— Моя мать очень любила включать эту пластинку, когда я была ребенком, — говоришь ты, наконец разобравшись с проигрывателем из антикварного магазина рядом с вашим домом. — Нам крупно повезло, что их выпускают и здесь, да?
Ты подходишь к своей жене, сидевшей на диване в гостиной, и приглашаешь её на танец. Она соглашается. Берёт тебя за руку, и вы начинаете кружиться по комнате в такт заполняющей её музыке. Твоя мама научила тебя танцевать, когда тебе исполнилось семь. Ты ненавидела тот день рождения — она решила, что девочке твоего возраста необходимо устроить типичное чаепитие с розовыми плюшевыми зверятами и твоим вполне настоящим, чёрным котом, а когда ты через силу съела кусочек торта с большим количеством яркого крема, чем теста, она спросила, не хотела бы ты станцевать с одним из больших игрушечных медведей под ту самую музыку. Это показалось тебе такой глупой и смущающей затеей, но сейчас ты просто не можешь злиться на нем, потому что помнишь, что тогда, на твой день рождения, от неё впервые за несколько недель не пахло перегаром.
— Она говорила, что пластинка и проигрыватель достались ей от старого знакомого, который любил коллекционировать подобные вещи и дарить друзьям, — снова начинаешь ты. — Она очень скучала по нему, а музыка всегда напоминала о нём. Мне кажется, мать специально включала её и мне, чтобы и я никогда о ней не забыла. Эгоистично, на правда ли?
Ты утыкаешься Канайе в ключицу и говоришь тише обычного, она обнимает тебя в ответ и уже хочет что-то сказать, но останавливается. Тебе слишком нужно выговориться. В комнате сейчас совсем темно, если не считать пару свечей и твоей жены, которая, словно твоё личное Солнце, освещает ее и всю твою жизнь. Вы замедляете темп и плавно покачиваетесь где-то в середине комнаты, пока музыка не перестает играть. На твоём языке остаётся только горькое послевкусие детских воспоминаний, ненависти и обид, которые остались с тобой на всю оставшуюся жизнь, будто грязь, которую никогда не получится с себя смыть.
— Теперь я и правда вспоминаю только её, когда слышу эту пластинку. И знаешь... мне бы хотелось оставить это позади. Если так можно сказать, перезаписать её и создать новые воспоминания с людьми, которые правда заботятся обо мне, — ты прикусываешь нижнюю губу, а потом нежно целуешь Канайю, чтобы лучше донести до неё свои слова. — Такими, как ты.