Лапы увязают в рыхлом снегу, и Вергилий рычит, вздыбливая шерсть. Он стоит на поляне в окружении синих елей, каждая ветка которых усыпана снежными шапками цвета почти весеннего неба. Ещё только начало светать, и разбавляющиеся светом густые сумерки кляксами синего и голубого ползут по пористому покрову, затапливая цепочку следов.
Вергилий стоит в одиночестве посреди поляны, и низко опускает голову, защищая шею. Он слышит каждый человеческий шаг в спящем зимнем лесу, он чует запах каждого из мужчин, подбирающихся к нему. Богиня-Луна благоволит ему сегодня и дарует попутный ветер, доносящий все звуки и запахи от двуногих.
Но он будет стоять сколько сможет и ещё чуть-чуть. До последней капли крови, до последнего вздоха. Потому что за его спиной в овраге логово. А в логове его маленький детёныш, ещё совсем недавно перешедший на мясо. И брат, ослабленный и измученный долгой охотой и раной.
Вергилий переступает с лапы на лапу, прижимается животом к земле, собирая на белую шерсть весь снег и громко лает, привлекая внимание столпившихся охотников.
В его голове стучит одна-единственная мысль: «Лишь бы не к логову. ЛишьбынеклоговуЛишьбынеклогову»
Позади доносится до боли в грудине знакомый вой. И в нём, хрипящем и сбивающемся, отчётливо слышится нервное «нам нужно уходить». Вергилий рычит и встряхивается. Он не может уйти, он привлёк к себе уже слишком много внимания. Он не может ответить и попросить их уйти вдвоём, оставив его разбирать последствия.
Как ни крути, а это его, Вергилия, вина. Данте ведь предупредил об охотниках, приближающихся к их территории ещё два дня назад. Он тогда едва притащился с охоты, приволок с собой тушу оголодавшей за только начавшуюся, но уже суровую зиму лисы.
Неро заскулил, забившись под лапы отца. Это страшное чудище, облепленное снегом со всех сторон его напугало. А ещё он не хотел есть лисицу. Детёныш был почему-то уверен, что она не вкусная. Но другой еды всё равно не было, поэтому Вергилий осторожно подтолкнул волчонка к туше, и фыркнул, когда тот попытался сбежать. И малыш был вынужден приступить к еде, раз уж отец требует.
Данте, тихо поскуливая от боли в раскрытой ране на боку, лёг у стены на сваленные в кучу мох, сухие листья и еловые лапы подальше от входа, чтобы не засыпало снегом уже больше, чем было. Старший лёг рядом, прижался мордой к спине брата, отогревая добытчика и тогда младший сказал ему: «Люди уже почти перешли через реку. Я уверен, они пойдут вперед, как только уляжется погода. Нам нужно уходить, если не хотим пойти на шкуры».
Вожак поднял голову со спины брата, смерил его холодным взглядом: «Ты сомневаешься в моих способностях защитить территорию? Тебя и Неро?». Он угрожающе вздыбливает шерсть на груди и холке. Разумеется, он не собирается кидаться на Данте. По крайней мере, точно не сейчас, когда он ослаблен дальним переходом и раной, но его слова рассердили старшего. Как Данте вообще смеет ставить этот вопрос? Разве Вергилий хотя бы раз подводил их?
Но охотник в ответ прижимает уши к голове и тихо ворчит, прикрыв глаза. «Я говорю не о твоей слабости, брат. Успокойся. Не забывай, что с нами детёныш. Мы должны его обезопасить!». Волк резко встряхивает головой и снова скулит от боли, пронзающей всё тело от бока до самых кончиков чутких ушей. Очень мягких на ощупь. Вергилию нравилось прикусывать их и… и он отвлёкся.
«Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу от тебя слова о том, что нам нужно бежать. Я никогда не любил труса». Вергилий опасно сужает глаза, и Данте предсказуемо попадается на эту провокацию.
«Я никогда не был трусом!"— если бы младший чувствовал себя так же, как и обычно, Вергилий готов спорить, он бы вскочил на все четыре лапы. — Но я говорю тебе: мы достаточно крови попортили двуногим. Они нас просто грохнут, не разбираясь. Нам нужно искать новое логово».
«Мы никуда не уйдём. Я в стае вожак и я даю на это запрет. Ясно? Нет ничего, с чем мы не сможем справиться. Даже если в этот раз ты отсидишься в логове». Он опускает голову и собирается провести языком по краснеющей полосе на шкуре брата, но тот отпихивает его задней лапой, морщась от боли, и отворачивается к стене. К нему вразвалочку подбирается наевшийся Неро и забирается к животу родителя: там тепло, мягко и можно попробовать попросить молока. А ещё он чётко знает, что его защитят.
Вергилий ещё дважды зовёт Данте по имени, но брат его игнорирует, и он уходит доедать притащенную лисицу. А когда возвращается и укладывается рядом, Данте поднимает голову и скалит зубы, и волк вынужден подняться и лечь в другом месте, потому что здесь он может и готов уступить ему, раз уж он решил вдруг на него разобидеться. Как был эмоциональным щенком даже в бытность их ещё переярками, так и остался.
