата?

мёртвого брата?

живого брата?

«приблизительно около двух часов ночи был убит молодой человек, ведётся расследование…»

телевизор, точно выключенный, шумит новостями, пока санеми дёргает шторы, впускает свет в квартиру. большие окна на солнечную сторону, чтобы в квартире было всегда светло.

санеми смотрит за окно и там никого. никаких следов нет на лестничной площадке, никаких странных звуков, глаз и геньи. санеми держит в руке катану до побелевших костяшек, до резкого и чёткого осознания.

та тварь не была геньей. та тварь имела его лицо, его голос и тело. та тварь молила её впустить, потому что геньи ей оказалось мало.

санеми на автомате набирает номер геньи, хотя осознание чёткое и ясное, но одновременно с этим словно и не санеми это осознал, а кто-то другой, что тот мёртв.

санеми набирает до тех пор, пока вместо бесконечных гудков не слышит тяжёлое хриплое дыхание, от которого челюсть сводит и мышцы напрягаются, словно перед боем.

— я тебя не впустил.

в трубке вновь слышатся бесконечные гудки.