Квиты

Рюноске натянул одеяло до подбородка и зябко поежился. Разгоряченное тело быстро остывало и хотелось накрыться чуть ли не с головой. Зима выдалась холодной, и старенький обогреватель несильно спасал. Уже давно стоило купить новый, но все никак времени не находилось. Хотя, чаще всего, Рюноске просто об этом забывал, вспоминая уже когда мерз дома.

Рядом в кровати сидел Атсуши, даже не думая спасаться под теплым одеялом. На голую спину, всю в бисеринках пота, было холодно даже смотреть. Выглядел он достаточно бодро, что тоже удивляло. Рюноске считал, что этим вечером он его хорошо так заездил, но мальчишка вел себя, будто они ничем таким только что и не занимались.

С довольным донельзя лицом, Атсуши смотрел в телефон и писал кому-то смс. Это хорошего настроения тоже не прибавляло.

— Кому строчишь?

— А? — он вздрогнул и повернулся. — Кёке-чан.

— В такое время?

— Ей не спится… вот, развлекаю ее.

— Клоун.

— Граф Дракула, — фыркнул тот в ответ и отвернулся, набирая новое сообщение.

Неплохо было бы чем-нибудь в него запульнуть, но вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось.

Рюноске давно заметил, что Атсуши мил и вежлив со всеми. Он улыбается, скромничает, смущается. Никому не хамит, всегда с открытой душой спешит на помощь сирым и убогим. Но когда дело касается Рюноске, он становится совсем другим человеком. Он грубит, язвит, корчит недовольные рожи, время от времени даже руки распускает. И эта разница больно била по самолюбию. Не то чтобы Рюноске ждал от него нежностей и ангельского поведения. Нет. Веди Атсуши себя так со всеми, он бы все понял. Но такое вот разделение в голове не укладывалось. Они же встречаются, спят друг с другом… Атсуши точно испытывает к нему симпатию, он не из тех людей, которые могут просто так прыгнуть к кому-то в постель. К тому же к недавнему врагу.

Сначала Рюноске не придавал этому значения. Первый звоночек был, когда они встретились втроем с Дазаем, чтобы обсудить миссию. Бывший наставник откровенно издевался над младшими — язвил, отпускал дурацкие шуточки, пытался задеть обоих. И Атсуши это явно не нравилось. Но он был вежлив даже когда пытался Дазая образумить и настроить на более серьезный лад. На Рюноске в такой ситуации он бы и накричал, и обозвал, а может и в драку полез бы, не отыскав больше никаких доводов.

Тогда Рюноске списал это на разницу в возрасте, статусе и на банальное уважение к человеку, который спас мальчишку от голодной смерти.

Отношение Атсуши к Кёке бесило всегда. Слишком уж трепетно и бережно он к ней относился. Вечно бежал к ней, случись хоть что-то незначительное, покупал ей сладости на последние деньги. Но Рюноске списывал это на банальное беспокойство о своем кохае, на чувство ответственности и заботу о маленькой одинокой девочке.

Когда Рюноске впервые позвал Атсуши к себе домой, там оказалась Гин. Сестра раньше времени вернулась с миссии, и многообещающий вечер превратился в дурацкое семейное чаепитие. Атсуши был приторно мил, учтив и улыбчив. Господи боже, он даже краснел! И в этот вечер Рюноске впервые услышал вежливое и мягкое «Акутагава-сан», адресованное сестре. И вот тут стало обидно. Его фамилию он обычно словно выплевывал, будто ему было неприятно от одного сочетания этих слогов.

Рюноске молчал, наблюдал, думал. Он не был силен в хитросплетениях человеческих отношений, поэтому не спешил с выводами. Спрашивать в лоб он не хотел — опасался, что это будет выглядеть глупо и по-детски. А ударять в грязь лицом перед мальчишкой не хотелось. Все-таки он здесь старше и умнее, именно он играет роль взрослого в их отношениях.

Поэтому он ждал и наблюдал, пытаясь понять хоть что-то самостоятельно. Но дни шли и ничего не менялось.