Вой повторяется, когда люди начинают рассредоточиваться вокруг, и обрывается хрипом. Воем отзываются на тревогу волки соседней стаи и их посыл очевиден: они придут чтобы помочь. Если бы тревогу поднял Вергилий, они бы и не пошевелились, он это знал.
Но двуногие, озираются и делают несколько шагов назад. Они, видимо, признали ответный вой за часть их стаи, ещё чего не хватало, чтобы они были их стаей! Люди вскидывают ружья на Вергилия и вокруг, готовясь защищаться. А потом происходит то, чего Вергилий никак не мог ожидать. Из-за человеческих спин выпрыгивает Данте (Когда он выбрался из логова? Как он пробрался незамеченным? Богиня Луна, он же ранен!), нападает на одного из двуногих и намертво сжимает челюсти на горле человека.
Вожак срывается с места и нагоняет растерянных разбегающихся нарушителей границ. Люди оказываются внезапно беззащитными без своего вожака, несмотря на грозные ружья, и они разбегаются в стороны. Вергилий их не преследует.
Вергилию, по большому счёту, совершенно без разницы, что с ними будет. Ему важен только Данте сейчас.
Охотник лежит в окрашенном в алый цвет снегу, прикрыв глаза, и медленно дышит. Из-за резких движений рана на боку снова кровоточит и Вергилий (Вергилий!) скулит, прижимая морду к дантовой шее. Он приоткрывает глаз, но выглядит не столько разбитым, сколько просто вялым, но довольным. «Помоги мне встать» — говорит он, и вожак кидается выполнять просьбу своей пары: он поднимает его на лапы за загривок.
«Где Неро?» — тут же спрашивает Вергилий, поджав хвост. Он испуган. Вдруг со щенком — с его маленьким Неро — что-то случится?
«Он в логове. Я запретил ему выходить. Забери его. Я останусь здесь и встречу стаю» — Данте мягко толкает брата мордой, и Вергилий покорно отправляется за щенком, предоставив брату разбираться самостоятельно. В конце концов, он имел кредит доверия у стаи, вытащив в прошлом году двух волчат из ручья, да и одна из молодых волчиц, — старшая дочка вожака, — к нему проявляла явный интерес, несмотря на то, что он вообще-то, уже состоял в паре с ним, Вергилием, что, очевидно, ему не нравилось.
В примитивном сознании стаи никак не могло уложиться, что два самца, да ещё и одного помёта, могли составить пару. К Вергилию вообще относились не очень хорошо. Считалось что Неро–его детёныш, и раз он составил пару с Данте, то оставил свою предыдущую пару, что считалось верхом аморальности. Волки составляют одну пару на всю жизнь, у волков не бывает измен, у волков не должно быть таких пар. Ну конечно.
Волк раздражённо дёргает ушами и суёт голову в пещеру. Но Неро нигде не видно.
Вергилий низко заворчал, призывая своего детёныша. Из-под подстилки высунулась серая пушистая мордочка волчонка. «Где папа?» — первым делом спросил он и только потом подбежал к Вергилию.
Вожак не стал ничего объяснять, просто подхватил сына за холку и потащил за собой. Детёныш обиженно заскулил, поджав хвост, но ничего не сказал.
Когда они вернулись на поляну, Данте уже сидел в одиночестве, но, завидев их, поднялся на лапы. Первым делом ткнулся носом в Неро, проверяя, всё ли с ним в порядке, и только потом потёрся боком о бок брата. Вергилий опустил щенка и уже почти рассердился на брата. Но сердиться было уже не на что. То, что произошло, по большей степени его вина.
«Мы уходим.–говорит Данте, зевая. — Нам нужно новое логово, если мы не хотим стать добычей двуногих. Кто знает, что они с нами сделают».
«Я отправлюсь на разведку. Поищу нам что-то подходящее. Возвращайтесь в логово и отдыхайте» — ответил ему Вергилий, вздохнув. Вообще-то, он бы и сам не отказался отдохнуть в тёмном логове, прижавшись к тёплому боку Данте, но он должен нести ответственность за них.
И Данте об этом прекрасно знает, и потому выглядит донельзя довольным, подхватывая Неро за шкирку, и удаляясь в сторону оврага. Вергилий выдыхает облачко пара и отворачивается.
***
Данте широко зевает, растягиваясь на талом снегу, а малыш Неро скачет вокруг него, дёргает отца то за хвост, то за уши, и тот в ответ только тихо ворчит, продолжая лениться под удивительно тёплыми для этого времени солнечными лучами.
Сегодня Вергилий принёс немало добычи, можно будет ещё сделать запасы. Старший укладывается рядом с братом и опирается о его крепкий тёплый бок; Неро взбирается по его спине, очевидно, нацелившись на уши.
«Тебе здесь нравится?» — спрашивает он, зарываясь носом в холку воина и чувствует как Данте довольно мурлычет под прикосновением.
Данте не отвечает. Он уснул, оперевшись на своего волка, даже не заинтересовавшись мясом, в отличие от Неро, колобком скатившегося на землю, чтобы этой своей нелепой забавной походочкой подбежать к туше и отхватить себе кусочек повкуснее.
Вергилий не возражает. Он только щурится на тёплое солнце и тоже зевает, потягиваясь.
А ещё Вергилий думает, что это не могло завершиться для них лучше. Потому что лучше некуда. И только потом закрывает глаза.