Правило первое: не забывай, кто ты есть.
— Как бросила королева Морриган своё покрывало в небо, так и посыпались оттуда перья, и где они касались земли, там вставали люди с волосами чёрными и гладкими, как вороново крыло. Оттуда мы и пошли.
Я был ирландцем, как и все мои многочисленные братья и сёстры, как и мои родители, как и бессчётные поколения Хоганов, живших задолго до нас. Всего нас у матери было семеро: четыре брата и три сестры, а я был средним, так что можно сказать, мне повезло — на мою долю выпадало меньше тумаков, чем младшим, и больше сладостей, чем старшим.
Мы жили дружно, и мать любила рассказывать нам перед сном о богах и героях, звоне клинков и кровавых битвах, но легенду о детях королевы ворон повторяла чаще всего. Наверное, ей хотелось верить, что Хоганы получили от предков что-нибудь кроме фамильной гордости — честь, увы, не обратишь в монеты.
— Кто знает, где они сейчас, — нараспев продолжала мать, и самые младшие натягивали одеяла до носа, словно боялись, что королева Морриган наблюдает за ними из-за окна. — Одни говорят, что они ушли в холмы, и магия ушла следом, другие — что они смешались с нами, людьми
Я никогда не обольщался на свой счёт — волосы у меня были рыжие, а нос был столь щедро усыпан веснушками, как будто меня поцеловало в него солнце. Разве что у меня был по-птичьи прямой нос, который точно клюв утыкался в чужую щёку, когда я тянулся кого-нибудь поцеловать. Ещё чем старше я становился, тем больше мне хотелось улететь из нашей унылой деревеньки, куда-нибудь к большим городам и людям, но я и не думал связывать это с наследием королевы ворон, потому что такие мысли, я уверен, приходили в голову большей части моих ровесников.
Однако в десять я впервые выпустил из пальцев свои первые искорки.
Правило второе: учись старательно.
После этого меня отдали на воспитание старой Грейс. Она без сомнений была ведьмой, я понял это, едва переступил порог её скромного дома. Мне в лицо пахнуло теплом и горькими травами, из которых я, несмотря на то, что почти с пелёнок помогал отцу в нашем скромном огороде, смог узнать только полынь.
— Не бойся, — сказала Грейс, мягко подтолкнув меня в спину. У неё были грубые, стёршиеся от работы широкие руки, но когда она держала меня за руку или клала их мне на плечи, я чувствовал какая в них огромная сила и даже не представлял, как сложно держать её под контролем.
К ней бегали со всей деревни — боялись, конечно, но доктора у нас не было, за ним приходилось ездить в город, а иногда время шло на часы.
Меня она иногда заставляла помогать, и я послушно растирал травки камнем на большой доске, смешивал их в ступке. Закупоривал горшочки с зельями и снадобьями от головных болей, болей в животе, для хорошего сна, вытравливания плода или наоборот для того, чтобы ребёночек рос здоровым и сильным. Иногда спрашивали нет ли чего, для любовного приворота, но Грейс всегда отказывала.
— Ерунда это, — говорила она мне, — так, для отвода глаз. Настоящая магия гораздо сложнее.
И я послушно шёл читать очередной талмуд — никакого колдовства, пока я не освою самое простое. Ещё я учился считать и искал на старых пожелтевших картах ближние и дальние страны, волшебство волшебством, но меня поджидала армия и инженерные войска, неплохое место для моей ирландской физиономии.
Правило третье: запасись терпением.
В Индии было душно, воздух дрожал от жары и, казалось, лип к моему лбу. Вокруг нашего лагеря постоянно вились тучи мошек, привлечённые кровью, потом и мочой — обычными спутниками армий. Каждый день мои сослуживцы слегали с лихорадкой или другими местными болезнями и многие из них больше не поднимались, болезнь и дезертирство выкашивали наши ряды почище солдат раджи. Некоторые считали, что нам здесь никогда не победить.
Но в этом страшном и диком месте магия слушалась меня. Я чувствовал, как она течёт по венам, так же стремительно и свободно, как вода в горных ручьях, и если бы я умел управлять ей должным образом, то мгновенно расчистил нашей армии дорогу вглубь материка, и ни одна крепость, ни один город бы не выстояли против меня.
И я учился разговаривать с собой, успокаиваться, а если не успокаиваться, то направлять гнев в нужное русло. Передо до мной как будто был неогранённый алмаз, и я аккуратно превращал его в драгоценность.
Может на меня косо посматривали, потому что я частенько пропускал офицерские собрания и, скрестив ноги, сидел у костра с блокнотом, пытаясь зарисовать увиденное за день – это успокаивало. Однако при Серингапатаме, когда у меня перед глазами плыло от запаха крови, а голова гудела от недавнего взрыва, рядом промелькнула большая чёрная ворона и ударила клювом в живот маратху, жадно косившемуся в мою сторону. Он коротко вскрикнул, взмахнул руками и слетел с лошади. Тогда я понял, что мы наконец договорились.
Когда мы высадились на полуострове, я окончательно научился командовать кипящей внутри меня силой. Командовать, впрочем, неправильное слово, потому что под моими пальцами магия, как глина в руках искусного гончара, послушно принимала указанную форму, так что правильнее будет сказать, мы всё же научились говорить на одном языке.
Она поправляла мою руку, когда я чертил карты, и прикрывала мой мундир, ярко выделявшийся на фоне выцветших от жаркого солнца испанских пейзажей. Благодаря ей, обозы всегда приходили в срок, и я почти не испытывал нужды в самом необходимом — в табаке — вернее испытывал, это же была война, но гораздо меньше остальных.
Правило четвёртое: запомни, ничего не бывает просто так.
Когда человек подо мной наконец перестал сопротивляться, я убрал руки с его шеи и откинул со лба налипшие во время драки волосы. Джек Спирс был славным парнем, пока не продал нашего лучшего агента, а предательство можно смыть только кровью — так учила меня давным-давно Грейс. Ещё она учила, что если хочешь попросить у предков что-нибудь серьёзное, травок и уговоров будет мало — нужна жертва. А вот кого отдавать: предателя или лучшего друга всё равно.
Я повёл нож от ямочки под горлом вниз, вспарывая грудную клетку, и горячая кровь брызнула мне в лицо. Я резал спешно — не хватало ещё, чтобы кто увидел, бой шёл всего в нескольких десятках футов — но аккуратно, нож шёл легко, словно сквозь масло. Краем глаза я видел, как кровь заливает траву, и шептал под нос молитву на кельтском наречии, заклиная богов подарить нам немного удачи — в последнее время дела шли совсем туго.
Когда земля вокруг стала тёмно-бурой, я сел рядом с телом и по привычке понюхал табак, это успокаивало. Ещё слегка подрагивали руки, и мне подумалось, что я что-то начал сдавать, раньше убийство не заняло бы особого труда.
Впрочем, после жертвы станет лучше, когда отдашь кого-нибудь духам всё всегда становится лучше. Армия будет идти вперёд, не считаясь с потерями, и разведчики лорда Веллингтона всегда будут возвращаться с нужными донесениями в срок.
И так будет ещё год, а потом мне придётся найти нового человека.