На днях к Рюноске домой завалился подвыпивший Чуя с бутылкой вина в руке. Тут они с Атсуши и познакомились. И опять мальчишка был мил и вежлив до тошноты. Даже не смог в итоге отказаться, когда Чуя всучил ему бокал вина, хотя оборону держал долго. Опьянел он быстро и Рюноске заметил, что его поведение немного изменилось. Атсуши стал тихим, покладистым и мирным, даже по отношению к нему. Это удивило. Но нормально проанализировать его поведение не вышло — отвлекал пьяный и веселый Чуя. И пока он общал младших, Атсуши успел протрезветь и вернуться к своей обычной линии поведения.

Тогда у Рюноске появился план — нужно Атсуши напоить и посмотреть, как он будет себя с ним вести под влиянием алкоголя. Тут уже и расспросить можно будет обо всем, авось мальчишка и не вспомнит ничего впоследствии. Только вот момент все никак не представлялся…

— Когда ты уже купишь себе нормальный обогреватель? — спросил Атсуши, наконец отложив телефон. — Мерзнешь ведь…

— Времени нет.

Рюноске сел, придвинулся к нему вплотную и обнял со спины, укутывая обоих одеялом. Теплый. Приятно.

— Ну ты и ледышка, — фыркнул Атсуши, ежась, но не вырываясь. — Может быть, чаю горячего? Спать что-то не хочется…

— У меня есть идея получше, — хмыкнул Рюноске, кусая его за ухо. — Ты когда-нибудь пробовал саке?

— Что? Ты совсем, что ли? Я несовершеннолетний.

— И что?

— Ничего. Мне нельзя.

— Боишься?

— Ничего подобного!

— А ты докажи.

— Да пожалуйста!

Рюноске довольно усмехнулся в его шею. Все-таки есть определенный плюс в том, что Атсуши так легко взять на слабо…

Опьянел мальчишка достаточно быстро. Рюноске только согреться успел, а Атсуши уже расплылся в довольной улыбке и полез обниматься. Так и хотелось утащить его в постель и узнать на что он способен на пьяную голову. Но планы были немного другими, когда еще такой шанс представится?

Атсуши сидел у него на коленях и ластился, словно котенок. Сердце от этого грохотало в висках оглушающим набатом.

— От тебя так вкусно пахнет, — промурлыкал Атсуши, зарываясь носом в его волосы.

— Да?

— Да. Мягко, — протянул он. — Голова такая легкая… Это из-за саке?

— А с чего твоей голове быть тяжелой? Она же пустая.

— Злюка, — обиженно буркнул он. — И вот почему ты всегда такой?

— А ты у нас образец доброты, — серьезно отозвался Рюноске. — Со всеми, кроме меня.

— Что?

— Ты вежливый и милый мальчик в любой ситуации. А когда дело касается меня, становишься вредным и колючим, — Рюноске запустил руки под его футболку и легонько почесал спину. — Почему только ко мне такое отношение?

Атсуши выгнулся, тихо и довольно простонал. В горле тут же пересохло, взять себя в руки дорогого стоило.

— А разве ты хочешь, чтобы я был милым с тобой? По твоему поведению и не скажешь, — он поцеловал Рюноске в висок, потом в скулу. — Чего ты хочешь?

Вот это вопрос. Заставляет задуматься. Только вот Атсуши так неспокойно ерзал на его коленях и так настойчиво льнул к груди, что хотелось только одного. Остатки выдержки помахали на прощанье платочком и Рюноске уложил Атсуши прямо на стол.

— Вот. Это правильно, — притягивая его к себе, пропел Атсуши.

В груди Рюноске просто клокотало. Он впервые видел Атсуши таким. Никакого стыда, смущения, зажатости. Еще ни разу он так постыдно не раздвигал перед ним ноги, двигая бедрами, напрашиваясь на большее, чем просто объятья. Для мальчишки секс был чем-то постыдным, о чем не говорят вслух. Он не всегда позволял себе в голос стонать, порой кусая губы до крови. Отводил взгляд или прятал лицо в ладонях, когда Рюноске его подготавливал. Настаивал на выключенном свете, краснея как помидор, стоило пренебречь этой мелочью. Рюноске все это нравилось. Нравилось брать его каждый раз, как в первый. Невинность Атсуши разжигала в нем живое, грозящее спалить дотла пламя.

Но в том, что происходило сейчас было что-то новое, запретное. Включенный свет, легкий запах алкоголя и кухонный стол, на котором лежал полностью голый и готовый на все Атсуши.

Тратить время на подготовку Рюноске не стал. Не так давно они этим занимались, а медлить сил уже не было — потерпит. Руки немного дрожали, каждый новый поцелуй выходил смазаннее другого. И когда Рюноске резко вошел в него, Атсуши в голос застонал, выгибаясь в пояснице и до боли сжимая пальцами чужие плечи. С глухим рыком Рюноске начал двигаться, придерживая его за бедра, чтобы и не думал вырываться. Но опасения были напрасными. Вырываться он не стал, напротив, начал двигаться навстречу, насаживаясь до предела, обнимая ногами за талию, будто боясь, что Рюноске куда-то может деться. Да черта с два он куда-то денется! Не в этой жизни! Особенно, когда Атсуши дал волю чувствам и, кажется, уже сорвал голос до хрипоты, а заодно и крышу Рюноске.

После разрядки Рюноске словно потерялся во времени, продолжая стискивать свое недоразумение в объятьях. В голове все перемешалось и единственная мысль, которая осталась в голове — они умудрились сдвинуть стол к стене. Забавно…

— Кажется, я протрезвел, — тяжело дыша, просипел Атсуши.

— Ничего удивительного, — на выдохе сказал Рюноске и с улыбкой чмокнул его в кончик носа.

— Тут жестко… Отнеси меня в спальню.

— Раскомандовался. А больше ты ничего не хочешь? Я тоже устал, между прочим.

— Силенок не хватит?

Сказал и фыркнул. Ну точно кот. Мартовский.

Рюноске вздохнул и поднял его на руки. Атсуши обвил его руками и ногами, захихикал, точно ребенок. Видимо алкоголь еще действовал.

На кровать они повалились вместе, так и не расцепив объятий.

— Акутагава?

— Чего тебе?

— А ты… Тебе действительно не нравится, как я веду себя с тобой?

— Я привык. Просто мне не нравится, что ты со всеми вокруг любезничаешь.

— Просто к тебе у меня особенное отношение, — он улыбнулся.

— Бешу тебя больше всех?

— Именно, — хихикнул он. — И люблю тебя больше всех.

Рюноске вздрогнул, уставился на него большими глазами. И встретился с таким же испуганным взглядом.

— Я это вслух сказал? — еле слышно пробормотал Атсуши.

— Да…

— Хах, — он густо покраснел. — Ну, оно ведь и так ясно было?

— Честно говоря, не очень.

— Будто я стал бы столько времени с тобой проводить просто так. Тем более таким образом. Какой же ты непонятливый… Все разжевывать надо, да?

— Уж будь любезен.

Атсуши покусал губы, нахмурился. Словно взвешивал в этот момент, что и как стоит говорить.

— Я тебе доверяю и хочу быть честным. А ты своим поведением слишком часто меня бесишь. И я знаю, что как бы груб не был с тобой, ты поймешь и не будешь обижаться. Просто ответишь. Знал бы ты, как порой мне хочется врезать Дазай-сану за его выкрутасы. Но я понимаю, что нельзя.

— А меня можно?

— Иногда даже нужно, — Атсуши рассмеялся и коротко его поцеловал. — А на столе мы этого делать больше не будем, у меня теперь спина болит.

— Ишь как заговорил. Совсем недавно ты был не против. 

— А нечего спаивать несовершеннолетних! У меня до сих пор голову ведет…

Рюноске не ответил, нежно поцеловал его, прижал к себе.

Вот кто знал, что подобное поведение — результат полного доверия? Что только ему Атсуши может высказать что угодно, ничего не опасаясь. Приятно. Даже слишком. Пожалуй, Рюноске простит ему это. Ведь он сам может быть нежным и ласковым только наедине с этим дурацким мальчишкой. Только ему Рюноске доверяет эту беззащитную и постыдную сторону своей сущности. Только ему открывает душу и испытывает такие непривычные, но теплые чувства.

— Квиты, — хмыкнул Рюноске.

— Э? Ты о чем?

— Неважно.